А любовь всегда бывает первой - Николай Шмагин

– Ты знаешь, я тоже тут познакомился с одной… – начал, было, он, но не выдержал и зачастил, захлебываясь от избытка слов:

– Боря, ты даже не представляешь себе, какая она замечательная! Я познакомлю тебя с ней, завтра же. И мы вчетвером пойдем в кино, хорошо?..

Она работает на сборке, у нас на релейном. И живет на Бугре, как твоя.

Это же здорово, наверняка, они знают друг друга. Вместе будем их провожать. Ну, чего ты застыл, как мумия? Приводи завтра свою девушку. Даже не познакомишь… – Ванька попытался придать лицу обиженное выражение, но рот непроизвольно растягивался в улыбке.

Борис, не глядя, сунул в руки Ваньке какую-то бумажку.

– Что это? – Ванька развернул бумажку, оказавшуюся запиской, и сначала про себя, затем вслух стал читать:

«Борис, ты хороший честный парень, но у нас была лишь дружба», – скороговоркой нетерпеливо забормотал он, удивленно подняв брови.

«Извини, но я полюбила по-настоящему, и хочу тебе честно об этом сообщить. Ты его не знаешь, а если бы узнал, то понял бы меня».

Ванька взглянул на друга, хотел что-то сказать, но слова застряли в горле, и он промолчал.

Борис опустил голову на сжатые кулаки, и надолго замер…

Ванька с Раей идут по Ленинской, взявшись за руки и рассеянно улыбаясь. С деревьев опадают последние листья и мечутся по асфальту, гонимые резвым ветром.

Незаметным движением руки, убрав со лба растрепавшиеся волосы, девушка ласково посматривает на Ваньку своими жгучими глазами.

Ванька гордо идет рядом. Он счастлив и не скрывает этого.

Они подошли к кинотеатру «АРС». На афише двое: он и она.

«Первая любовь!» – прочитал Ванька, и смутился.

Мимо кинотеатра быстро шел Борис, не глядя по сторонам и не видя их. Весь съежившись.

– Борька! – закричал, было по привычке Ванька, но, спохватившись, взглянул на Раю. Сейчас он познакомит их наконец-то.

Девушка растерянно и недоуменно улыбалась.

…Перед ними стоял потрясенный Борис, и смотрел на Раю.

– Вот, Борь, познакомьтесь. Это моя девушка, Раиса. А это, Рая, мой друг, Борис, – познакомил их Ванька и осекся, непонимающе глядя на обоих. Что-то здесь не так.

А Борис все смотрел на Раю, будто не мог насмотреться. Затем невидяще взглянул на Ваньку и усмехнулся, но улыбка не получилась.

– Мы в некотором роде знакомы. Это ее записку читал ты тогда на лавке, помнишь?..

Ванька растерялся. Только теперь он все понял, и его словно ошпарило изнутри жутким холодом, так что пробил озноб.

– Я не знал. Я даже не мог подумать…

Борис сухими, лихорадочными глазами смотрел на них, губы его подрагивали, силясь улыбаться. Он изо всех сил старался сохранить свое лицо, но оно бледнело на глазах.

Резко повернувшись, он быстро пошел прочь.

– Борис, куда ты? Постой, я же не знал… Рая, скажи что-нибудь!..

Девушка молчала. Да и что она могла сказать?

Ванька смотрел вслед другу, то вспыхивая, то бледнея:

«Я разбил их дружбу. Ведь это ее любит Борис! Но я не знал. Черт бы побрал этого Тимоху. Что же делать?..»

А Борис торопился уйти от них, от самого себя, но это никак не получалось. На ходу закурив, он бежал, сам не зная куда, лишь бы побыстрее и подальше от всего того, что он увидел и понял:

«Вот это друг, нечего сказать. Сопляк, маменькин сыночек. Удружил! А она? Раечка, любимая! Жениться собрался. Так тебе и надо!..»

Он опять усмехнулся, но улыбка вышла кривая, исказившая лицо.

Шедшая мимо женщина шарахнулась в сторону, приняв его за пьяного.

«Но ведь то, что произошло, это случайность?!.. Значит, судьба?!..»

Борис закусил губы, в глазах стояли слезы отчаяния:

«Не хватало еще расплакаться, как девчонке. Крепись, Борис Иванович, не будь тряпкой…»

Они вместе вышли из проходной, и неспешно направились к автобусной остановке. Их обгоняли торопившиеся, после первой смены, домой, одни работники, навстречу спешили другие, боясь опоздать во вторую смену.

Пересменок был в разгаре. Знакомые улыбались им, дружески подшучивая над парочкой, незнакомые косились с неодобрением: домой надо, а эти влюбленные еле плетутся. Ну, и молодежь пошла непутевая: ни стыда, ни совести. Средь бела дня уже гуляют, до вечера им невтерпеж.

– Пошли быстрее, неудобно. На нас и так все смотрят, – Рая совсем засмущалась, было, но Иван еще крепче взял ее под руку:

– Ничего, пускай завидуют.

На остановке тоже не протолкнуться. Но вот показался долгожданный автобус, и народ заволновался, готовясь к посадке.

– Пока, Раечка. До вечера, – Иван помог своей девушке пролезть в салон общественного транспорта, так как узкие дверцы брались штурмом; желающих ехать было гораздо больше, чем мог вместить автобус. А следующий когда еще подойдет, жди – прожди.

Он помахал рукой, в ответ на ее улыбку, и набитый битком автобус с полуоткрытыми дверцами медленно поехал, натужно урча мотором.

Решив, что домой он еще успеет, Иван пошел себе дальше, и возле винного магазина повстречался с Борисом, выходящим на улицу с бутылкой водки в руке, явно навеселе.

После той роковой встречи у кинотеатра «АРС» они не виделись, и вначале настороженно посмотрели друг на друга, но былая дружба еще не прошла, и друзья обменялись рукопожатием.

– Вчерась отпахал две смены, подменял одну, сегодня в отгуле загуле, отдыхаю, – пояснил Борис Ивану с усмешкой.

– А я после работы. Посадил Раю на автобус и решил прогуляться, – тоже начал, было рассказывать Иван, и осекся, поняв, что сказал лишнее.

– Ничего. Ты ведь не виноват, что так получилось. Судьба нам с тобой подфартила. Тебе подвезло, ну, а я в глубокой заднице оказался. Пойдем ко мне, опрокинем по рюмашке. Родители о тебе спрашивали, говорят: что-то Ваня давно у нас не был. Почему не приходит?

Лед в их отношениях начал постепенно оттаивать, и друзья направились к дому Бориса, оживленно разговаривая…

В комнате накурено, хоть топор вешай. На столе вместо одной стояли уже две бутылки водки, а Борис терзал свой баян, посматривая на Ивана не так дружелюбно, как в начале встречи.

Родители были настороже, стараясь не вмешиваться в их взаимоотношения; сами разберутся, что к чему. Взрослые стали, работают.

– Ваня, как твоя работа на заводе, налаживается помаленьку? – тете Наде хотелось сгладить напряженность, возникшую за столом.

– Когда на разряд будешь сдавать? – поинтересовался и дядя Ваня, сидя вместе со всеми за столом, и не собираясь сегодня перемещаться на свой любимый сундук, изменив старой привычке.

– Так это еще не скоро, дядя Ваня. Через шесть месяцев, – уже заплетающимся языком отвечал Иван, старясь выглядеть трезвым по возможности, что удавалось ему с трудом.

– Ну, чего пристали к человеку? Давайте, лучше еще тяпнем по одной, – Борис мгновенно разлил по рюмкам и опрокинул водку в рот, проследив, чтобы Иван тоже не уклонялся от выпивки.

Тут же опять наполнил рюмки, и они снова выпили.

Ивана явно развезло. Борис презрительно усмехнулся:

– И чего она нашла в нем? Ведь сморчок, смотреть не на што, – жаловался он родителям прямо при Иване, и тем было неудобно, неловко за него.

Ивану тоже было обидно слушать такое. Он смотрел на Бориса и думал о том, что «его друга словно подменили после той злосчастной встречи. Он стал с овсем другим – злым, раздражительным, будто и не друг вовсе. Правда, Иван сам причастен к перемене в его характере, но все же надо быть начеку, мало ли что?..»

Вскоре Иван совсем спьянился, и задремал прямо за столом.

Борис только того и ждал. Вскочив, он вместе с отцом перетащил друга к своей кровати, и Иван со стоном распластался на ней, мгновенно забывшись в пьяном сне.

– Ты зачем Ваню споил? Нехорошо это, нечестно, – попыталась, было усовестить сына мать, но Борис сердито отмахнулся от нее, надевая пальто:

– А ему честно так делать? Мог бы и отказаться от Раисы, когда узнал обо всем. Так нет, на автобус ее подсаживает после работы, провожает. Разве это друг? Таких друзей за хрен да в музей!

Дядя Ваня тоже хотел что-то сказать сыну, но Борису было уже не до них, и он ушел, хлопнув дверью так, что родители вздрогнули.

После его ухода в комнате стало тихо, слышались лишь стоны спящего пьяного, да стук убираемой со стола посуды…

За окнами было уже темно, когда Иван очнулся и вскочил с кровати, не сразу сообразив, где и почему он находится. Его подташнивало.

В комнате было тихо и пусто, ни души.

Родители Бориса сидели на общей коммунальной кухне, и вполголоса разговаривали с соседями.

И тут Ивана словно озарило. Он понял, наконец, что Борис специально напоил его и уложил спать затем, чтобы самому в это время встретиться с Раей. Такого вероломства от друга он не ожидал. Сердце его екнуло.

– Здорово он меня провел, как мальчишку. Ну и Борис!

Иван бросился вон из комнаты.

Дядя Ваня с тетей Надей вышли, было из кухни проводить его, но Ивана уже и след простыл…

Из низких свинцовых туч, нависших над городом, моросит на землю нудный осенний дождь. Редкие фонари скудно освещают улицы, едва рассеивая наступающую вечернюю темноту.