Мы - Таллинские - Иван Орленко

Как показала жизнь, роль заместителя командира по летной подготовке и флагманского штурмана полка в подготовке летного состава к боевым действиям была неизмеримо высока, особенно в минно-торпедной авиации. В самые напряженные дни боевой работы, когда тяжелые бои вырывали из нашей среды немало экипажей и им на смену приходило молодое пополнение, мы часто добрым словом вспоминали Героев Советского Союза Илью Ниофитовича Пономаренко и Григория Антоновича Заварина.

...Наш разговор с Пономаренко прервал посыльный. Илью вызывали по телефону из Ленинграда. Встретились часа через два в столовой. Усмехаясь, он сказал:

- Такие дела, друг, что даже поработать вместе с тобой не дали.

- Кто не дал? - вырвалось у меня.

- Командующий, генерал Самохин. Приказал немедленно прибыть в свой штаб. Назначен опять инспектором. Ты ведь прибыл сюда меня сменить. Ничего! Теперь я буду у вас частым гостем, наговоримся.

Илья быстро поел, пожал мне руку и исчез. Вскоре он улетел в Ленинград. А я продолжал знакомиться с личным составом. Люди понравились. Они были закалены духовно, хорошо обучены и готовы лицом к лицу встретиться с фашистами, посягнувшими на нашу священную советскую землю.

* * *

В тот же день я познакомился с заместителем командира полка по политической части майором Григорием Васильевичем Добрицким. О нем немало хороших слов сказали и начальник штаба Иванов, и Илья Пономаренко.

Впоследствии мы с Добрицким подружились. По-отечески заботливый и чуткий к людям, он всегда знал их нужды и чаяния, с любым находил общий язык, умел прийти на помощь в трудную минуту, дать совет. Каждое слово произносил от души, чем и подкупал слушателей.

Однажды, когда 1-я эскадрилья понесла большие потери (в тот день мы потеряли и командира эскадрильи капитана Андрея Лукича Михайлова), у летного состава резко упало настроение. Люди глубоко переживали гибель товарищей, ходили подавленные, а назавтра полку предстояло выполнять новое ответственное задание. Григорий Васильевич решил провести концерт художественной самодеятельности. Вначале некоторые офицеры неодобрительно отнеслись к решению замполита.

В назначенное время мы вдвоем пришли в клуб, а потом робко перешагнули порог еще несколько человек. Петь начал сам замполит, я пытался его поддержать, но оказался плохим помощником. Песню подхватили другие. Понемногу подавленное настроение рассеялось. Расходились жизнерадостные.

- Ну и раскачал ты хлопцев!

- Это еще не все, - ответил Добрицкий. - Сейчас проверю, чтобы в столовой не забыли устроить хороший ужин.

- И без лишней жидкости, конечно?

- Почему же? Именно сейчас положенная норма будет "к месту"!

Таким был наш замполит. Проводить в полет летчиков, сказать им нужное слово перед боем, а потом организовать встречу победителей, нам казалось, что лучше нашего замполита Григория Васильевича Добрицкого никто не мог.

Мы возвратились в штаб. Замполит пригласил меня в свой "кабинет" маленькую рабочую комнату. Зашел разговор о Ленинграде и ленинградцах. Григорий Васильевич сказал:

- Трудно представить себе все то, что пережили и город, и его жители в период блокады. Голод и холод, бесконечные бомбежки и методический артиллерийский обстрел... И так 900 дней и ночей подряд! Сотни тысяч погибших стариков, женщин и детей! Почти по тысяче на каждый день блокады вот итог кровавых дел фашистских извергов... Поэтому и бить их надо еще крепче! Январь 1944 года принес нам радостную весть: войска Ленинградского фронта перешли в наступление и, прорвав вражескую оборону, с тяжелыми боями освобождали священную ленинградскую землю. Фашисты создали вокруг Ленинграда мощные укрепления, поэтому первые километры наступления наших войск были самыми трудными.

В результате наступления советские войска отбросили врага далеко на юго-запад и значительно потеснили его в районе Карельского перешейка.

- Гитлеровцы мечтали совершить прогулку по Невскому, - продолжал Добрицкий. - Что ж, им предоставили такую возможность. Я видел на улицах Ленинграда многотысячные колонны пленных фашистских солдат и офицеров. Где начиналась голова такой колонны, а где кончался хвост, определить было невозможно. Они шли по разрушенному городу, но не как победители, а как преступники, под конвоем наших бойцов. Пленных сопровождали гневные, суровые лица жителей Ленинграда, и на каждом можно было прочесть гордость за свой город - герой, который выдержал тяжелые испытания, но не сдался. У многих на глазах я видел слезы ненависти к тем, кто убил здесь их родных и близких...

* * *

Григорий Васильевич пригласил осмотреть офицерский городок, где жили летчики. Не спеша отправились в путь.

В центре городка находился уютный домик.

- Здесь была вилла командира фашистской авиачасти, - объяснил замполит. - А вокруг жили офицеры. Обратите внимание: городок обнесен несколькими рядами колючей проволоки.

- Зачем?

- Как огня боялись партизан, - ответил Добрицкий. - Да они даже своим нижним чинам не доверяли. У ворот красовалась надпись: "Вход солдатам на территорию офицерского городка строго воспрещен".

Мы осмотрели некоторые пустовавшие жилые помещения. Они хранили следы фашистской "культуры": углем, красками, а то и просто карандашом на стенах были намалеваны непристойные рисунки с пошлыми стихотворными надписями. Все это вызывало отвращение и ненависть к их авторам. Не выдержав, спросил:

- Почему же оставили эту мерзость на стенах?

- Руки еще не дошли, - махнув рукой, сказал майор. - Всего несколько дней прошло, как сюда перебазировались. Сюда никто вселяться не хочет. Но завтра начнем генеральную чистку...

Так прошел первый день моего пребывания в минно-торпедном полку. А потом потекли боевые будни, наполненные удачами и неудачами фронтовой жизни.

Задание особой важности

...Командира полка и начальника штаба вызвали в Ленинград к генералу Самохину. Пробыли они там недолго. Вместе с ними возвратился майор Пономаренко. Весь руководящий состав полка пригласили на КП.

Увидев Пономаренко, я удивился. Он улыбнулся и обронил:

- Прилетел помогать. Зачем? Сам поймешь. Исчезну, когда освоишься.

Когда все собрались, начальник штаба Иванов сказал:

- Получено задание особой важности: разрушить плотину ГЭС на реке Свирь. Мы, недоумевая, переглянулись.

- Да. Разрушить плотину! Жалко, но надо. Другого выхода нет.

Начальник штаба объяснил собравшимся обстановку и задачу полка.

- Темпы наступления наших войск нарастают, - говорил он. - На Карельском перешейке в ходе ожесточенных боев они продвигаются вперед. Настала пора выбить врага с позиций между Ладожским и Онежским озерами. Туда в спешном порядке подтягиваются свежие резервы Красной Армии, артиллерия, колонны танков. На нас возложено ответственное дело, какого еще не знала практика Великой Отечественной войны.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});