Рыцарь прерий - Донна Валентино

Ей бы следовало давно привыкнуть к обычным сценам покорения человеком животных. И то, что природа все-таки продемонстрировала свое превосходство над человеком только для того, чтобы смягчиться и позволить благосклонному солнцу разогнать грозовые тучи, просто не могло вызвать у Джульетты ничего, кроме глубокого облегчения. Всему виной ее романтичная натура. Потерять родителей и мужа и все равно не расстаться с непреодолимой уверенностью в том, что в один прекрасный день с ней произойдет что-то светлое и необычайное! Такие полеты фантазии простительны для ребенка или совсем юной девушки. Но не для респектабельной вдовы.

Джульетта обрадовалась, заметив краем глаза какое-то движение, которое отвлекло ее внимание от индейцев и собственных неуместных мыслей. На секунду представшее перед ней зрелище показалось настолько невероятным, что она решила: удар о землю повредил ей рассудок. Джульетта тряхнула головой, отбросив с глаз пряди волос, но видение от этого не исчезло.

Посреди прерии сидел мужчина. Он весь сверкал, словно руки и ноги его были залиты расплавленным серебром. Он сжался и наклонился к коленям, обхватив руками свою металлическую голову. Рядом с человеком раскачивалось из стороны в сторону какое-то четвероногое существо. Поскольку сзади у него развевался длинный хвост, а уши стояли торчком, Джульетта решила, что это лошадь, но на животном была надета немыслимая юбка – под стать свободной тунике, что была и на сверкающем человеке. Видимо, все дело было в игре солнечных лучей, которые засияли с новой силой, как только исчезла та мимолетная грозовая туча.

Скорее всего Джульетта снова повернулась бы, чтобы наблюдать за индейцами, решив проигнорировать свою невероятную галлюцинацию, если бы не яростное мычание бизонихи, застывшей над неподвижным телом детеныша. Животное неожиданно вырвалось из стада: похоже, и ему попалось на глаза это невероятное видение. Нагнув голову, бизониха понеслась на странного сверкающего мужчину, намереваясь отомстить тому, кто осмелился напасть на ее чадо.

Металлический человек и лошадь в юбке, казалось, не замечали опасности. Еще несколько секунд – и бизониха налетит на них. Ее мощные копыта комьями взрывали землю. Джульетте показалось, что злобные глаза животного горят радостной ненавистью, а рога покачиваются в предвкушении того, как они погрузятся в мягкую, застигнутую врасплох плоть.

Будь они хоть трижды призраки и фантомы, Джульетта не могла допустить, чтобы человека и лошадь вот так просто взяли и уничтожили.

– Убирайся, глупая корова! – неожиданно для себя заорала она.

Не обращая внимания на протестующие крики соседей, Джульетта побежала прямо на потерявшую теленка бизониху. Женщина размахивала руками, ее волосы и юбка развевались на бегу. Она жалела, что не прихватила с собой ружья, и еще молила Бога, чтобы бизониху было так же легко отогнать, как и обычную корову.

Джеффри мучительно хотелось снять шлем. Такую страшную боль не могла причинить ссадина от камня, брошенного кем-то из людей Дрого. И в то же время Джеффри страшился выяснить причину боли: он почти всерьез опасался, что если снять шлем, то у него разлетится на куски череп и расплещутся мозги – настолько сильна была боль. Но когда воин все-таки осторожно снял шлем, с головой ничего не случилось, так что он снова рискнул и сдвинул с головы капюшон кольчуги, а потом сорвал тонкий кожаный подшлемник. Джеффри застонал и тут же вынужден был напрячь горло, чтобы его не вырвало: в глотке у него стало так гадко, что желудок запротестовал, словно доблестный рыцарь в последний раз отобедал тухлятиной, а не пировал у короля Эдуарда.

Рядом сипло дышал Арион. Конь стоял, с трудом держась на разъезжающихся ногах, – таким измученным он не бывал даже тогда, когда Джеффри не слезал с него на протяжении целого дня турнирных поединков.

«Это был изумительный прыжок, мой старый друг. Молодец», – хотел сказать Джеффри, но у него свело губы: так и не удалось вымолвить ни единого слова. Ценой огромного напряжения сил он сумел поднять руку и прижать пальцы к дрожащей передней ноге скакуна. У воина перехватило горло от безмолвной благодарности.

Они остались живы. Они бросили вызов Первозданной Пропасти – и остались живы. Сейчас рыцарь сидел на доброй и надежной земле, и Божье солнце горячими лучами обжигало его потную кровоточащую голову. Только теперь Джеффри заметил, что сжал талисман Энгуса Ока так сильно, что чуть не превратил его в часть ладони.

Казалось, нельзя было разжать пальцы, судорожно стиснувшие талисман, но он подчинил их своей воле, так же заставил губы изогнуться в улыбке. Еще никогда улыбка не давалась с таким трудом и не была такой приятной, как сейчас, при мысли о бессильной ярости Дрого Фицболдрика, видевшего, как реликвия исчезает с его глаз. Несмотря на эту приятную картину, Джеффри поморщился от боли, которую вызывало даже самое слабое движение. К тому же возникло неприятное чувство, будто земля, на которой он сидит, дрожит и трясется. Рыцарь поморщился и зажмурил глаза от слишком яркого света, но грохот только усилился.

Джеффри решился чуть приоткрыть один глаз, и тут ему пришлось изумленно выпучить сразу оба. Земля сотрясалась и грохотала не из-за их падения: они с Арионом, похоже, рухнули в самую глубь ада, потому что на них с трех сторон устремились демоны.

Прямо на Джеффри неслось создание сатаны – бородатый горбатый зверь с раздвоенными копытами, голову которого венчали рога его господина.

Справа несся верховой лучник – монгол, судя по форме глаз и носа, вот только кожа у него была неправильная: адское пламя, видимо, обожгло ее, превратив из обычной желтоватой в какую-то красно-коричневую. Череп у монгола был практически голый, если не считать узла на затылке, из которого струился хвост наподобие лошадиного. К тому же голую кожу на его голове покрывал тонкий слой грязи необычайного алого цвета. Кожу туловища украшали тонкие полосы того же цвета. Странный человек был почти наг и управлял неоседланной лошадью с совершенно нечеловеческой ловкостью.

Но самое страшное зрелище представляла собой растрепанная ведьма, мчавшаяся на них слева. Облаченная в немыслимое одеяние, на которое могла решиться только колдунья, она стремительно неслась к рыцарю, и ее пальцы царапали воздух, словно нечестивая пыталась подчинить своим заклинаниям даже силу солнечных лучей.

Если воин короля действительно умер и оказался в аду, то демоны не могут причинить ему серьезного вреда: они просто приветствуют его появление в их подземном обиталище. Но что-то мешало Джеффри д'Арбанвилю спокойно сидеть на месте, пока вокруг него бушуют демоны, пусть даже и безвредные. Проклиная предательскую немощь суставов, ослабших сейчас, словно изъеденные древоточцем балки, рыцарь сумел уцепиться за доспех Ариона и с трудом подняться на ноги. Он попытался надеть шлем, но не смог его поднять, так что пришлось сунуть его под мышку, где тот брякнул о щит, заброшенный за спину. Только с третьей попытки Джеффри удалось спрятать талисман Энгуса Ока себе за ворот, на грудь. Будь он проклят, если потеряет его сейчас! Теперь меч… Джеффри раз десять хватался за его рукоять, но так и не собрал достаточно сил, чтобы вытащить его из ножен.