Сыщик - Бушков Александр Александрович

— Черт возьми, вы меня расстроили, — сказал профессор. — Мы, немцы, сентиментальная нация, я начинаю принимать близко к сердцу ваше отчаянное положение… Но чем, собственно, могу помочь?

— Помогите мне отыскать Штепанека, — сказал молодой человек. — Это единственное, о чем я вас прошу. Я всю оставшуюся жизнь буду вашим неоплатным должником…

ГЛАВА ВТОРАЯ

СТЫД — НЕ ДЫМ…

— Следовательно, вы сами его не нашли? — деловито поинтересовался профессор. — Ведь наверняка пытались?

— Ну разумеется, — сказал молодой человек. — Квартиру в Асперне, которую он снимал последние полтора года, Штепанек покинул. Куда он переехал, хозяин не знает — он не оставил адреса… Быть может, вы знаете, где он может оказаться?

Разглядывая его бесцеремонно и весело, профессор улыбался как-то очень уж хитро, это чувствовалось…

— Знали б вы, юноша, как вы все меня забавляете…

— Простите?

— Ну да, разумеется, откуда вам знать? Вы же не могли заранее сговориться… — В голосе профессора звучала неприкрытая ирония. — Видите ли, друг мой, вы — уже третий по счету племянник эксцентричного английского аристократа, собравшегося купить для своей коллекции курьезов аппарат Штепанека. И шестой по счету из всех визитеров, рыщущих в поисках Штепанека… Да, представьте себе. Именно так и обстоит.

Молодой человек остался невозмутим, но это было чисто внешне. «Этого следовало ожидать, — подумал он смятенно. — Пикантное положение…»

— Вы шутите, профессор?

— Никоим образом. Ну да, я понимаю: выдумка не лишена некоторого изящества. Эксцентричность британских джентльменов хорошо известна, от них чего угодно можно ждать. И вы трое пришли к этой мысли практически одновременно.

— Но я…

— Юноша, не пытайтесь врать, — сказал профессор наставительно. — Вы все равно не успеете с ходу сочинить нечто убедительное, вам приходится импровизировать, а это нелегкая задача, я понимаю. Так что не пытайтесь уж вилять… Давайте лучше выпьем еще по одной. В самом деле, вы, вместе взятые, доставили мне немало удовольствия, позволили развеяться, отвлекшись от тяжелой и сложной работы. И я к вам отношусь вполне дружелюбно. Ну, что поделать, профессия у вас такая… Хотите послушать рассказ о ваших предшественниках?

— Ну, любопытства ради… — осторожно сказал молодой человек.

В потайном кармане привычно ощущалась тяжесть браунинга, но браться за оружие не имело смысла. Во-первых, пока что не произошло ничего угрожающего. Во-вторых, это было бы совершенно бессмысленно…

— Все это происходило на протяжении последних двух недель, — начал профессор ровным, хорошо поставленным голосом человека, привыкшего читать лекции студентам. — Сначала появился первый «племянник». Видит бог, я ему поверил. Но когда появился второй, пришлось пересмотреть свою точку зрения. Не буду углубляться в дебри точных наук, но они подобных совпадений не допускают: два племянника эксцентричных английских аристократов, с промежутком в пару дней… Нонсенс! Потом появился мрачный детина, представившийся репортером… но на репортера он походил не более, нежели я — на танцовщицу канкана из «Фоли-Бержер». Впрочем, он очень быстро перестал изображать репортера и заявил, что он — торговый посредник, коего послали приобрести аппарат Штепанека для последующей коммерческой эксплуатации некие купцы из Гамбурга, откуда он и сам родом. Однако и в это по некоторым причинам плохо верилось, еще и потому, что немецкий для него явно не родной язык… Следом нагрянула очаровательная особа, эмансипированная и весьма забавная, она опять-таки представилась репортером, только на сей раз американским… однако очень быстро начала выяснять, нельзя ли приобрести аппарат Штепанека. Снова некие купцы из-за океана, загадочный синдикат… Между прочим, я верю, что она и в самом деле американка, мне доводилось бывать в Северо-Американских Соединенных Штатах, и я вдосыт насмотрелся на подобных бойких девиц… Ну а шестым явились вы… Самая интересная персона из всех.

— Почему же? — с натянутой улыбкой спросил молодой человек.

— Потому что прежние «племяннички» не производили впечатления военных. Классические штафирки. А в вас, поверьте бывшему императорскому гвардейцу, просматривается военная выправка. И в лошадях вы разбираетесь неплохо. Я, пожалуй, склонен верить, что вы и в самом деле имеете какое-то отношение к гвардейской кавалерии. Офицер офицера всегда высмотрит… Я так понимаю, вы все — какие-то тайные агенты, верно?

Молодой человек пожал плечами с самой простецкой улыбкой.

— Ну конечно, вам не положено признаваться, — хмыкнул профессор. — Что же вы за тайный агент, если будете признаваться всем и каждому? Видите ли, драгоценный мой гость, у меня есть маленькая страстишка, — он, не оборачиваясь, указал большим пальцем руки на книжную полку. — Грешен, грешен… В свободное время ради успокоения взбудораженных мозгов люблю почитать авантюрные романы, все эти истории о сыщиках… Шерлок Холмс, Лекок, Рультабиль и прочие… Вы не увлекаетесь? Жаль, отличный отдых для ума… Вам интересно послушать, какие выводы я сделал касаемо вереницы гостей, одержимых желанием добраться до Штепанека?

— Ну, если только любопытства ради…

— Да бросьте, — добродушно прорычал профессор. — Какое там любопытство, вы нешуточно напряглись… Ну, извольте. Каюсь, я все придумал насчет полумиллиона золотом, которые просит Штепанек за свое изобретение. Помыкавшись как следует и поняв все уныние своего положения, он готов удовлетвориться и суммой вдесятеро меньшей… Это было нечто вроде лабораторного опыта, понимаете? Мне любопытно было, как все вы станете на этакую сумму реагировать… И знаете, что обнаружилось? Один только мрачный верзила, прикидывавшийся то репортером, то торговым агентом, был всерьез ошарашен и не смог этого скрыть. Остальные, в том числе и вы, и американская девица, бровью не повели. Следовательно, сумма вас не пугала… и отсюда проистекает, что денежки в вашем распоряжении чужие. За всеми вами, в таком случае, — либо государство, либо богатые коммерческие предприятия. Я прав? Ах, простите, я увлекся, ну конечно, вам не положено откровенничать о таких вещах… А жаль. При всем своем богатом и разнообразном жизненном опыте я впервые вижу тайных агентов, да еще в таком количестве. Интересно было бы побеседовать о тонкостях и подробностях вашего увлекательного ремесла… Откуда же вы? Уж, безусловно, не из Германии. В вашем безукоризненном немецком нет ничего от германской немецкой речи, вы определенно изучали язык по учебникам, он для вас не родной… А впрочем… Могу поклясться, что вы какое-то время прожили в Лёвенбурге. Мне приходилось там бывать. Ваш немецкий — книжный, безукоризненный, но в нем иногда проскакивают типично лёвенбургские словечки и обороты, которые не почерпнешь из учебников… Их можно подхватить только непосредственно в Лёвенбурге. Я прав?

— Вам бы сыщиком быть, профессор…

— Моя нынешняя стезя меня полностью устраивает, — серьезно ответил профессор. — А все остальное — не более чем то, что англичане именуют hobby.

— И что же вы намерены делать? — с натянутой улыбкой осведомился молодой человек.

— Я? — профессор недоуменно поднял брови. — С чем или с кем? Ах, касаемо вас… Да ничего, помилуйте! Что я должен делать? Вы ведь ничего противозаконного не совершили, всего-навсего наврали с три короба, и только… — Он посерьезнел. — Могу вас заверить: если бы аппарат Штепанека был вещью серьезной, из разряда государственных секретов, я немедленно уведомил бы о вас всех либо полицию, либо другие учреждения. Но, поскольку речь идет о технической пустышке… Забавляйтесь, дамы и господа, бога ради! Коли вам не жалко времени и сил… Кто станет сообщать в полицию о людях, которые настолько… недальновидны, что собираются за огромные деньги покупать очередной вечный двигатель? Ну, ваше здоровье!

Янтарный напиток полился в стопки. Видно было, что хмель и на профессора подействовал самую чуточку, он стал более размашист в жестах и громогласен в речах.