Похождения Нила Кручинина - Николай Шпанов

Между тем Вельман утверждал, что плана у него нет, а новые власти по вполне простительному либерализму, не желая компрометировать Вельмана, не дали приказа обыскать тайники в бюро директора, расположенном на самой станции, или помещения самой централи. К тому же новая полиция боялась, чтобы каким-нибудь случайным замыканием не вызвать взрыва всего сооружения.

И вот полчаса тому назад дежурный полицейский офицер, делавший обход своего участка, куда входила станция, донёс, что убит секретарь Вельмана и не где-нибудь, а в служебном бюро директора, в здании станции.

— Когда? — спросил Кручинин.

— Почти на глазах этого офицера. Офицер говорит, что…

Кручинин перебил:

— Все остальное расскажет сам офицер.

Подъехали к станции. Это было огромное здание в готическом стиле, сложенное из неоштукатуренного кирпича и больше походившее на старинную кирху, чем на электроцентраль.

В просторном турбинном зале бездействующей станции царила тишина. Из предосторожности даже ток для освещения здания подавался теперь извне.

Все невольно примолкли.

Их вёл немолодой уже, очень смуглый лейтенант полиции, с лихо закрученными «а ла Вильгельм второй» усами, до того чёрными, что они казались крашеными. Форма на лейтенанте, в отличие от его новоиспечённого шефа, сидела вполне исправно.

Этот усатый брюнет и был офицер, обнаруживший убийство. Он не производил впечатление новичка в своём деле. Держался он спокойно и уверенно, даже, как показалось Грачику, с дозой некоторого пренебрежения к своему начальнику.

На половине пути шеф полиции, спохватившись, что не представил гостям своего лейтенанта, сказал:

— Это — Круши. Один из наших лучших офицеров.

С этими словами шеф приподнялся на цыпочки, чтобы покровительственно похлопать лейтенанта по плечу.

Пока шли длинными переходами и поднимались по лестнице на третий этаж, где было расположено бюро директора, лейтенант Круши не спеша рассказывал то, что знал:

— Делая обход этого участка, я заметил в одном из окон станции свет. Я знал, что по приказу полиции внутрь здания никто без особого разрешения допускаться не должен. Мне показалось маловероятным, чтобы такое разрешение понадобилось кому-нибудь за полчаса до Нового года. Я и сам-то спешил покончить с обходом, чтобы успеть забежать в какой-нибудь ресторанчик, раз уже нельзя было встретить это событие дома. Однако пройти мимо этого освещённого окна, не узнав, почему оно освещено, я не мог. Что-что, а уже службу-то я знаю… двадцать четыре года… с того самого дня, как покончил со службой в армии… Хорошо-с. Значит, нужно было поглядеть, в чём тут дело. Я попытался открыть боковой служебный ход, ведущий прямо на внутреннюю лестницу, но замок оказался испорченным, дверь не отворялась. Пришлось идти через ворота, чтобы попасть на эту же лестницу через машинный зал, как я веду теперь вас.

— Вы так хорошо знаете расположение станции, что сразу определили, где именно горит свет? — спросил Кручинин.

— Да, станция входит в мой участок много лет. Я знаю тут каждый угол.

— Это хорошо, — удовлетворённо сказал Кручинин. — У вас были ключи от всех дверей?

— Связка контрольных ключей всегда находится у дежурного по участку полицейского офицера. Мало ли что: взрыв, пожар…

— Хорошо, очень хорошо, — повторил Кручинин. — Итак?

— Я проник на станцию через зал, где постоянно дежурит наш полицейский, прошёл в этот отсек, куда мы с вами сейчас входим, и поднялся по этой же лестнице. Вот она перед вами, господа… Дежурному полицейскому в зале я приказал на всякий случай оставаться на посту внизу. Когда я был уже вот здесь, на последнем марше, в бюро директора раздался выстрел. Я побежал, перескакивая через несколько ступенек. Дверь, вот эта самая, которую вы видите перед собой, оказалась незапертой. Толкнув её, я вбежал в бюро — вот оно перед вами. Это — первая комната, здесь сидит секретарь, отсюда вот эта дверь ведёт в кабинет господина доктора Вельмана. В тот самый момент, когда я нажал её ручку, раздался второй выстрел. Распахнув створку, я увидел, что стреляет кто-то стоящий на коленях спиной ко мне. Он стрелял вон туда, по направлению той маленькой двери, ведущей на запасную железную лестницу. Когда я вбежал в кабинет, стрелявший выронил револьвер и упал лицом вниз — вот так, как он лежит и сейчас. Приподняв его голову, я сразу опознал господина Браду, конторского секретаря директора.

— Конторского секретаря? — переспросил Кручинин. — А у Вельмана был ещё какой-нибудь секретарь?

— Да. Частный секретарь — госпожа Эла Крон. Она живёт у него в доме и, как поговаривают кумушки… впрочем это знает весь город: доктор Вельман неравнодушен к красивым женщинам.

— Но, но, без пошлостей, Круши, — строго прикрикнул шеф. — Давайте дальше ваш фельетон, то есть я хотел сказать доклад.

— Слушаю-с… Докладываю дальше, — с подчёркнутой почтительностью ответил лейтенант. — Я бросился к этой задней дверце, но она оказалась запертой. Ключа от неё в нашей связке нет. Чтобы задержать убийцу, нужно было снова бежать кругом, я дал свисток, вызывая полицейского, стоявшего в зале.

— Отсюда ему был слышен ваш свисток? — спросил Кручинин.

— Об этом я в тот момент не подумал… пожалуй, вы правы: парень мог бы и не услышать свистка. Но, к счастью, он оказался догадливым малым. В тот момент, когда я отнимал свисток ото рта, он уже и сам вбегал в комнату. Он исправный служака, — добавил лейтенант, кладя свою большую, покрытую обильной чёрной растительностью руку на плечо молодого дружинника, даже ещё не переодетого в форму и только носящего на рукаве отличительную повязку, — он достоин награды, начальник.

— Да, да, непременно, — с готовностью согласился шеф и торопливо добавил: — Однако дальше, дальше!.. Читатель ждёт продолжения.

— Простите, — прервал его Кручинин, — если позволите, один вопрос этому дружиннику. — Вы были оставлены лейтенантом на посту в машинном зале?

— Так точно.

— Без разрешения лейтенанта покинули пост и поднялись сюда?

— …Собственно… — смутился дружинник.

— Отвечайте: вы покинули свой пост?

При этом вторичном вопросе глаза дружинника сверкнули недобрым огоньком, и он неохотно пробормотал:

— Лейтенант же сам свистел…

— Когда он подал свисток, вы уже были у двери, здесь, наверху. Значит, пост вы покинули много раньше, чем услышали свисток.

Дружинник опустил глаза.

— А вы говорите, что из него выйдет толк? — с усмешкой сказал Кручинин лейтенанту. И далее, обращаясь к шефу: — Больше у меня вопросов нет.

— Вы правы, тысячу раз правы, — воскликнул начальник полиции. — Не хвалить таких нужно, а взыскивать с них, да, да, строго изыскивать!.. Однако дальше, дальше…

Покрутив ус, лейтенант продолжал:

— Слушаю-с, эта дверь заперта совершенно очевидно преступником…

— Нет, нет, пока не нужно заключений, — перебил шеф. — Только факты, факты, факты! Ну-с?!

— Слушаю-с. Пока я бежал по этой лестнице и очутился у ворот, все было, по-видимому, кончено. У подъезда, к которому ведёт вот та запасная лестница, мы нашли след недавно отъехавшего автомобиля. Убийца скрылся.

— И тогда вы?

— Тогда я пошёл к телефону и протелефонировал вам, господин начальник, не считаясь с тем, что это было чертовски не вовремя. Но долг остаётся долгом, даже под Новый год.

— Отлично, отлично, — сказал шеф и обратился к Кручинину: — Как вы думаете, не перейти ли теперь к выводам?

— Конечно, если они у него сложились.

— Вот теперь давайте ваши выводы, — приказал шеф, поворачиваясь к Круши. — Даже самый загадочный фельетон должен иметь развязку.

— Слушаю-с. — Лейтенант не спеша и очень уверенно проговорил: — Не думаю, чтобы я ошибался… Когда наступили дни ожидания приближения советских войск, господин доктор Вельман перенёс личные ценности из дома в этот вот сейф…

Лейтенант указал на массивный несгораемый шкаф, вделанный в стену директорского кабинета. Бронированная дверца шкафа была распахнута настежь. Виднелись аккуратно сложенные стопки документов, тщательно составленные один к другому и пронумерованные регистраторы. Была ещё стопка больших конвертов из голубого полотна. На каждом из них тоже виднелся тщательно написанный номер. Все говорило об аккуратности владельца шкафа и его привычке к порядку в делах. Несколько внутренних отделений шкафа оставались запертыми. Только один небольшой ящик был выдвинут — в нём ничего не было.

Убедившись в том, что все осмотрели шкаф, лейтенант продолжал:

— Что-либо помешало доктору Вельману вовремя взять свои ценности отсюда. У нас, в полиции, достаточно хорошо знают его, и он не мог рассчитывать получить пропуск не только в этот кабинет, но и вообще на территорию станции. И вот, пользуясь некоторой суетой, которая всегда царит в новогоднюю ночь, тем, что никто из начальства в эти часы на службе, а подчас и дома, не сидит, Вельман снабжает секретаря подложным пропуском и посылает за своими ценностями. Он не без основания надеется, что Браду пройдёт в кабинет так, что караульные в зале этого не услышат. В пользу такой догадки говорит не только время, выбранное для изъятия вещей, но и костюм убитого. Посмотрите, он во фраке, в кармане его было вот это приглашение на ужин к доктору Вельману. Именно туда он и должен был привезти ценности — прямо к новогоднему ужину.