Поворотный пункт - Пол Андерсон

Балдингер поставил на стол стаканы и бутылку ирландского виски.

— О'кей, — сказал он. — Действие этих таблеток почти прошло, и нам нужно немного взбодриться.

— Да, пожалуй, — Хараши заграбастал бутылку.

— Интересно, каким будет их вино, когда они его изобретут, — задумчиво протянул Лежен.

— Замолчите, — сказал Воэн. — Им это не удастся.

Мы уставились на него. Он сидел, подрагивая от напряжения, в ярком люминесцентном свете, заливавшем унылую тесную кабину.

— Что вы, дьявол вас побери, имеете в виду? — наконец спросил Хараши.

— Если они научатся делать вино хотя бы вполовину так же хорошо, как все остальное, оно пойдет на Земле по десять кредов за литр.

— Как вы не поймете? — закричал Воэн. — Нам нельзя иметь с ними дела. Надо скорее убираться прочь с этой планеты и… О боже, зачем нас только занесло сюда?

Он начал неуклюже шарить по столу в поисках стакана.

— Ну ладно, — сказал я. — Тем из нас, кто хоть раз удосужился поразмыслить об этом, давно было ясно, что когда-нибудь люди неминуемо встретят форму жизни вроде этой. Человек, что он такое, чтобы делать из него пуп земли?

— Наверное, эта звезда старше Солнца, — кивнул Балдингер. — Она не так массивна, поэтому дольше находится в главной последовательности.

— Дело вовсе не в том, какая звезда старше, — сказал я. — Миллион лет, полмиллиона, сколько бы там ни было, — это же пустяки с точки зрения астрономии или геологии. Вот в развитии разумной жизни…

— Но они же дикари, — запротестовал Хараши.

— Как и большинство разумных существ, что мы встречали, — напомнил я.

— Да и сам человек большую часть своей истории прожил дикарем. Цивилизация — каприз природы. Она не появляется сама по себе. Например, на Земле все получилось потому, что Средний Восток начал пересыхать, когда ледник отошел, дичи стало меньше, и пришлось что-то предпринимать. А машинная цивилизация, основанная на науке, — это еще большая случайность, результат совершенно исключительного стечения обстоятельств. Зачем жителям Джорил идти дальше техники неолита? Им это ни к чему.

— Зачем им тогда, если они еще в каменном веке, такие мозги? — возразил Хараши.

— А зачем они были нам в нашем каменном веке? — отпарировал я. — Чтобы просто выжить, они не были абсолютно необходимы. Питекантроп, синантроп — все эти узколобые ребята и так прекрасно обходились. Наверно, эволюция, внутривидовая борьба, половой отбор — все то, что развивает интеллект, продолжает подталкивать человека вперед, пока не вмешивается какой-нибудь новый фактор, вроде машин. Умный джорилец имеет больше веса, занимает высокое место в обществе, у него больше циновок и детей — так все и идет. Вот только условия жизни у них слишком просты, во всяком случае, в эту геологическую эпоху. Здесь, насколько я понял, не бывает даже войн, которые бы подтолкнули развитие техники. До сих пор у них просто не было случая заняться точными науками. Вот они и использовали свой изумительный разум в искусстве, философии и социальных экспериментах.

— Интересно, какой у них в среднем «индекс интеллекта», — прошептал Лежен.

— Бессмысленный вопрос, — ответил Воэн мрачно. — Разработанная шкала обрывается где-то около ста восьмидесяти. Как тут будешь мерить интеллект, который настолько выше твоего собственного?

Наступила тишина. Было слышно, как вокруг корабля шумит ночной лес.

— Да, — задумчиво сказал Балдингер. — Я всегда отдавал себе отчет, что где-то должны быть существа поумнее нас. Вот только не ожидал, что человечество встретится с ними на моем веку. Уж слишком микроскопический отрезок Галактики мы исследовали. И потом… Я всегда думал, что у них будут машины, наука, космический транспорт.

— Они у них и будут, — сказал я.

— Если мы теперь улетим… — начал Лежен.

— Поздно, — сказал я. — Мы уже дали им эту блестящую погремушку — науку. Если мы сбежим, они сами отыщут нас через пару веков. Самое большее.

Хараши ударил кулаком по столу.

— Но зачем нам улетать? — загрохотал он. — Чего вы, черт подери, боитесь? Сомневаюсь, чтобы все население этой планеты достигало десяти миллионов. А в Солнечной Системе плюс звездные владения — миллиардов пятнадцать? Ладно, пусть джорилец умнее. Ну и что? Разве до сих пор мало было парней умнее меня, а мне на это наплевать, если мы делаем с ними бизнес.

Балдингер покачал головой. Казалось, его лицо выковано из стали.

— Все не так просто, — сказал он. — Вопрос идет о том, кто будет господствовать в этой части Галактики.

— А чего плохого, если джорильцы? — мягко спросил Лежен.

— Возможно и ничего. Они вроде бы вполне приличный народ. Но… — Балдингер выпрямился в своем кресле. — Я не собираюсь быть чьим-либо домашним животным. Я хочу, чтобы моя планета сама решала свою судьбу.

С этим не приходилось спорить. Мы долго-долго сидели молча, размышляя над случившимся.

В нашем представлении гипотетические сверхсущества всегда были где-то бесконечно далеко, а потому безопасны. Ни мы на них не наталкивались, ни они на нас. Поэтому люди привыкли думать, что поблизости их оказаться не может. А потому они-де никогда не будут вмешиваться в дела далекой галактической провинции, где мы живем. Но планета всего в месяцах полета от Земли! Народ, средний представитель которого — гений, а их гении — вещь и вовсе непостижимая для человека… Они без сожаления бросят свой мир и ринутся в космос, полные любопытства, энергичные, способные совершить за десять лет больше, чем мы за столетия. Они неминуемо разрушат нашу созданную ценой таких усилий цивилизацию! Мы сами сдадим ее на слом, как примитивные народы прошлого уничтожили свои богатейшие культуры перед лицом более высокой цивилизации Запада. Наши дети будут смеяться над ничтожными, обветшалыми триумфами своих отцов. Они бросят нас, чтобы последовать за джорильцами в их смелых начинаниях. И вернутся подавленными неудачей, чтобы провести остаток своих дней, создавая жалкое подобие чужого образа жизни и мучаясь от бессилия и безнадежности. И так будет со всеми остальными разумными формами жизни, если только у джорильцев не хватит сострадания оставить их в покое… Скорее всего у них его хватит. Но кому нужно такое сострадание?

Казалось, был только один ужасный выход, но лишь у Воэна хватило смелости прямо сказать о нем.

— Ведь есть же планеты, куда запрещено ввозить технику, — медленно заговорил он. — Культуры, слишком опасные, чтобы можно было предоставить им современное оружие, не говоря уже о космических кораблях. Джорил тоже можно поставить под запрет.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});