Защитник - Александр Бирюк

Самолет перестало трясти, но звезды на небе так и не появились. Впрочем, пару штук я все же разглядел, но это было ничто в сравнении с подевавшейся куда-то за пять минут до этого картиной. Я увидел также сбоку и луну, но такую неестественно багровую и зловещую, что мне снова стало жутко. В этот момент радио ожило.

- Майор Моран! - услышал я незнакомый голос. - Немедленно отвечайте!

Потрясенный только что произошедшим, я пробормотал в ответ что-то невразумительное. Услышанный голос я сначала не узнал, но подсознательно был уверен, что когда-то хорошо знал человека, которому он принадлежал. Это не был офицер, руководивший полетами, это не был ни командир корабля, ни один из знакомых мне офицеров, но тем не менее я слышал его ТЫСЯЧУ РАЗ...

Впрочем, времени на раздумья не было, ведь меня вызывал "Салташ", и я должен был откликнуться. Мне передали пеленг на корабль и расчетные данные для захода на палубу. Через минуту он показался сам.

В кромешной темноте, которую не в силах была рассеять даже эта изменившаяся так странно луна, я вряд ли смог бы его увидеть, но как только я подлетел к авианосцу на достаточное расстояние, его посадочная палуба осветилась волнами яркого света корабельных прожекторов.

Теперь предстояло самое сложное. Я должен был мобилизовать сейчас все свои силы. Корабль на полном ходу несся навстречу зимнему средиземноморскому ветру, и я должен был на минимальных оборотах двигателя заходить на него с кормы. На палубе я не увидел ни одного самолета, впрочем, в этом случае так и должно было быть. Я заметил густой ряд металлических сетей-ловушек, расставленных на носу для того, чтобы я не свалился в море после длинного пробега - палубные аэрофинишеры были бесполезны, потому что на моем "мессершмитте" не было посадочного крюка. Вдоль бортов стояли матросы с огнетушителями и баграми, палуба была очищена от всех посторонних предметов. К моему прилету экипаж "Салташа" приготовился идеально. Остальное сейчас зависело исключительно от моего мастерства и от состояния моих нервов.

А нервы пошаливали.

... Я крепко вцепился в рычаг управления, но руки дрожали не менее, чем до того трясся самолет. Причем волновался я не в ожидании опасной посадки - еще чего! Но мне вдруг показалось, что все это происходит в каком-то полусне, в наркотическом забытьи, и что передо мною не палуба авианосца, а черная морская бездна... Я вдруг подумал, что у меня началась лихорадка, и с силой потер лоб вспотевшей ладонью, чтобы хоть как-то взбодриться и вырваться из этой непонятной нирваны.

- "Салташ"! - вдруг заорал я, сообразив, что не в силах выпутаться самостоятельно. - Эй, "Салташ"! Что у вас тут происходит?!

Понимаете, мне вдруг показалось, что вся эта ЗАРАЗА исходит ИМЕННО ОТ МОЕГО КОРАБЛЯ! У меня в глазах начало двоиться, троиться, проскакивали какие-то молнии, и я никак не мог сосредоточиться. Мне до ужаса хотелось наконец расслабиться, но я прекрасно понимал, что как только я расслаблюсь или хотя бы сделаю такую попытку, то меня мгновенно постигнет смерть. Я пялился и пялился во все глаза на палубу авианосца, расстилавшуюся передо мной, словно футбольное поле, и никак не мог понять механизм тех изменений, что во мне происходили. Со мной творилось что-то невообразимое. На корабле вдруг встревожились, там увидали, наконец, что со мною не все в порядке, потому что, оказывается, я собирался садиться на палубу с невыпущенными шасси ... По радио мне настойчиво рекомендовали восполнить этот недостаток. Я нехотя потянулся к нужному тумблеру и с усилием упер в него палец, но мне становилось все хуже и хуже, и потому я даже не помню, довел ли я это движение до конца...

Впрочем, довел, иначе не было бы всей этой истории.

Итак, меня продолжало лихорадить, но долго, конечно, так продолжаться не могло. Я должен был или садиться, или падать в море. После неожиданно резкой матерщины, раздавшейся по радио в мой адрес, во мне словно что-то щелкнуло, пелена упала наконец с глаз, и я решился на посадку.

... Посадка прошла на удивление гладко, хотя я заходил на нее с виража - обзору из кабины сильно мешал мощный оружейный отсек в носу самолета. У "оборотня" неожиданно оказалась первоклассная посадочная механизация, я вовсю манипулировал закрылками, и тяжелый самолет опустился на палубу так мягко, словно это был геликоптер. Он не докатился даже до сетевого ограждения - это был просто чудо-самолет! Я вскользь подумал о том, что из него мог бы получиться прекрасный морской штурмовик - первый в истории войны двухмоторный палубный самолет. Я снова расслабился, но сил все же хватило, чтобы выключить моторы. Я откинул фонарь и выглянул из кабины. И то, что я вдруг увидел, повергло меня в такой ужас, что я дернулся назад к рычагу управления и попытался снова включить зажигание. Но слабость наконец меня одолела совсем, и я вырубился.

Впрочем кажется я вырубился ненадолго... Когда я очнулся, то почувствовал, как меня заботливо вынимают из кабины. Я дико огляделся, напрягая зрение, и в притушенном свете палубной лампы увидел лица сгрудившихся вокруг самолета людей. И я понял, что меня поразило в них больше всего.

ЭТО БЫЛИ ЛИЦА НЕ ЖИВЫХ ЛЮДЕЙ.

Вернее, НЕ СОВСЕМ живых людей. А это было еще страшнее.

Я не берусь описать вам, друзья мои, эти лица, хотя они стоят у меня перед глазами даже сейчас. Несколько человек тянули меня из кабины "мессершмитта", но эти движения были какими-то зловеще-неторопливыми, словно это были не люди, а зомби. Мне вдруг показалось, что вокруг меня одни только призраки.

- Спокойно, майор! - вдруг произнес один из "призраков", когда я попытался сопротивляться, и я узнал его! Я УЗНАЛ ЕГО! Это был человек, с которым я служил когда-то...

Короче, я вдруг понял все. Я понял, чей голос я слышал по радио, и кто управлял моей посадкой. Я вдруг понял, чем меня поразила палуба авианосца, когда я никак не мог решиться на посадку. Я снова огляделся, а разглядев, что хотел - застонал.

Я произвел посадку вовсе не на "Салташ", понимаете? Это был однотипный авианосец. Но это был НЕ МОЙ КОРАБЛЬ.

Короче, это был корабль, который к тому времени уже полгода как покоился на морском дне возле Гибралтара.

Это был "ЗАЩИТНИК".

Вот так, друзья мои. Я умудрился посадить свой самолет на самый настоящий корабль-призрак, на эдакий ЛЕТУЧИЙ ГОЛЛАНДЕЦ королевского военно-морского флота Великобритании. "Защитник" погиб летом тысяча девятьсот сорок второго года - его торпедировала немецкая подводная лодка, когда он сопровождал караван из двадцати торговых кораблей с грузами и продовольствием для осажденной Мальты. "Защитник" взорвался и стал тонуть. Это была героическая гибель, но ужасная. На авианосец тотчас, как шакалы на раненого льва, набросились немецкие самолеты и итальянские торпедные катера, вызванные по радио подводной лодкой, и этому не могли помешать даже эсминцы охранения. Фрицы никак не желали упускать такой лакомый кусок с сотней попавших в ловушку самолетов на борту. "Защитник" держался до последнего. Его палуба превратилась в решето от бронебойных бомб, сыпавшихся с неба настоящим ливнем, все самолеты стали пылающим ярким пламенем ломом. Лишенный хода, тонущий, он отстреливался до последнего снаряда, до последнего патрона. Но врагов было так много...

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});