Всё так, как должно быть! - Юлия Климина

даже была приставка Денди и пистолет, чтобы стрелять в уток. Несколько кассет с диснеевскими мультиками, которые я смотрела до дыр. Например, Алладин и Покахонтас.

Мы жили на первом этаже кирпичной пятиэтажки, во дворе у меня были подружки, по соседству магазин продуктов, где покупались жвачки и прочий хлеб. За домом мы месили кисю-мисю в погожий денек. Всё было классно, прям очень классно!

Поэтому для меня так удивительно, как дальше развернулась наша жизнь.

А жизнь наша сложилась так, что в возрасте 6–7 лет мои родители развелись (~1994 г)

То время для меня стало переломным, я вынуждена была повзрослеть именно тогда, и очень много лет корила Бога за эту несправедливость. У меня было всё — любовь родителей, мама и папа, любящие друг друга, горы внимания и любви от родных и друзей, наша квартира, наряды, запрещенка и многое другое.

Это были 90-е, неприятные события если разворачивались, то молниеносно. И вот мы уже съезжаем с нашей квартиры, потому что теперь она уже не наша.

Я не могу сказать точно — выдумка это или реальность, но чувствую, что помню все эти дни, когда мы сидели безвылазно дома с зашторенными шторами и в темноте. Причины были. Как рассказывал мне потом папа — выбор ему дали без выбора. Либо квартира, либо наши с мамой жизни. Правда? Вымысел? Если интересно, можно спросить Бога, а я буду верить себе. Говорил ли об этом папа маме? Знала ли она все детали? Я не знаю. Они знают и это их история.

Мама не смогла тогда простить папу и я не помню периода паузы, где она была одна и мы раздумывали, как нам с ней вдвоем жить дальше. Это был буквально один день, когда я помню квартиру маминых родителей, заставленную нашими вещами и какую-то пустоту, дыру прямо в центре груди, которая означала одно — жизнь никогда не будет прежней.

Мы сразу же переехали к отчиму, к Марику, с чем абсолютно не собирался смиряться мой отец. Он отвоёвывал нас, как мог, а мог он только силой. Физической силой. Я помню перепалку, которую можно даже назвать дракой, она случилась прямо при мне.

Тот вечер никогда не уйдет из моей памяти, мне было очень страшно, я не понимала, что происходит и, пожалуй, впервые видела так близко драку двух мужчин, которым было, что терять.

Мы жили в том подъезде, для входа в который требовался железный ключ, никаких домофонов тогда еще и в помине не было, но отдельные ключи уже были. Папа явно был не в себе, когда пробирался к нам, чтобы вернуть себе своё. Если откровенно — он был пьяным и злым, точнее сказать бессильным изменить что-либо в этой ситуации любым другим образом.

На утро после драки, когда я пошла гулять с подругами, я нашла разбитое стекло в подъезде, потому что он забрался на козырек входной группы и дальше разбил стекло, чтобы попасть в подъезд. Ломился в дверь ногами и вел себя очень громко. Ноги оставили дыры на первой двери, ведущей в “предбанник” для двух квартир. Эту дверь он почти поборол. Есть ощущение, что в итоге в квартиру его впустили мама и отчим, потому что он поднял порядочный шум среди соседей.

И вот тогда, мне было страшно всё — от самой драки, видов подъезда, который защищался, как мог, до израненных ног и лица папы, которые я увидела уже через несколько дней. Я не понимала, почему это происходит?

Почему мой любимый папочка настолько зол и агрессивен?

Со мной никто не поговорил и не объяснил мне новые правила жизни.

Я была потерявшимся маленьким человеком, который просто хотел, чтобы всё было, как раньше. Но оно просто не могло быть, как раньше.

Сейчас, после нескольких лет терапии и работы над этой травмой я понимаю, что всем взрослым в той ситуации было также невыносимо больно. Также страшно. Также непонятно, что будет дальше. С ними тоже никто не поговорил, и уж точно, не предупреждал, что жизнь сложится именно так.

Но здесь есть одно НО — в этой связке ребенком по факту была только я и кто-то должен был взять ответственность за мое состояние, поговорить со мной, как бы страшно и неловко это ни было. Добавлю еще одно “НО” — психологов тогда было столько же, сколько и домофонов, поэтому и детей и себя растили — как могли.

А могли лишь так, как научили их родители. Из совершенно других приоритетов — главное, чтобы было что поесть и где жить, любви давали, сколько оставалось после безостановочных попыток самим не выжить из ума и прокормить семью — явно недостаточно.

Вернемся к событиям того времени.

Слишком сильной была обида мамы на отца, потерявшего нашу квартиру в лихие 90-е, по причине… какой причине? Одному Богу известны эти причины. У него точно на руках всегда был сценарий, который я смогла разглядеть мельком только спустя 26 лет.

После наша жизнь потекла обычной чередой дней. Часть из них была хорошей, часть невыносимой. Настолько, что я не помню себя с 7 до 11 лет. Я чувствую, что эти годы коматозного состояния нужны были мне, чтобы я просто не умерла от горя, переполняющего меня в те моменты.

Важно понять, что я не понимала что происходит. Я не понимала, почему вдруг появился отчим, почему мы теперь живем с ним? Почему ему нет до меня дела? Почему папе нет дела до меня? Почему мама отошла в сторону и теперь я вынуждена справляться со своими вопросами сама?

Что я точно понимала — что не могу потерять еще и маму. И в этот момент я стала взрослой. Я встала на место родителя, потому что я должна была любой ценой выжить в этом балагане. Выжить и остаться в своем уме. Конечно же, неосознанно.

По моему рассказу может показаться, что я жила в сущем аду, но это далеко не так.

Глава 2 Вынужденная взрослость

Эту главу своей жизни я назову “Вынужденной взрослостью”

Отчим — по рождению чистокровный еврей — таким на деле и был. У нас всегда было всё в порядке с едой, жильем, одеждой, к нам приходили гости и накрывались красивые столы, мы ездили в отпуск, он регулярно обновлял машины, пригоняя, всё лучшие и лучшие варианты, из Европы.

Настолько всё было ок в плане материальном, что мы даже всей семьей приняли решение переехать в