Общая теория капитала. Самовоспроизводство людей посредством возрастающих смыслов. Часть вторая - А. Куприн

class="p1">Эпизодические займы не формируют кредит, кредит формируется лишь системой финансового рынка, на котором происходит умножение денег благодаря механизмам кредитной эмиссии — выпуска кредитных денег в виде бухгалтерских записей и коммерческих документов — поручений, чеков, векселей, банкнот и т. д.:

«Неограниченный кредит был великой смазкой коммерческой революции. Это было совершенно новое явление. Мы видели, что греко-римская экономика была хорошо обеспечена наличными деньгами всех видов, но плохо подходила для коммерческого кредита в больших масштабах, и что экономика варварской эпохи испытывала недостаток как в наличных деньгах, так и в кредите; она никогда не уходила далеко от земли. Взлет следующего периода был вызван не массовым вложением наличных денег, а более тесным сотрудничеством людей, использующих кредит. Это произошло не в Германии, где между X и XII веками начали действовать новые серебряные рудники, а в Италии, где пропасть между аграрными капиталистами и купцами сузилась. Некоторые представители низшей знати извлекли из сокровищниц драгоценные металлы, купцы превратили слитки в монеты, матросы и солдаты распорядились военными трофеями. Эти скромные вклады в капитал имели большое значение, потому что кредит позволял небольшим вложениям наличных денег работать одновременно более чем в одном месте» (Lopez 1976, p. 72).

Коммерческая революция состояла в интеграции разрозненных актов обмена в единую систему рынков и дифференциации средневекового общества, в ходе которой сформировалась новая категория людей, активно участвовавших в товарно-денежном обмене — коммерческая категория. К этой категории мы относим людей, существование которых в значительной степени зависело от товарно-денежных операций, но которые в прочих отношениях принадлежали к самым разным сословиям и специальностям: купцов, которые расширяли свои торговые и финансовые предприятия; некоторых феодалов, которые переводили своих крестьян с натуральных на денежные повинности; фермеров, которые торговали на местных рынках излишками своей продукции; ремесленников, которые объединялись в гильдии для совместной закупки сырья или продажи готовой продукции; поденных рабочих и наемных солдат, продававших свои труд и самую свою жизнь. Появление коммерческой категории само по себе еще не означало падения традиционного общества с его общинами и усадьбами, поскольку производство продовольствия росло медленными темпами и сдерживало рост городов. На первых порах коммерческая революция лишь разжигала новые потребности верхов, но не давала новых средств для их удовлетворения:

«До Добба считалось, что интенсификация рыночного обмена и возрастающая роль денег привели к упадку феодализма. Напротив, Добб показал, что деньги и обмен на самом деле укрепляют крепостничество и феодализм. Возникновение купеческого капитала было вполне совместимо с феодализмом. Скорее, причиной кризиса системы была экономическая слабость феодального способа производства в сочетании с растущей потребностью правящего класса в доходах. Отсутствие стимула к труду и низкий уровень техники ограничивали производительность труда крестьян. Дальнейшее развитие производительных сил было сковано эксплуатацией со стороны высшего класса» (Heller 2011, p. 26).

Вместе с тем коммерческая революция впервые открыла возможность для накопления стоимости в руках коммерческой категории и для инвестиций в технологии. Прежде всего это касалось транспорта — вспомним каравеллу, компас и другие усовершенствования в перевозках на дальние расстояния. Если образование коммерческой категории было одним из ключевых событий дифференциации, необходимой для образования общества-системы, то рынки, транспорт и связь играли важную роль в его интеграции. Однако наиболее видную роль в интеграции общества-системы, складывании коммерческого общества, сыграли государства.

«Две руки» общества-системы

Вождество или империя как механическое соединение общин, скрепленных между собой союзами или силой оружия, не образуют социально-культурную систему. И вождество, и империя, как бы велики они ни были, образуют лишь административно-политическую надстройку над традиционным общинно-культурным базисом. Всепроникающая система смыслов образуется лишь по мере того, как борьба национальных государств, религиозные споры и конкуренция на мировом рынке разрушают традиционные общины и ставят безличные законы, контракты и выгоду на место персонифицированных традиций, взаимности и репутации.

С постепенным исчезновением старой античной границы между цивилизацией и варварством пришла новая социально-культурная граница — между мировыми религиями. Мировая религия создает общество-культуру, выходящую за пределы общин и политий, и тем самым создает новые условия для общения людей и возрастания смыслов. Мировые религии в не меньшей степени, чем мировые империи, стали предтечей мирового рынка. Христианско-мусульманское соперничество вело к крестовым походам, падению Константинополя и Реконкисте — которые, в свою очередь, стали крупнейшими вехами на пути к Великим географическим открытиям. Европейская коммерческая революция началась с небольших изменений в сельском хозяйстве, обращении и потреблении, но свой основной толчок она получила от географических открытий, которые принесли в Европу новые смыслы и создали новые потребности. Географические открытия, колониальные захваты и дальняя торговля стали теми решающими событиями, которые превратили локальную европейскую культуру в мировую капиталистическую систему разделения, умножения и сложения смыслов:

«Ортодоксальное учение начинало с постулирования склонности индивида к обмену, дедуцировало из нее логическую необходимость появления местных рынков и разделения труда и, наконец, выводило отсюда необходимость торговли, в конечном счете — торговли внешней, в том числе даже торговли дальней. В свете наших современных знаний мы должны почти полностью изменить порядок аргументации: действительным отправным пунктом является дальняя торговля, результат географического размещения товаров и обусловленного географией же “разделения труда”» (Поланьи 2014, с. 72).

Капиталистическая система построена на постоянном возрастании смыслов, любой перерыв в таком возрастании ведет к ее кризису. Условием для возрастания смыслов, в свою очередь, является расширение общества, на которое она опирается, вовлечение в систему смыслов все новых и новых людей — будь то за счет роста рождаемости, захвата колоний, расширения международной торговли, иммиграции или каких-либо иных способов. Возрастание смыслов требует разделения деятельности, разделения труда, а масштабы разделения труда, как заметил Адам Смит, ограничиваются размерами рынка, то есть размерами общества:

«Так как возможность обмена ведет к разделению труда, то степень последнего всегда должна ограничиваться пределами этой возможности, или, другими словами, размерами рынка. Когда рынок незначителен, ни у кого не может быть побуждения посвятить себя целиком какому-либо одному занятию ввиду невозможности обменять весь излишек продукта своего труда на необходимые продукты труда других людей» (Смит 1962, с. 30).

Расширение общества-системы ведет к складыванию все более сложного социально-культурного порядка. Перефразируя Зигмунта Баумана, для расширенного самовоспроизводства характерно постоянно возрастающее количество возможных состояний общества-культуры, все больше информации требуется для полного устранения всей неопределенности относительно его фактического состояния (см. Bauman 1973, p. 52). Нужно еще раз повторить, что социально-культурный порядок не сводится к институтам как нормам общения, он включает в себя также технологические и психологические нормы. Упорядоченные структуры и паттерны являются способом сокращения неопределенности. «… Мы все согласны с тем, что мы имеем в виду, когда