Служебный роман для богини любви (СИ) - Катерина Заблоцкая

того, что букет с косточками теперь оказался зажат между нами, — когда я увидел тебя, ты именно такая и была. Простая, настоящая, не требующая высоких фраз и этих разукращенных во все цвета радуги тряпок. Я уж был уверен, что никогда не увижу тебя так ясно, как в том зеркале… Странно, что ты каким-то образом попала в перечень подозрительных убийств, если ты жива, Эдита, — ещё полшага, и свободного пространства между нами не осталось и вовсе. — Но сейчас я чувствую, что ты такая, как ты есть. И ты будешь принадлежать мне. Мне и только мне.

Я невольно втянула голову в плечи. Что значит, ему и только ему? И…

Проклятье. Он был влюблен не в местную Эдиту. Потому что в зеркале с подозрительными убийствами он её видеть точно не мог. Он был влюблен в меня. В очкастую, мышеподобную, загнанную, иномирную меня!

Черт, что делать-то?

Насчет вопроса «что делать» у Себастьяна был один очень толковый ответ: он планировал меня поцеловать. Склонился ко мне так близко, что случайно ускользнуть от поцелуя не получится, выдернул наконец-то мешающий ему букет и швырнул его на пол — тот разлетелся на мелкие косточки, заплясавшие по всему кабинету, — и склонился ко мне.

— Ты мой подарок… разбил… — пискнула я.

— Тебе не понравился. В следующий раз будет вазон, — пугающе пообещал Себастьян — и поцеловал меня.

Вообще, я намеревалась воспротивиться. Как раз перед тем, как перейти дорогу и, собственно, влететь под колеса автомобиля, я поклялась, что больше никогда в жизни не буду иметь ничего общего с мужчинами. Я торжественно, клятвенно заявляла, что всё это не к добру, что с мужчинами меня ничего хорошего не связывает, а в жизни нет места свободе, если рядом тащится какая-то скотина противоположного пола и пытается ещё свои проблемы перевесить на шею…

В общем, я была очень зла на своего несостоявшегося женишка, мысленно проклинала всех и вся за то, что пустила его в своё сердце и в свою квартиру, а никакие боги смерти с их поцелуями не входили в мои скромные планы начинающей мужененавистницы.

Но сопротивляться, когда тебя целует красавец-мужчина — это одно. А когда этот красавец-мужчина ещё и почти в курсе, что ты — неучтенный несостоявшийся мертвец, жертва случайности и коварства местной богини, то как-то оно…

Не до сопротивления.

И да, что уж греха таить. Себастьян был не просто пугающим, он ещё и оказался привлекательным. И я, по глупости умудрившись даже потерять очки, потянулась к нему и ответила на поцелуй настолько искренне, насколько от меня этого вообще можно было ждать.

Когда Себастьян наконец-то ослабил хватку, я осознала две вещи. Во-первых, я неплохо видела и без своих очков. А во-вторых, предыдущая Эдита очень зря сбежала от этого мужчины.

Или не зря. Потому что она явно понимала, что увидел он не её, а её двойника.

— Ты сменила духи. От тебя больше не пахнет той чертовой карамелью, — отметил вдруг он.

Нет, оно-то правда, я терпеть не могла сильные ароматы и пользовалась легким, почти неощутимым, но… Он же может понять, что я — подставная! От заявления Себастьяна я аж подпрыгнула, врезалась затылком в шкаф — и, увы, умудрилась этот самый шкаф перевернуть. Уж не знаю, что за горе работнички его конструировали, но антресоли, очевидно, державшиеся на соплях, решили объявить бой простуде, вылечить насморк и от этих самых соплей избавиться.

Иначе как объяснить то, что они с грохотом полетели вниз? А следом и та огромная кипа бумаг, которая там хранилась?

Себастьян среагировал первым. Он швырнул меня на диван, а сам свалился сверху. Получил по голове и по спине несколькими папками, а по ноге даже полочкой, но, в принципе, был куда более цел, чем если бы всё это свалилось нам на затылок. Я же умудрилась ушибить копчик — почему этот диван такой твердый?! — а теперь понятия не имела, как бы выбраться из-под Себастьяна, да желательно поскорее. Он прижимал меня к дивану всем своим немаленьким весом, и я чувствовала себя, если честно, полной идиоткой.

Моя ненависть к мужчинам грозилась пасть смертью храбрых. Вон, даже забрать её трупик будет кому, сам бог смерти валяется рядом.

Извините, не рядом.

На мне.

— Эти духи лучше, — сообщил мне на ухо Себастьян и нагло, нисколечко не задумываясь о том, что я могу быть против, поцеловал меня в шею.

— Слезь! — запротестовала я, но он держал достаточно крепко, чтобы не было ни малейшего шанса без жертв выбраться на свободу. — Бастиан!

Так, кажется, надо было сокращать его имя?

Он подозрительно покосился на меня, а потом вдруг выдал:

— Эдита, замуж за меня пойдешь?

Да что ж такое! Первое предложение делали моей квартире, второе — моему двойнику, а мне настоящей — никто ничего не предлагает, даже место в троллейбусе не уступали! Впрочем… Может, Себастьян действительно в меня влюбился, с первого взгляда, но только он наверняка по долгу службы должен будет отправить меня на тот свет, когда узнает всю правду о том, кто я и как здесь оказалась.

— З-замуж? — заикаясь, поинтересовалась я. — Я не планировала замуж! В ближайшие лет эдак…

А сколько они тут живут? Как обычные люди? Или Себастьян будет молод и красив где-то лет до трехсот, а я старухой истлею к семидесяти?

И меня не то беспокоит! Если я сейчас же как-нибудь от него не избавлюсь, то старухой я истлею к своим двадцати четырем, и ничем хорошим эти не закончится! А я умирать не хочу. Я хочу жить, даже если для этого придется работать богиней любви.

Хорошо, что не жрицей.

…От попыток ответить Себастьяну отказом меня спасла с грохотом раскрывшаяся дверь. И чужой наглый гогот.

— О, госпожа Эдита, — протянул подозрительно знакомый голос. — А говорили, пошлете, откажете, не нужен он вам, не в вашем вкусе…

Гонимая страшными подозрениями, я набралась наглости и даже стряхнула с себя Себастьяна. Тот, вовремя поняв мой настрой, всё же изволил слезть с дивана, а заодно и с меня, отряхнулся, а теперь разгневанно смотрел на незваного гостя.

Я тоже встала. И смотрела в том же направлении. Вот только то, что я увидела, меня, мягко говоря, не порадовало. Потому что голос я опознала правильно.

В дверях, облаченный в совершенно розовый, кричащего, кислотного оттенка наряд, стоял мой несостоявшийся женишок. Точнее, его двойник, но от этого мне легче не стало.

Выглядел он по меньшей мере странно. Хоть и был блондинист и светлоглаз, как в более