День рождения Тимоти - Уильям Тревор

Вместе они убрали со стола. Одо увидел, что джин в гостиной почти весь выпит. Шарлотта взялась за мытье посуды. Потом Одо обнаружил пропажу стенного украшения и медленно пришел к ней сообщить об этом — первые слова, произнесенные в доме после ухода посетителя.

— Ничего не попишешь, — сказала Шарлотта после еще одной долгой паузы.

* * *

Когда Эдди вышел из голуэйского паба, где утолял жажду севен-апом и смотрел сериал «Гленро», дождь уже кончался. Потом пока он двигался к центру города, небо слегка расчистилось, из-за рваных облаков выглянуло бледное солнце и осветило фасады домов на Эйре-сквер. Он сел там на мокрую скамейку, и ему пришло в голову снять девчонку, но ни одна не подворачивалась, и в конце концов он отправился дальше. Думать ему не хотелось. Не его дело все это понимать, кто он такой, собственно? То, что он мог свободно читать в душе Тимоти, — это были красивые слова, похвальба перед самим собой, и только.

И все-таки события дня не давали Эдди покоя, упорствовали, подпитывали его замешательство. Тимоти улыбнулся, когда сказал, что просит только сообщить им, больше ничего. Его, Эдди, рука сжала серебряную рыбку. В столовой из глаз хозяйки вдруг ушла жизнь. Дождь поливал лужи в булыжном дворе, и они стояли в двери не двигаясь.

На набережной ветер с Атлантики сушил тусклый камень зданий, холодил и освежал лицо. Люди прогуливались: старик с гладкошерстным терьером, пара, говорящая по-иностранному. Чайки хрипло кричали, пикировали, ссорились в воздухе. Взять украшение — в этом не было ничего особенного, естественное дело, раз увидел вещь и ты один по справедливости это можно считать платой за соскабливание ржавчины с поплавкового клапана, за такое десятку берут спокойно. «Песня на всю жизнь», — повторил Тимоти.

* * *

— Сейчас развиднеется, — сказал Одо, стоя у окна, и Шарлотта поднялась с кресла у камина и некоторое время вместе с ним смотрела на вымокший сад. Когда совсем перестало капать, они вышли рука об руку.

— Дельфиниумам здорово досталось, — заметил Одо.

— Еще бы.

Она слабенько улыбнулась. Надо принимать то, что есть, какой толк кукситься? Они испытали боль, как и было задумано, понесли наказание за то, что один из них сохранял в душе разочарование и отвращение. Где месть, там никогда нет справедливости: это одновременно пришло в голову Шарлотте, когда она мыла посуду, и Одо, когда он наводил порядок в столовой. «Прости меня», — сказал он, придя на кухню с неиспользованными вилками и ложками. Не оборачиваясь, Шарлотта качнула головой.

Замешательства, в отличие от гостя, они не чувствовали: им легко было понять. Их собственный образ жизни был не более чем обломки повсюду вокруг, но, поскольку лучшие их годы остались позади, это мало что меняло. В прошлом было бы иначе, — подумал сейчас Одо Шарлотта знала это уже давно. Их взаимная любовь выдержала все тяготы и всю борьбу, какая им выпала даже мрак прошедшего дня не мог ей повредить.

Ходя по саду, который был теперь для них слишком велик и местами сильно запущен, они не упоминали о сыне. Они не говорили о ревности, которую породила в нем их любовь друг к другу, — о ревности, развившейся в извращенность и жестокость. Боль, которую принес этот день, останется надолго, они оба это понимали. И тем не менее без нее нельзя было обойтись, ибо она составляла часть того, что есть.

Перевод Леонида Мотылева.