Отец для моей дочери - Ридд Анастасия

– Для начала обсудим некоторые детали. Мне важно понимать, что вы достаточно быстро сможете влиться в рабочий процесс, – деловито произносит мужчина.

В этот момент на моих губах непроизвольно выступает ироничная улыбка. Глеб Ланской не так-то прост, как кажется. Зато Рите будет уроком. Иду в сторону вестибюля и присаживаюсь на удобный диван. Тихо. Ни души. У большинства сотрудников утренние планерки, а моя уже закончилась. Нервно усмехаюсь. Работать с предателем, который после банальной ссоры помчался утешаться в объятия к другой, – нет уж, увольте.

Через десять минут становится чересчур оживлённо. Я допиваю кофе и встаю с места. Направляюсь к своему кабинету, по пути здороваясь с коллегами, с которыми работаю уже около года. Мне нравится здесь. И коллектив, и начальство что надо. Да и корпоративная культура на высшем уровне.

Поворачиваю ручку двери кабинета и замираю. В моём кресле сидит Глеб и, уткнувшись в какие-то бумаги, сосредоточенно изучает их. Он оказывается настолько погружён в этот процесс, что не замечает моего появления. Я подхожу ближе, и взгляд случайно падает на мою сумку, которая лежит на стуле. Но я точно помню, что оставляла её на столе. Внутри меня зарождается беспокойство. Глаза вновь находят Ланского, который, нахмурившись, по-прежнему не отрывается от документов. Он перелистывает страницу, и я успеваю заметить логотип клиники. По спине бежит холодок, а ладони немеют от лёгкого покалывания. Моё дыхание становится шумным, и в этот момент Ланской отрывается от бумаг, переводя своё внимание на меня.

– Ты не беременна, – хрипло произносит он, в то время как я уже лечу в огромную пропасть.

– Ты рылся в моих вещах? – едва срывается с моих губ.

– Ты не партнёрна, – повторяет снова, глядя в документ, находящийся в его руках.

– Кто дал тебе право приходить сюда и рыться в моих вещах? – Сердцебиение учащается, а дыхание становится сбивчивым. Опускаю глаза на свои руки, которые заметно трясутся от наглости и бестактности Ланского.

– Я бы ни за что не стал этого делать, – спокойным тоном говорит Глеб.

Несколько секунд мы сверлим друг друга испытующими взглядами. И Глебу, и мне есть что сказать, но никто из нас не решается первым затронуть общее прошлое.

– Что ты вообще здесь делаешь? – Я выхватываю бумаги из рук Ланского и с остервенением заталкиваю их обратно в сумку. – Я выслушала предложение, подумала и решила, что мне это не подходит. Так какого чёрта ты явился?

Не могу совладать с нахлынувшими эмоциями, поэтому отвечаю резко, грубо. Или просто так, как он этого заслуживает. Глеб Ланской ни имеет ни малейшего права лезть в мою жизнь спустя столько лет.

– Марина, остынь, ладно? – в его тоне слышатся напряжённые нотки.

– Что ты хотел? У меня мало времени. Работа не ждёт, – почти по слогам говорю я.

– Я случайно задел сумку, она стояла на краю стола, – продолжает мужчина. – Из неё выпали твои обследования. Я их поднял.

– Ты не имел права смотреть то, что тебя не касается, – громко выплёвываю я. – Говори, что хотел, и уходи.

– Я увидел в анамнезе беременность, – немигающим взглядом Глеб смотрит на меня, отчего моё сердце сжимается. – И твой диагноз. Мне очень жаль, Марина. Но это не повод отчаиваться. Есть множество способов. Было бы желание.

– Это не твоё дело! – Каждое его слово срабатывает словно красная тряпка. Это мой секрет и моя боль, и я не хочу, чтобы Глеб засовывал туда свой нос. Особенно после того, как он поступил со мной.

– А вот это вызывает сомнения. Здесь указан год, когда случился выкидыш. – Он делает паузу, а нервное напряжение между нами становится практически нестерпимым. Внутри меня всё кипит от болезненных воспоминаний. – В тот год мы встречались с тобой, Марина. И, если мне не изменяет память, разошлись мы только в конце года.

– И что ты этим хочешь сказать? – с трудом выдерживаю его холодный, полный презрения взгляд. Мужчина будто видит меня насквозь.

– Ребёнок был моим? – голос Глеба грохочет, буквально оглушая меня.

Мужчина плотно сжимает губы и прищуривает глаза в ожидании ответа. Мне ничего не стоит сейчас сказать правду, но только что это изменит? С тех пор утекло много воды, а значит, нет никакого смысла ворошить прошлое.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Какое это имеет значение сейчас? Твой или нет, ребёнка нет, – развожу руки в стороны. – Эта тема закрыта.

– Почему не сказала? – в голосе слышится напористость.

– О чём не сказала, Глеб? – закатываю глаза.

– Что ребёнок был… – Его последнее слово теряется, потому как в дверь кабинета стучит Елизавета.

– Можно? – Заглядывает начальница.

– Да, конечно, входи, – отвечаю я, облегчённо вздыхая. Как же я рада её видеть. Её появление оказалось очень кстати, став моим спасением от ненужного разговора.

– Глеб, а ты что здесь делаешь? Пришёл уговаривать Маришу? – весело спрашивает она, тем самым разряжая обстановку. – Поезд ушёл. Мы всё переиграли. Она уже утверждена на другую должность.

Лиза радостно подмигивает мне, и я улыбаюсь ей в ответ. Видимо, решение приняли без собеседования. Перевожу взгляд на зеркало, висящее на стене напротив меня. Улыбка получилась почти естественной.

– Собирайся, дорогая! Идем на обучение в конференц-зал, а после у нас деловой обед с твоей коллегой из северной столицы, – тараторит начальница, открывая дверь и пропуская меня вперед.

Схватив свою сумочку и не обернувшись, я выхожу из кабинета. Чувствую кратковременное облегчение оттого, что сегодня у меня не будет времени на тяжёлые воспоминания.

Глава 3 Марина

Рабочий ритм последних трёх недель выматывает меня донельзя, но только новая должность помогает выйти из подавленного состояния. Точнее будет сказать, у меня просто нет времени на всё это дерьмо. И, к своему великому счастью, я уже несколько недель не встречаю Глеба.

Максим Воскресенский временно переезжает ко мне в съёмную квартиру. Это было моё решение, и после долгих переговоров он пошёл на компромисс. Всё просто. Это место я очень люблю. А через несколько месяцев после свадьбы мы всё равно разъедемся.

Стабильно раз в неделю Макс заявляется с кем-либо из приближённых к членам совета директоров, демонстрируя правдивость наших отношений. Разумеется, эти поездки выглядят случайными. Мужчина либо забывает свой ноутбук, либо ему срочно нужно забрать какие-то важные документы. До сих пор не понимаю, почему вступление в брак является одним из основных условий приобретения контрольного пакета акций. По мне, это прошлый век. И, кстати говоря, мой «жених» придерживается того же мнения.

– Когда контрольный пакет будет у меня, я обязательно пересмотрю это условие. Чушь собачья! – почти каждый день я слышу эту фразу от Максима.

Сегодняшний вечер обещает быть насыщенным, потому что наконец-то прилетела моя лучшая подруга Вики. Про дерьмо, которое творится в моей жизни, я решаю пока не говорить. Всему своё время. Мы не виделись очень давно, поэтому наши посиделки будут посвящены не слезам и нытью, а безбашенному веселью. И знакомству с Максимом.

– Вики, платье просто бомба! – восторженно вскрикиваю я, едва подруга выходит из подъезда. – Тебе очень идёт. Я и забыла, какая ты красотка.

– Ты тоже выглядишь потрясно, – улыбается в ответ Вика, усаживаясь на переднее сиденье моего подержанного автомобиля. Гофман притягивает меня за шею и крепко обнимает. – Наконец-то! Как же я соскучилась.

– Макс приедет уже в ресторан. У него какие-то дела. Кстати говоря, этот ресторан принадлежит его старшему брату. Один из лучших в городе, – рассказываю я. – Попасть туда практически невозможно, но у нас родственные связи, так что сегодня отведаем всё самое вкусное.

– Отлично, люблю вкусно поесть, – отзывается она. – Недавно открылся?

– Года два назад или три, не помню уже. – Я выезжаю на автомагистраль и выжимаю педаль газа, увеличивая скорость. – Здесь неподалеку.

Через пятнадцать минут мы подъезжаем к одному из самых роскошных ресторанов нашего города. Паркую машину на закрытой стоянке, осматриваясь по сторонам.