Проклятое золото - Ольга Баскова

понимала почерк врачей, то слишком размашистый, то микроскопический, – наверное, и рассчитанный на то, чтобы пациенты не прочитали лишнее. Но слово, написанное по-латыни, и цифры возле него бросились в глаза, как приговор. Канцер, 4-я стадия… Галя побледнела, схватилась рукой за сердце, отчаянно забившееся в груди, как пойманная в силки птичка, и опустилась на холодный пол, судорожно вдыхая синтетический запах антисептиков. Канцер… Это значит рак… Четвёртая стадия. Не может быть! Это неправда! Рентгенолог что-то напутала. Не обращая внимания на крики толпы, она заглянула в кабинет.

– Этот снимок, – едва слышно произнесла Галя. Губы будто распухли и мешали ей говорить. Однако врач всё поняла без слов.

– К сожалению, деточка, это так, – выдохнула она. – Крепись, моя хорошая. И скорее иди в приёмный. Твоей матери требуется срочная помощь.

– Это неправда, – прошептала девушка и потеряла сознание. Она очнулась на узкой кушетке. Склонившаяся над ней медсестра, совсем ещё девчонка, наверное, только после медицинского колледжа, держала возле её носа ватку с нашатырём.

– Мама! – Галя вскочила, намереваясь бежать, но сестра остановила Лопатину.

– Снимок передан в отделение терапии, куда положили вашу маму, – пояснила она, избегая смотреть Гале в глаза. – Сейчас вы ничем не поможете Елене Васильевне. Она под аппаратами.

– Мне нужно поговорить с лечащим врачом, – бедняжка отодвинула её руку. – Девушка, вы видели снимок? Есть хоть какая-то надежда?

Изящная рука с длинными пальцами потрогала маленький золотой крестик на груди.

– Все мы в его милости. Молитесь. У нас бывали совсем безнадёжные случаи, когда лучшие врачи разводили руками. Но родственники не теряли надежду, и больные выздоравливали. Молитесь иконе Божьей Матери «Всецарица».

– Спасибо, – Галя встала с кушетки и сунула ноги в босоножки. – Как мне пройти в терапию?

– Прямо по коридору, – пояснила девушка. – Я тоже буду молиться за вашу маму. Её лечащего врача зовут Герман Борисович. Это лучший доктор нашего отделения.

«Единственная хорошая новость за сегодняшний день», – отметила про себя Галина, шагая, как сомнамбула. Ей почему-то казалось, что лучший доктор должен обязательно что-то сделать, помочь, вылечить, а если не вылечить совсем, то, по крайней мере, продлить жизнь.

* * *

Герман Борисович, на удивление, оказался совсем не таким, каким она его представляла. Лучший врач, по её мнению, должен быть пожилым, умудрённым опытом седовласым старцем, но перед ней предстал высокий, стройный голубоглазый мужчина с густыми русыми волосами, стриженными коротко, по-военному.

– Герман Борисович Боростовский, – отрекомендовался он на пороге терапевтического отделения. – А вы, как я понял, дочь Елены Васильевны Лопатиной.

Галя ещё не успела кивнуть, как он продолжил:

– Всё понятно, – на его вытянутом лице заходили желваки. Девушка встрепенулась:

– Что вам понятно? – крикнула она так громко, что сидевшая в коридоре и мирно дремавшая бабушка широко распахнула глаза и принялась оглядываться по сторонам. – Что вам понятно? Что моя мама умирает?

Доктор молчал. Вероятно, ему нечем было крыть. Это ещё больше разозлило Галю.

– Мне сказали, что вы лучший врач в отделении. Почему же вы ничего не делаете?

– В настоящий момент мы сделали всё, что могли, – деловой тон Боростовский сменил на мягкий, доброжелательный, убаюкивающий. – Сейчас из лёгких вашей матери откачивают жидкость.

Его лазурные глаза не выражали оптимизма. Девушка задрожала.

– Я слышала, в больницах нет препаратов для лечения таких пациентов, – каждое слово давалось ей с трудом. – Но всё это меня не волнует. Скажите, что требуется, чтобы моя мама поправилась? Купить самые дорогие лекарства? Выписывайте рецепт! – она повернулась, с брезгливостью оглядывая койки, рядами стоящие вдоль стен коридора. – Оплатить отдельную палату? Я и на это готова. Моя мать не будет лежать на проходе. Не будет, вы слышите?!

– Если хотите, можете завтра забрать её домой, – Герман как-то съёжился, словно ему было стыдно произносить такие слова. – Но это в том случае, если вы в состоянии оплатить медсестру и врача, которые будут навещать больную.

Галя лихорадочно закивала:

– Да, да, конечно. Я найду деньги. Так вы выпишете мне лекарства?

Он вздохнул:

– Ладно, пойдёмте ко мне в кабинет.

Кабинет не был его личным и предназначался как минимум для трёх человек. За столом возле окна уже сидела какая-то блондинка и что-то писала. Увидев Германа, она кивнула:

– Привет. У меня Сазонова умерла. Ты в курсе?

– В курсе и очень удивлён, – буркнул мужчина, недоброжелательно глянув на коллегу. – Неужели ничего нельзя было сделать?

Женщина покосилась на Галю, но всё же откровенно ответила:

– Знаешь, лекарства от старости ещё не придумали.

Доктор побагровел:

– Ты считаешь, что старикам лечение не нужно? Пусть их привозят сюда умирать?

Смазливое личико блондинки с глубокой ямочкой на подбородке, придававшей её чертам что-то детское, покрылось бледностью.

– Ты хочешь сказать, что я ничего не предприняла для спасения пациентки? – поинтересовалась она. – В таком случае бери карту Сазоновой и неси главному. Я готова тут же уволиться, если он признает твою правоту.

Герман махнул рукой:

– Ты сама прекрасно знаешь, что сделала и чего не сделала. А к главному я не пойду. У нас хватает лизоблюдов.

Галя с уважением посмотрела на молодого доктора. Как хорошо, что мама попала именно к нему! Уж он-то точно сделает всё возможное, чтобы продлить ей жизнь.

– Садитесь, – будто вспомнив о посетительнице, Боростовский придвинул к ней кресло. – Сейчас я вам всё выпишу.

– Только самые дорогие и эффективные! – взмолилась Галя.

– «Самые дорогие и эффективные»! – передразнил Герман. – Позвольте, девушка, мне самому решить, что принимать больной.

Он быстро стал черкать что-то на рецепте. Галя, как заворожённая, следила за его рукой.

– Доктор, – произнесла она, когда Герман ставил свою размашистую подпись, подкрепляя её личной печатью, – не согласитесь ли вы приходить к моей матери? Ну пожалуйста, я заплачу, сколько вы скажете.

Врач оторвался от рецепта и пристально посмотрел на просительницу. В его лазурных глазах прятались печаль и жалость.

– Ладно, – согласился он. – Сегодня она у нас полежит, завтра приезжайте за ней на такси. Сейчас сбегайте в аптеку и купите всё необходимое.

Галя закивала, дёргая головой, как китайский болванчик.

– Да, конечно. Скажите, я могу её увидеть?

– Она под аппаратом, – пояснил врач. – Мы укололи снотворное, и ваша мама спит. Ей откачали жидкость, должно полегчать. Позже вы вполне можете навестить Елену Васильевну. А сейчас делайте то, что я вам сказал. Вечером принесёте лекарства.

Галина прижала руки к груди, выражая благодарность, и опрометью понеслась по больничному коридору. Аптека находилась неподалёку от клиники и считалась лучшей в городе. В ней всегда толпилось много народу, большая часть которого наверняка состояла из родственников пациентов или самих пациентов. Когда до неё дошла очередь, Галя сунула рецепт в окошко полной