Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Положение изменилось в 1945 году. Тогда у египетского местечка Наг-Хамади были найдены христианские рукописи I – III веков в списках IV века, предположительно из первого христианского монастыря, основанного отцом-пустынником Пахомием Великим. Этот монастырь находился недалеко от местонахождения тех рукописей, а их захоронение могло быть связано с указом Александрийского митрополита Афанасия об уничтожении неканонических текстов, которое относится как раз к IV веку.
Среди рукописей, найденных в Наг-Хаммади, было Евангелие от Фомы, и оно как раз содержало в себе только изречения Иисуса – т. н. «логии». Среди его 114 логий около трети почти полностью или частично совпадают с изречениями Иисуса в Евангелиях от Матфея и Луки, и, похоже, взяты из того же не дошедшего до нас «источник Q». Для христианских конфессий и их богословов эта находка ничего не меняла: евангелие от Фомы и все другие тексты из Наг-Хамади виделись им такими же апокрифами, как все другие. Для научной общественности и всех тех, кто не придерживается церковных доктрин, рукописи Наг-Хамади значат много.
Во-первых, это, наконец, доказывает, что и в самом деле существовали такие евангелия, которые передавали только духовное учение Иисуса. То, что они были, до этого только предполагалось, теперь же тому появилось доказательство. И еще одно важное обстоятельство: Евангелие от Фомы так же как и три новозаветных евангелия, приписано апостолу, а это значит, что оно являлось для первых последователей Иисуса авторитетным источником.
О чем была «благая весть»
Евангелие в переводе с древнегреческого означает «благая весть». В чем она заключается?
На это в христианстве имеются два ответа. Первый ответ такой: это возвещение Царства Божьего, которое исходит от самого Иисуса.
Благую весть в христианстве понимают еще и по-другому: как спасение человечества от грехов, ради чего Иисус принял смерть на кресте. Об этом тоже сказано в Евангелии, но сказано не самим Иисусом, а теми, кто о нем рассказывает. Вот, например, как это возвещается в Евангелии от Иоанна:
«Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную. Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него. Верующий в Него не судится, а неверующий уже осужден, потому что не уверовал во имя Единородного Сына Божия». Иоан.
3:16—18Для большинства неверующих оба значения благой вести звучат как эхо далеких от них мифов. Как с этим быть? Я думаю, как и везде в Евангелии – ориентироваться на слова самого Иисуса. И разобраться, что он называл Царством Божьим.
Вот как Иисус высказывается об этом Царстве в Евангелии от Матфея (в этом евангелии Царство Божье чаще называется Царством Небесным):
«Царство Небесное подобно зерну горчичному, которое человек взял и посеял на поле своем; которое, хотя меньше всех семян, но, когда вырастет, бывает больше всех злаков и становится деревом, так что прилетают птицы небесные и укрываются в ветвях его».
Мф.13:31—32Такие высказывания называются «притчами». Ими Иисус пользовался очень часто. Эту особенность замечали и его ученики.
«И, приступив, ученики сказали Ему: для чего притчами говоришь им?
Потому говорю им притчами, что они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют».
Мф. 13:10,13«Они» – это его современники, у которых «огрубело сердце», и смыслы происходящего они прямо и непосредственно не воспринимают. Но могут его уловить через образные сравнения – метафоры. Ими пользовались духовные учителя и в других культурах. Но здесь есть одна проблема: есть метафоры, понятные во все времена, а есть метафоры, привязанные к своему времени.
Огромное дерево, выросшее из зернышка-крупинки – метафора, смысл которой поймет любой человек, когда бы и где бы он ни жил. Другое дело – Царство небесное. Что может сказать такая метафора современному неверующему или верующему без религиозной принадлежности, для кого небо – это только небо? Скорее всего, такой человек подумает, что речь идет о загробной жизни, и почувствует отчуждение. И такое чувство он испытает не раз при чтении Евангелия. От его образности веет духом ближневосточной культуры далекой от нас эпохи. Где-то он совместим с духом нашего времени, а где-то – нет.
Всякая эпоха вырабатывает свой язык понятий для осмысления ценностей жизни, как временных, так и вечных. Меняются общество и обстоятельства жизни людей, меняются сами люди, меняются их ментальность и лексикон. Не каждый может уловить смысл и значение духовных архаизмов. В каких-то из них он легче проглядывается, в каких-то – труднее.
2. Интерес к своим корням и Евангелие
Как это было у меня
Впервые я взяла в руки Библию будучи студенткой филфака МГУ. Произошло это в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки (тогда – Библиотеки имени Ленина), где я собирала материал для своей дипломной работы. Ее темой был древнерусский апокриф «Хождение Богородицы по мукам», и у меня, как будущего специалиста, был туда доступ.
Библия в дореволюционном издании стояла на одной из полок в читальном зале этого отдела, чего в общих читальных залах в советское время быть просто не могло. Я могла читать ее хоть каждый день, но такого желания у меня не было. И для дипломной работы этого не требовалось, но однажды меня взяло любопытство. Тогда я и открыла Евангелие от Матфея – первую книгу Нового Завета.
Я все еще хорошо помню, как все было. Вот я начинаю пробираться сквозь родословную Иисуса, обстоятельства его рождения, события его юности, ожидая чего-то исключительного – эпизодов или высказываний, которые оправдали бы советский запрет на распространение Библии. Вот Иисус пришел к Иоанну Крестителю, и тот его крестил, вот Иисус уединился в пустыне и выиграл единоборство с дьяволом. Вот он, наконец, стал проповедовать. И что же он первым делом сказал? То, что услышал от Иоанна Крестителя: «покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное». Здесь я потеряла терпение и остановилась.
У Иоанна Крестителя я эти слова проскочила, как скорый поезд промежуточный полустанок. Но то, что их повторил Иисус, меня задело. Ну, во-первых, сам факт, что он повторяет чужие слова, а не говорит свое. В мои 20 лет мне такое не нравилось уже по определению.
Ну, а во-вторых, сами эти слова. Уже одно это «покайтесь». Публичные покаяния у меня ассоциировались со сталинскими процессами конца 30-х годов, о которых я начиталась в самиздате. Ну, а «приблизилось Царство Небесное» я восприняла как обещание рая. Рай мне был не нужен.
В следующий раз я открыла Евангелие через 30 лет. Оказавшись перед новым витком жизни, я взялась снова прочитать Матфея – как минимум его. На то была уже другая причина: меня стали больше, чем прежде, интересовать свои корни. Типично для этой жизненной фазы.
Теперь я вижу, что интерес к своим корням, уходящим в глубину русской культуры, я чувствовала и в юности – как иначе объяснить мою увлеченность древнерусской словесностью? Но одно дело интерес, другое – потребность. А потребность у меня была совершенно в другом – в путешествиях. Обычных путешествиях по миру, с помощью поездов и самолетов, и путешествиях ума и души, с помощью книг и живого общения, как это чаще всего и бывает в таком возрасте. Окажись мое первое знакомство с Евангелием для меня значимым, я бы раньше открыла его во второй раз. Может быть, я открывала бы его потом еще и еще, чтобы найти в нем для себя внутреннюю опору или мудрые мысли в решающие моменты жизни, как, собственно, и должно в идеале складываться отношение с духовным источником собственной культуры. Но первое прочтение Евангелия оставило меня с чувствами разочарования и скуки. Я думала найти в нем большее.
А что я, собственно говоря, хотела там для себя найти? Этого я и сама не знала. Меня подвело к Библии любопытство. Она была тогда под запретом, а запретный плод, по идее, должен быть сладким. Но Евангелие от Матфея оказалось для меня на пробу не сладким, а кислым, и все получилось, как с кислым яблоком – соблазнился, надкусил и отбросил. Если бы у меня кроме любопытства была еще какая-то личная цель при первом чтении Евангелия, дело бы, скорее всего, кончилось как-то иначе. Так это и получилось во второй раз, когда я задалась целью понять свои «корни».
Чужие и свои слова
В Евангелии от Матфея о Царстве Небесном (у других евангелистов оно – Царство Божье, и я буду называть его дальше только так3) можно найти лишь притчи. Каждая из них дает увидеть это Царство иначе, добавляя к его характеристике какую-то новую особенность. Ну, а о чем все же говорится, можно только догадываться. Похоже, что понять Иисуса было трудно и его современникам. То, что вопросы о Царстве Божьем, возникали, и их было много, доносит до нас Евангелие от Луки. Там же и разъяснение, которое в Евангелии от Матфея отсутствует:
- Евангельская история. Книга третья. Конечные события Евангельской истории - Протоиерей Павел Матвеевский - Религия
- Иисус Неизвестный - Дмитрий Мережковский - Религия
- Иисус Христос в восточном православном предании - Иоанн Мейендорф - Религия
- Заповедь благого Учителя. По творениям блаженного Августина - Сергей Милов - Религия
- Каждому человеку. Наставления и заветы преподобного Серафима Саровского - Т. Москвина - Религия
- Иисус Христос – величайшее чудо истории. Опровержение ложных теорий о личности Иисуса Христа и собрание свидетельств о высоком достоинстве характера, жизни и дел его со стороны неверующих - Филип Шафф - Религия
- Иисус Христос — конец религии - Эрих Шнепель - Религия
- Иисус и апостолы исполняли Тору - Дэвид Фридман - Религия
- Таинства Христианской церкви - Илья Мельников - Религия
- О цели христианской жизни (Беседа преподобного Серафима с Николаем Александровичем Мотовиловым.) - Сергей Нилус - Религия