Шепчущие - Джон Коннолли

С Салли Кливер я знаком не был. Судя по всему, она не отличалась высокой самооценкой и на многое не рассчитывала, но Клиффи умудрился понизить самооценку еще больше, не дотянув при этом и до нижней планки ожиданий женщины. В общем, однажды вечером Клиффи нашел скромную, горбом добытую заначку и решил устроить для себя и приятелей приятный вечер в «Голубой луне». Салли, придя домой и не обнаружив денег, отправилась искать Клиффи в его любимом пристанище и нашла в баре, где он правил бал, потратив ее скудный запас на единственную в заведении бутылку коньяка. В первый и последний раз Салли отважилась постоять за себя. Обложив сожителя проклятиями, она исцарапала ему физиономию и вцепилась в волосы, так что Эрл Хэнли в конце концов предложил Клиффи избавить заведение от его женщины и домашних проблем и не возвращаться, пока она не утихнет, а проблемы не будут решены.

Недолго думая, Клиффи Андреас схватил Салли Кливер за воротник и выволок через заднюю дверь. Некоторое время посетители бара слушали, как он приводит ее в чувство. В бар Клиффи вернулся со сбитыми костяшками пальцев и следами крови на руках и лице. Эрл Хэнли налил ему еще стаканчик и выскользнул за дверь – проверить, как там Салли. К тому времени она уже захлебывалась собственной кровью на задней парковке, где и умерла еще до прибытия «Скорой».

На этом «Голубой луне» и Клиффи Андреасу пришел конец. Он получил от десяти до пятнадцати, отсидел восемь в Томастоне, а через два месяца после освобождения погиб от руки «неустановленного лица», забравшего у Клиффи часы, но не тронувшего бумажник. Часы потом нашли в ближайшей канаве. А люди шептались, что, мол, у Кливеров хорошая память.

И вот теперь Фостер Жандро погиб буквально в нескольких ярдах от того места, где захлебнулась кровью Салли Кливер, и полицейским пришлось вновь потревожить давно остывший пепел истории «Голубой луны». Полиции штата не нравилось терять своих сотрудников, не нравилось ни в далеком 1924-м, когда в дорожной аварии с мотоциклом в Маттавамкеге погиб Эмори Гуч, ни в 1964-м, когда Чарли Блэк стал первым полицейским, застреленным при налете на банк в Южном Бервике. Но с убийством Жандро не все было ясно. Газета писала, что зацепок у следователей нет, однако согласно молве дело обстояло иначе. На земле рядом с машиной Жандро нашли пузырек с крэком; похожие осколки обнаружились и на полу у него под ногами. Тесты не выявили следов наркотика в организме, но в полиции стали всерьез подозревать, что сотрудник приторговывал наркотой, а это не обещало ничего хорошего.

Закусочная понемногу пустела, но я своего места не покидал и в конце концов остался у стойки один. Кайл меня не беспокоил и, убедившись, что моя чашка полна, взялся за уборку. Последние завсегдатаи, преимущественно пожилые люди, для которых посещение «Дворца» было обязательным событием недели, расплатились и ушли.

Офиса у меня никогда не было. Мне он был не нужен, а если б я и обзавелся таковым, то, наверное, никогда не мог бы спокойно раскошеливаться на его содержание, даже если аренда в Портленде или Скарборо обошлась бы недорого. Клиенты лишь изредка заговаривали про отсутствие офиса, а в тех случаях, когда все же возникала необходимость в приватности и особой осторожности, мне всегда удавалось, попросив об одолжении, заполучить в свое распоряжение подходящую комнату. Время от времени я пользовался кабинетом своего адвоката во Фрипорте, но обычно людям не нравится ходить в такие кабинеты, как не нравятся и сами адвокаты. Обращаясь ко мне за помощью, большинство, как я понял, предпочитали неформальный подход. Обычно я сам отправлялся к ним, и разговор шел у них дома, но иногда для встречи годилась и тихая, скромная закусочная вроде «Дворца». В данном случае место выбрал потенциальный клиент, и меня оно устраивало как нельзя лучше.

Вскоре после полудня дверь закусочной открылась, и в зал вошел мужчина лет семидесяти. Выглядел он так, что вполне мог бы служить эталоном типичного янки старой закалки: бейсболка, куртка «Л. Л. Бин» поверх клетчатой рубашки, аккуратные джинсы и рабочие ботинки. Крепкий, как натянутый канат, с морщинистым, обветренным лицом и светло-карими глазами, поблескивавшими за стеклами на удивление модных, в стальной оправе, очков. Поздоровавшись с Кайлом – старик назвал его по имени, – он снял бейсболку и вежливо поклонился Таре, дочери Кайла, которая убиралась за стойкой и ответила гостю улыбкой.

– Рада вас видеть, мистер Пэтчет. Давненько вы к нам не заглядывали. – В голосе ее прозвучала мягкая нотка, взгляд просветлел, и этого было вполне достаточно, учитывая недавно постигшее старика горе.

Из служебного окошка между кухней и баром высунул голову Кайл.

– Пришел проведать настоящую закусочную, а, Беннет? Похоже, подкормиться тебе не помешает.

Беннет Пэтчет усмехнулся и взмахнул рукой, как будто слова Кайла были назойливо жужжащими над головой мухами, после чего опустился на табурет рядом со мной. Более сорока лет Пэтчет владел рестораном «Дюны», возле автодрома на шоссе 1. Заведение открыл его отец, вернувшись домой после службы в Европе; он же и управлял им до Беннета. На стенах в «Дюнах» до сих пор висели фотографии Пэтчета-старшего, некоторые военных времен – там его окружали молодые солдаты, уважительно смотревшие на своего сержанта. Умер он, не дожив до пятидесяти, после чего бизнес взял на себя сын. Беннет уже прожил дольше отца; впрочем, и мне судьба, похоже, отвела срок больший, чем моему старику.

Пэтчет принял от Тары чашечку кофе за счет заведения, затем снял пальто и повесил его рядом с древним газовым камином. Тара ушла в кухню помочь отцу, так что мы с Беннетом остались одни.

– Чарли, – сказал он, пожимая мне руку.

– Как поживаете, мистер Пэтчет? – спросил я. Обращаться к нему по имени показалось мне странным. Да, я почувствовал себя лет на десять старше, но когда имеешь дело с такими людьми, лучше подождать, пока они сами не позволят обращаться к ним чуть более фамильярно. Я знал, что все служащие называют его «мистер Пэтчет». Для многих он был кем-то вроде отца, но при этом оставался боссом, и они относились к нему с почтением и уважением, которых он заслуживал.

– Можешь называть меня Беннетом, сынок. Чем меньше формальностей, тем лучше. Думаю, я никогда еще не разговаривал с частным детективом, разве что с тобой, да и то лишь тогда, когда ты бывал в моем заведении. Видел их только по телевизору да в кино. И, сказать по правде, твоя репутация меня несколько пугает.

Он пристально посмотрел на меня, и я заметил, как его взгляд задержался на шраме. В прошлом году я попал под пулю, оставившую эту пожизненную отметину на шее. В последнее время коллекция таких царапин изрядно пополнилась. После смерти меня вполне могут выставить в стеклянном ящике в качестве примера и предостережения другим, кому может показаться соблазнительным путь, где ожидают побои, огнестрельные ранения и электрошок. С другой стороны, может быть, мне просто не повезло. Или, наоборот, повезло. Зависит от того, каким вам видится тот самый стакан.

– Не верьте всему, что слышите.

– И не верю, но все равно…

Я пожал плечами. Старик хитровато улыбнулся.

– Давай не будем топтаться на месте, – продолжал он. – Хочу поблагодарить за то, что согласился встретиться и нашел для меня время. Знаю, ты человек занятой.

Никаких особых дел у меня не было, но все же приятно, когда считают, что они у тебя есть. С тех пор как в начале года мне вернули лицензию, отозванную из-за недопонимания между мной и полицией штата Мэн, в работе наступило что-то вроде штиля. Было одно дело со страховкой, абсолютно скучное и сводившееся по большей части к сидению в машине с книжкой в руке и ожиданию, когда некий придурок с якобы полученной на производстве травмой начнет ворочать камни у себя во дворе. Но при нынешнем уровне экономики такие дела выпадают нечасто. Большинство частных детективов в штате едва сводили концы с концами, так что браться приходилось за все, что попадалось, в том числе и такое, после чего хотелось отмыться в ванне с хлоркой. Мне довелось, например, следить за одним парнем по имени Гарри Милнер, обслужившим в течение недели трех разных женщин в разных мотелях и апартаментах; при этом он ходил на работу и водил детей в баскетбольную секцию. Жена подозревала, что у него связь на стороне, но была немного шокирована, когда узнала, что муж состоит в довольно запутанных сексуальных отношениях, ассоциирующихся обычно с французскими водевилями. Его талант в организации времени заслуживал восхищения, как, впрочем, и его энергичность. Милнер был всего лишь на пару лет старше меня, и если бы я попытался каждую неделю удовлетворять четырех женщин, то, скорее всего, получил бы инфаркт, отмокая после непосильных трудов в ванне со льдом. Тем не менее то была лучшая оплачиваемая работа, и я снова стал барменствовать в «Буром шатуне» на Форест-авеню пару раз в месяц – скорее для того, чтобы приятно провести время, чем подработать.