История работорговли. Странствия невольничьих кораблей в Антлантике - Джордж Фрэнсис Доу

Между тем сбежавшие негры продолжали мелькать среди волн, крича изо всей мочи. Их крик показался мне триумфальной песней, под впечатлением которой запели некоторые из их товарищей на палубе. Наш корабль быстро удалялся от диких беглецов, их голоса становились на ветру все тише. Скрылась черная голова одного, другого, затем виднелось одно море, в воздухе не слышалось ни звука.

Когда капитан, позавтракав, вышел на палубу и ему доложили о мятеже, он побледнел и заскрежетал зубами.

– Нам нужно преподать им урок, – сказал он, – или мы потеряем работу.

Затем капитан приказал связать рабов по группам и поместить их на полубаке. Выбрав шесть негров, которые пели вместе с беглецами и подозревались, таким образом, в руководстве заговором, он приказал троих из них расстрелять, а троих других повесить на глазах остальных рабов.

VI

Прошлой ночью я не мог уснуть, мое тело покрылось холодным потом. Шагая взад-вперед по каюте, я думал о шести неграх и поглядывал на дверь отделения каюты капитана. Слышал его храп, и это внушало мне страх. Наконец я начал молиться так громко, что разбудил его. Он спросил, что случилось.

– Молюсь, – ответил я.

– Отлично, парень, – сказал он и через мгновение захрапел, как прежде.

VII

Со времени мятежа негры заключены в тесном нижнем трюме. Это вызвало болезнь глаз, которая привела к слепоте. Матросы, которые швыряют еду из верхнего трюма, докладывают, что болезнь распространяется угрожающе быстро, и сегодня за обедом капитан и судовой врач совещались по этому вопросу. Врач заявил, что, насколько ему известно, случаи заболеваний уже столь многочисленны, что он не в состоянии помочь. Капитан же настаивал, что каждый излеченный раб сохраняет свою стоимость и лучше потерять часть невольников, чем всех. Болезнь, кажется, не является всегда фатальной для негра. Пациенты вначале слепнут, но к некоторым зрение постепенно возвращается с потерей возможности видеть одним глазом или ослаблением таковой для обоих глаз. В результате разговора больных рабов перевели в верхний трюм. Там их осматривал врач так же, как и белых людей.

VIII

Все рабы и часть команды слепнут. Слепнут капитан, врач и помощник капитана. Из двадцати двух человек нашей команды остались немногие, способные работать на корабле. Капитан, как может, поддерживает порядок, врач все еще пытается выполнять свой долг. Наше положение угрожающе.

IX

Теперь ослепли все члены команды, кроме одного. Остальные работают по его командам, как бессознательные машины. Капитан стоит рядом с толстым канатом, которым он иногда пользуется, когда его подводит к нерадивому члену команды тот, кто еще видит. Мои глаза тоже начинают поддаваться болезни. Я больше ничего не увижу, кроме смерти. Спросил у капитана, позволит ли он черным выбраться на палубу. Он сказал, что это бесполезно, что члены команды на палубе так же слепы, как негры, что, если их вывести наверх, они разбредутся кто куда. Если же они останутся там, где находятся, хотя бы часть из них, по всей вероятности, сохранит свою пригодность, если нам выпадет счастье добраться до Гваделупы.

Мы продолжаем испытывать ужасную боль, не имея другого рулевого, кроме судьбы. Потому что последний член команды, который оставался нашей надеждой, тысячекратно увеличил беду товарищей, разделив ее с ними.

Ты не можешь представить себе наше положение. Недостаточно вообразить себя в темноте в глубокую полночь без единой звездочки в небе, ободряющей тебя, без единого друга, способного помочь. Ибо даже тогда ты могла бы видеть. Могла бы видеть блики воды, белые барашки волн, могла бы отчасти видеть или угадывать контуры предметов вокруг себя. В конце концов, ты, по крайней мере, имеешь абсолютное убеждение, что через несколько часов солнце вновь поднимется над океаном, а над миром вспыхнет новая утренняя заря.

Наша ночь не похожа на морскую ночь, на темноту, смешивающуюся со светом в подобии неясного воспоминания о дне и чувства облегчения в связи с неизбежностью наступления утра. Мы ослепли, ослепли навсегда, дрейфуя по океану, как обломки кораблекрушения, двигаясь как облако по ветру. Капитан совсем ослеп, тем не менее надеется на возвращение зрения, между тем другие отчаиваются. У кладовой постоянно выставляется охрана с обнаженными саблями для предотвращения расхищения бочек со спиртом и гибели в безумии опьянения. Некоторые проклинают и ругаются с утра до ночи, другие гундосят похабные песни, третьи целуют распятие, дают обет блаженным святым. Несколько матросов лежат весь день в подвесных койках, очевидно предпочитая скорее голодать, чем выбираться за пищей. Что касается меня, то я хватаю все, что можно есть. Кулинария была забыта. Я испытывал счастье, когда удавалось добыть чашку воды, чтобы размягчить печенье, сухое и твердое как камень.

X

Мама, твой сын ослеп на десять дней, хотя сейчас зрение улучшилось настолько, что можно писать. Я мало что могу рассказать о событиях за этот период. Каждый из нас жил в своем собственном мире тьмы, населенном тенями и фантомами. Мы не видели ни корабля, ни неба, ни моря, ни лиц друг друга.

Затем начался шторм. За рулем судна никого не было, некому было зарифлять паруса. Мы неслись вперед, как старый корабль-призрак, который равнодушен к ветру и погоде. Наши мачты кренились и скрипели. Паруса срывались с креплений с треском, похожим на залп мушкетов. Яростно бушующее море в один момент целиком поглощало нас от форштевня до кормы. В следующий момент оно снова бросало нас вперед, словно в ненависти и отвращении. Даже в таких условиях кит вытолкнул обреченного Иону. Стонущий ветер наконец затих, мы почувствовали, как качаемся без продвижения на волнах угрюмой бездны. Наконец мы услышали над водой шум, не похожий на шум гладкой зыби после шторма. Наши сердца забились во внезапно нахлынувшей надежде. Она переживалась особенно остро. Мы затаили дыхание. Шум продолжился. Он походил на плескание тяжелого тела в спокойной воде. Общий крик сорвался с губ людей, находившихся на палубе. Он был подхвачен матросами в гамаках внизу и рабами в трюме.

На наш крик ответили! Мы снова закричали сквозь рыдания и слезы. На этот крик снова ответили. Несколько минут ничего не было слышно, кроме эмоциональной переклички.

Капитан первым обрел самообладание. Мы умолкли, когда услышали, как он разговаривает с приближающимся судном своим обычным вызывающим тоном:

– Эй, на корабле! Эгей! Что за корабль!

– «Сент-Леон» из Испании. Ради бога, помогите нам!

– Мы сами хотим спастись, – ответил наш капитан.

– Мы умираем от голода и жажды. Пришлите нам еду и несколько матросов для работ на корабле и сообщите ваши условия.

– Мы дадим вам еду, но сами нуждаемся в матросах. Перебирайтесь к нам на борт, мы дадим вам провизию в обмен на людей, – сказал капитан.

– Доллары! Доллары! Мы заплатим вам деньгами в тысячекратном размере, но не можем прислать людей. У нас негры на борту, они заразили нас офтальмией, и мы совершенно ослепли.

При упоминании этого ужасного совпадения среди нас на несколько мгновений воцарилось гробовое молчание. Его прервал припадок смеха, к которому я сам присоединился. Прежде чем закончилось наше безумное веселье, мы по звукам проклятий со стороны испанцев услышали, как «Сент-Леон» удаляется от нас.

Этот корабль, по всей вероятности, пошел ко дну, поскольку не достиг никакого порта.

XI

Тот моряк, который сохранял зрение дольше всех, раньше всех стал видеть. Только благодаря его усилиям, а также Провидению Божьему и милости блаженных святых мы находимся сейчас, 21 июня 1819 года, в нескольких лье от Гваделупы. Сам я почти выздоровел. Врач и еще одиннадцать членов экипажа неизлечимо ослепли. Капитан перестал видеть одним глазом, та же участь постигла четырех других матросов. Пятеро могут видеть двумя глазами, правда не в полную силу. Среди рабов тридцать девять полностью ослепли, остальные или видят одним глазом, или имеют другие дефекты зрения.

Этим утром капитан вызвал на палубу всю команду и негров. Показались берега Гваделупы. Полагаю, он публично хотел поблагодарить Господа за наше чудесное спасение.

– Вы уверены, – спросил помощник, – что груз застрахован?

– Уверен, – ответил капитан. – Каждый потерянный раб застрахован. Кроме того, не хотите ли вы, чтобы я превратил свой корабль в госпиталь для слепых негров? Они и так обошлись нам дорого. Выполняйте свою работу.

Помощник собрал с помощью других членов команды тридцать девять совершенно слепых негров. К ногам каждого привязали балласт. Затем бедолаг сбросили в море.

Вероятно, самой старой и влиятельной в мире является Аболиционистская партия Великобритании. И именно там в течение нескольких веков процветала насильственная вербовка во флот, не упраздненная до запрета работорговли. Из-за этой несправедливой системы множество британских моряков, рожденных свободными, были обречены на жизнь во многих отношениях худшую, чем жизнь черного раба. На военном корабле условия были жестокими, дисциплина настолько суровая, что она ломала психику тех людей, кто не был закален испытаниями. Однако ни слова не вымолвили о жертвах рекрутчины стенавшие о бедных африканцах, оторванных от родных берегов, английские ораторы и поэты. Но если бы их черные подопечные, подобно завербованным матросам, стояли между ними и их противниками, они сделали бы все возможное, чтобы держать их там до тех пор, пока существовала бы угроза их самодовольному комфорту.