Семнадцатая жена - Страда Дион

— А та постройка — наследие миллионера? — Мина подняла брови, уже предчувствуя ответ Виктора.

— Она одного года с этой шахтой. Скорее всего, руины дворца князька, владевшего этим куском земли. Барензий, если верить копии карты.

Девушка ухмыльнулась и мотнула головой в сторону холма. Чувство уныния и пустоты стало исчезать по мере подъёма из долины, а теперь к Мине уже вернулась её обычная жажда приключений.

Простоявшая на солнцепёке машина являла собой адов котёл, но молодых людей это не побеспокоило. Спустившись по склону в городок, Ситроен проехал мимо запущенных старых особняков, городской площади с неуместно огромной ратушей и семейных коттеджей. После очередного поворота автомобиль стал подниматься по склону к нависшим над кронами деревьев руинам.

Это было не поместье, а дворец, столь огромен и роскошен был столетия назад этот комплекс зданий, но даже сохранившиеся осколки внушали благоговение, подобно руинам Колизея или Великим пирамидам. Сооружение находилось на вершине холма на полуострове, в который упирался другой конец городка. Усаженная древними кипарисами подъездная дорога вывела к площади, выложенной каменными плитами и обрамленной по периметру колоннадой и тремя арками. В центре некогда возвышалась вычурная постройка, но от неё остался лишь высокий фундамент и пара поваленных колонн. Напротив каждой из арок площади находилась другая арка, бывшая входом в одну из трёх частей поместья. Сделав круг вокруг площади, Виктор остановил автомобиль у наиболее высокой и помпезной арки, вероятно, она обозначала центральный корпус поместья-дворца. По выложенной в своё время плиткой, а теперь заросшей травой аллее, мимо пустых потрескавшихся постаментов парочка прошла к зияющей бреши входа. Всё здание было облицовано мрамором, сохранившим свою белизну сквозь века, вычурные орнаменты поднимались от буйно разросшегося кустарника до самого карниза. Если бы не пустые глазницы огромных окон, сквозь которые виднелись редкие облака на бездонном голубом небе, можно было подумать, что поместье оставили только вчера.

За фасадом же открывалась куда более безрадостная картина. Время лишь слегка сгладило, но не скрыло следы чудовищного пожара — здание изнутри выгорело полностью, внутренние стены рухнули, сразу за порогом открывался вид на лазурный залив. Бассейн в центре первого этажа до краёв завален мусором, растительность разрослась в том, что было холлом с огромной парадной лестницей, столовой или гостиной. Везде остались только стены, поражающие воображение мраморной отделкой снаружи и пугающие обугленной чернотой с изнанки. Приходилось лишь гадать, какое богатство скрывал Барензий за ныне пустой декорацией фасада.

Спустя два часа молодые люди осмотрели все закоулки руин, встретив лишь престарелую прогуливающуюся пару и игравших в прятки детей. Сев на очередной пустой пьедестал, Мина посмотрела на раскинувшийся у её ног маленький городок:

— Что скажешь о нашем расследовании?

— Что надо посмотреть местный архив — в нём-то должны быть сведения если не о шахте, то хотя бы о судьбе этого дворца. Как знать, может в шахту прятали что-то ценное во время войны или революции?

Однако милая женщина преклонного возраста в балахоне цвета влюблённой жабы, работавшая в библиотеке, бывшей по совместительству и городским архивом, ничем не смогла помочь. Её крайне удивил интерес парочки к этим «уродливым развалинам», портящим прекрасный холм для пикников. Новость про шахту она вообще восприняла как нечто невозможное и в итоге стала странно коситься на молодых людей, постаравшись побыстрее выпроводить их на улицу. Единственное, что удалось узнать, что Барензий — фамилия владетельного князя, правившего этой землёй в веке XVI. При нём эта, лишённая каких бы то ни было стратегических достоинств или природных богатств, земля внезапно достигла небывалого расцвета, но и так же быстро пришла в упадок после его смерти. Про наследников ничего неизвестно, а поместье стояло заброшенным и постепенно растаскиваемым местными жителями до тех пор, пока в одну из войн в нём не устроили военный склад, взорванный метким выстрелом с шебеки. Чудовищный пожар и уничтожил весь комплекс, едва не перекинувшись на город.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Ещё час блужданий по городку также ничего не дал. Разве что знакомство с ещё несколькими постройками из столь же прекрасного белого мрамора, ныне лежавшими в руинах и заросшими буйной зеленью. Редкие прохожие, как и женщина из библиотеки, ничего не могли сообщить ни о руинах, ни тем более о шахте. Разве что один страдающий бессонницей старик пожаловался на бесконечную стройку нового особняка выше по склону, через который парочка сокращала путь.

— Расскажешь свои мысли обо всём этом? — Осторожно спросил Виктор и бросил выжидающий взгляд на Мину, когда они ехали в остывающей машине обратно в Лаплас.

— Думаю, князь Барензий или как его там, обнаружил на своей земле золотую жилу или серебро. Развернул огромную добычу, на первые доходы начал строить себе дворец индийского раджи, но шахта быстро истощилась. Наверняка, несмотря ни на какие заявления геологов, а может, наоборот, благодаря каким-то не слишком смышленым советчикам, князь продолжал гнобить население рытьём тоннелей. Населению всё это надоело, оно взбунтовалось и перевешало всех отпрысков благородной крови.

— Невесёлая получается история…

— Им просто немного не повезло, — Виктор прыснул при слове «немного».

— Да, совсем малость. Но кусок мрамора в шахте… Думаешь, князь успел что-то спрятать? Не добывали же его там.

— Весьма возможно. Не зря же от подъёмников не осталось никаких следов. Другое дело, что ворота были выворочены. Если там что и прятали, то вполне возможно это уже вынесли до нас.

— А может только выносят?

Мина вопросительно посмотрела на своего спутника:

— Затянувшаяся и громыхающая стройка как прикрытие? Может поэтому все местные и молчат, что втянуты в какую-то аферу по поиску древнего клада? Слишком масштабно для наших мест, хотя всё может быть. Мы же не видели ни одного обломка статуи на территории руин. Вдруг и правда всё успели спрятать, а теперь по-тихому вывозят и продают?

У девушки глаза загорелись при мысли о столь масштабной деятельности, хоть она и старалась очень осторожно относиться к мыслям о кладе.

— А ты что скажешь? — обратилась она к Виктору после долгого прозябания в мыслях об опасном приключении и столь крупной интриге в их местечковом жизненном болоте.

— Меня интересует, почему в столь огромной шахте никто не поселился из животных…

***

— Раз, два, взяли! Раз, два, взяли! — охрипший, надтреснутый голос рассекал тяжелый воздух. Двухметровое мраморное изваяние оставалось неподвижным, несмотря на отчаянные попытки сдвинуть его с места. Статуя прекрасной работы, которые сейчас можно встретить разве что в закрытой частной коллекции, гордо смотрела с плоской крыши на толпу людей, пытавшихся низвергнуть её. Это была не одна из тех теплых итальянских работ, изображавших застывший порыв, когда казалось еще мгновение — и человек должен вздохнуть полной грудью и сойти с пьедестала, а ангел расправить крылья и воспарить к облакам. На людей взирал холодный мраморный истукан, пускай это была молодая девушка в античной тоге, струившейся до ступней ног, и камень послушно передал все складки и неровности ткани, изящество юного лица в обрамлении длинных волос, собранных в сложную прическу, рук, сложенных на груди. Она будто усмехалась над ничтожностью этого мира, её прекрасный белоснежный лик отражал лишь презрение безжизненного, но вечного камня к смертным тёплым существам.

— Раз, два, взяли! — крик вновь бичом рассёк воздух. Верёвки натянулись, дюжина людей на площади перед зданием напрягла все силы. К статуе подоспело ещё несколько человек, выбравшихся на плоскую крышу, и под вздох облегчения и одинокий радостный возглас, мраморный истукан проломил балюстраду и ухнул вниз с высоты четырёх этажей. Толпа замерла, словно ждала, что изваяние остановится в своём полёте и вернётся на положенное место. Статуя падала бесконечно долго. На площадь упали обломки балюстрады, и в то же мгновение, разбивая плитку, упала каменная дева, расколовшись на несколько крупных кусков, окутав пространство белой колючей крошкой.