Ревизор: возвращение в СССР 10 (СИ) - Винтеркей Серж

Позвонил ещё Серафиме Михайловне в институт Бурденко, попросил аудиенции минут на пять. Она решила, что мне по курсу лечения что-то надо уточнить и пригласила прямо сегодня. Очень удачно, что лекций нет ни сегодня, ни завтра, займусь решением семейных задач.

После пар поехал сразу в Бурденко, боясь опоздать на встречу с доктором. Ждал её в отделении на сестринском посту.Серафима Михайловна меня не узнала. Пришлось объяснять ей, кто я. Когда она поняла, пригласила меня в ординаторскую.

— Как дела у девочки? — заинтересованно спросила доктор.

— Всё хорошо, уже гораздо лучше. Ваши упражнения помогают очень, — начал я. — Серафима Михайловна, я сейчас по поводу той девушки, которая тогда с ней приезжала. Она в ординатуре ещё учится, а муж у нее офицер, его перевели в Москву служить. Ей надо перевестись в Москву куда-то. Она в таком восторге была от вашей работы. Нет ли у вас возможности взять её в ординатуру?

— Что же она сама-то не подошла? — сняла очки Серафима Михайловна и потёрла рукой усталые глаза.

— Она в Брянске сейчас в областной больнице, — ответил я. — В Москве не знает никого и ничего. Просила меня больницу найти, куда ей позвонить, написать. А я сразу про вас подумал. Она тогда так восхищалась вами и вашей методикой. Решил сначала к вам сходить поговорить, а потом уже ей звонить. А то обрадуется раньше времени…

— Я вспомнила её, — задумчиво смотрела на меня Серафима Михайловна. — Ну, пусть позвонит, поговорим.

— Спасибо! — обрадовался я. — Прямо сейчас ей позвоню! Её Инна зовут. Инна Жарикова.

Серафима записала и усмехнулась, глядя на меня. А я уже был на низком старте, готовый в любой момент сорваться и бежать на переговорный пункт.

— Иди уже, — рассмеялась она.

— До свидания! Спасибо вам! — я расшаркался, как мог и поспешил на почту. Мама до пяти работает, передам ей, а она Инне.

Минут через двадцать я уже разговаривал с Ахмадом.Он всё записал. Обещал передать маме. По голосу его я почувствовал, что он расстроился.

— Аришку тоже в Москву заберут? — спросил он.

— Да подожди. Пусть сначала сами переедут, устроятся, место в яслях получат, — ответил я. — Только завтра поеду узнаю, куда именно зятя перевели, ещё не факт, что он прямо в Москве служить будет. Может, в Подмосковье где.

— Ааа, хорошо, — протянул с облегчением Ахмад.

Привязался к ребёнку, бедолага, как к собственному. Но ничего не поделаешь, рано или поздно племяшку придётся вернуть родителям. Это жизнь…

Поехал домой с чувством выполненного долга.

А дома переполох! Жена полы на кухне намывает: мебель везут! Батя к ней подошёл сегодня между парами, предупредил, чтобы дома вечером все были.

— Что же ты полы-то моешь? — улыбаясь, спросил я. — Сейчас таскать будем, туда-сюда ходить. Не разуваться же нам каждый раз.

— Ой, что-то я не подумала… — растерялась жена.

— Вытирай и заканчивай. А то грязь только развезём тут. Мебель же новая, её ещё собирать надо будет. Стены перфоратором долбить, чтобы шкафы повесить… Рано ты уборку затеяла.

— Да? — разочарованно поджала губы Галия. — А я уже и тюль купила. Думала, что повесим сразу сегодня. Шторы хотела купить, но в магазинах такой ужас висит! Я уже где только не была. Вот уж не думала, что красивую ткань на шторы купить нельзя.

— Как у вас на заводе дела? — поинтересовался я. — Ты, кстати, была там?

— Нет. Мебель же привезут. Юра сказал, что сам справится.

— Хорошо.

Только я успел переодеться и перекусить, как в дверь требовательно замолотили кулаками.Открыл дверь, а там батя с увесистыми коробками. Он выставлял их из лифта, а я затаскивал в квартиру. Лифт то и дело пытался закрыться, но батя удерживал его ногой.Наконец, мы освободили лифт и поехали вдвоём вниз.

— Спасибо! — протянул я отцу руку. А то мы так и не поздоровались.

— Мелочь всю перетаскали, остались тяжёлые коробки, — ответил батя.

У подъезда стоял небольшой фургон с надписью «Мебель». Водила внутри фургона подтаскивал коробки ближе к дверям. Когда мы вышли, он начал нам подавать их сверху. Мы сгрузили всё к подъезду. Батя расплатился с ним червонцем, и фургон уехал. А мы остались таскать коробки к лифту.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Тем временем мимо проходили соседи и, пока мы не заняли лифт, торопились подняться к себе домой.

Неожиданно появилась Анна Аркадьевна. Домой с работы возвращалась. Увидев меня, опешила.

— Павел! Это что такое? — возмутилась она. — Это зачем? Разве нельзя было сказать?

Она была так искренне возмущена, что батя перестал суетиться и замер, в растерянности глядя на неё. Я тоже слегка подвис от такого напора.

— Анна Аркадьевна, — подошёл к ней я. — Познакомьтесь, это мой папа, доцент Горного института.

— Что же вы⁈ — перебила меня возмущённо соседка.

— Анна Аркадьевна, главный бухгалтер на мебельной фабрике, — представил я её отцу. — Очень хорошей фабрики.

Отец немного опасливо протянул ей руку со словами «очень приятно».

— У нас кухни не хуже! — заявила с наездом соседка. — Что это? Польша? ДСП!

Ну вот, будет теперь мой гарнитур критиковать…

— Что вам ещё нужно из мебели? — настойчиво спросила соседка. — Спальню?

— Нет. Спальня уже есть, — тут же ревниво встрял отец.

— Стенка в гостиную, прихожая… — подсказал я.

— Ты знаешь, где меня найти! — строго посмотрела на меня соседка и пошла к лифту.

— Спасибо! — крикнул я ей вслед.

— Мы только на той неделе эту фабрику с «Комсомольским прожектором» проверяли, представляешь? — объяснил я отцу. — Мир тесен до безобразия.

— Это точно! Но соседка у тебя очень напористая. Я бы даже сказал приятно напористая, учитывая, что она тебе предлагает. — согласился со мной отец, и мы продолжили таскать коробки. Часть пришлось тащить на руках, они в лифт не влезли. И что в таком доме грузового лифта нет?

Наконец мы всё затащили в квартиру. Стали распаковывать. На каждой коробке приклеена этикетка с картинкой.

— Подожди, пап. Коробки и содержимое складывай вместе, — попросил я. — А то мы этот конструктор потом не соберём.

— Соберём! — с энтузиазмом ответил отец. — Куда мы денемся!

Он снял пиджак, засучил рукава рубашки, и мы принялись собирать такую долгожданную кухню. Тумбу под раковину оставили пока в стороне. Там ещё с сантехникой придётся повозиться, но это я уже сам.

Собрали все столы, шкафы и колонку. Прикинули вместе с Галиёй, что и где будет стоять. Стены долбить уже поздно было. Батя собрался ехать домой. Обещал завтра вечером помочь мне шкафы вешать.

— Сколько денег отдал? — спросил я его, когда он уже собирался.

— Триста кухня и пятьдесят сверху, — ответил отец.

— А за машину? — спросил я, доставая деньги.

— Это не надо. Я сам, — гордо сказал батя.

Отдал ему триста пятьдесят рублей. Мы попрощались.

— Спасибо! — от души поблагодарил я, пожимая руку отцу.

— Ещё спальня через неделю-две будет! — ответил довольный отец и пошёл пешком вниз.

Галия протирала всё, до чего могла дотянуться: фасады, полки внутри. Лицо её светилось от радости.

— Какое всё красивое, новое! — восторженно сказала она. — Ещё тюль повесим… — мечтательно произнесла жена.

— Цветочки на подоконниках разведём… — подсказал я и рассмеялся. Как же мне нравится, когда она такая довольная.

— Ткань бы ещё на шторы достать, — снова вспомнила про больную тему Галия и нахмурилась.

Будет тебе ткань. Откуда — ещё не знаю, но будет. Только не хмурься.

— О! Дорогая, забыл с тобой важный момент обсудить!

Жена настороженно посмотрела на меня.

— Инна же с мужем приедет в Москву. Им первое время жить негде будет. Ты не против, если они у нас перекантуются?

— Не против, конечно! — ответила жена. — Что за вопросы⁈

— У них своих вещей будет целый контейнер из Ижевска. Наверное, гостиную пока не надо брать.

— Как скажешь, — легкомысленно ответила Галия.

Мы сели за новый стол на новых табуретках пить чай. Только тут я почувствовал, как устал. А мне ещё надо фотографии перебрать, отложить Борщевскому те, что фабрике не навредят. И Балдину надо что-то привезти.