Совьетика - Ирина Маленко

– А как Вы познакомились с полковником, если вы даже за партии голосуете за такие разные? – поинтересовалась я.

– О, я из семьи потомственных военных. Мой отец в юности воевал еще в Корее. Получил там боевое ранение.

«Мало он еще там получил!» – подумала я. Корея! Милая, милая Корея! Я вспомнила фотографии отца и деда Ри Рана, которые оба воевали на фронтах той войны, защищая родную землю от варварских «объединенных наций»…

– Геррит часто бывал у нас в гостях, когда я еще заканчивала школу, а он был совсем молоденьким офицером…. Ну, и от одного к другому… Сейчас у нас уже дети почти взрослые. Нинке – студентка, а Йоост будет студентом с сентября. Нинке скоро должна приехать к нам сюда на Кюрасао – на стажировку…

О, о нидерландских стажерах на Кюрасао я уже тоже была наслышана от своих антильских знакомых. О том, как они в последнее время буквально наводнили остров, подрабатывая здесь ради удовольствия за гроши (благо они могут себе это позволить – ведь у них есть еще и другие средства к существованию) и отбирая у местной молодежи и без того немногие доступные для нее рабочие места….Для голландских стажеров это по сути оплачиваемые каникулы, а местным людям не на что жить!

За разговором мы и не заметили, как подошел вечер. Все было распродано подчистую еще к 4 часам, но мы с Аннеке продолжали беседовать и пить непременный голландский кофе (это в такую жару-то!) Наконец пить кофе мне больше стало невмоготу, и я заказала для себя и для мефрау Ветерхолт пару коктейлей. Мы долго пытались выяснить разницу между «Кайпироской» и «Кайпариньей», но тщетно.

– Какая Вы милая, Саския! И как Вы умеете слушать!- расчувствовалась Аннеке после пятого коктейля.- Вы знаете, Герриту часто бывает не до меня…Не до этих наших таких вот, женских разговоров. А другие голландские женщины здесь – они еще слишком молоды, чтобы понять многие вещи. И думают, что молодость их будет длиться вечно… Для таких жизнь здесь – это одно большое приключение. А другие слишком заняты детьми. А моя пора приключений прошла, а дети выросли… Теперь я вот здесь занимаюсь тем, что выпускаю ежемесячную газету нашего общества – общества жен голландских военнослужащих. Взяли бы и Вас в свои ряды – жаль, Ваш муж не военный!

– Хм… – сказала я, вспоминая доблестные ряды КНА .

– У нас там много полезной информации – рецепты, например. И опять же, реклама местного бизнеса, значит, им тоже польза. Мы стараемся организовывать что-нибудь интересное каждый месяц. Под Синтерклаас я наряжаюсь Черным Питом. Хотели попросить Геррита быть Синтерклаасом – ведь у него и рост подходящий, и стать, – но он нам отказал,и так резко… Мне до сих пор обидно это вспоминать, если честно. Пришлось на роль Синтерклааса брать господина Схоопа – так даже получилось забавно. Он у нас суринамец – значит, белый Синтеркласс у нас на самом деле черный, только крашеный, а Черный Пит – на самом деле белая женщина, только тоже крашеная. Почти как в той нашей с Вами песне: «De neger wil de blanke als slaaf, en wij vinden het zo wel goed ». Своего рода символ нашего старого доброго голландского мультикультрализма. Вы знаете, в 70-е-80-е годы люди у нас были намного добрее…

– У нас тоже, -откровенно сказала ей я, на секунду забыв, что я – Саския.

– Вот видите, а все говорят: апартеид, апартеид… Да, это была гнилая система, никто не спорит. Я сама участвовала в акциях бойкота нашего «Шелл ». Но я уверена, что и в Южной Африке, среди африканеров, в то время тоже было много хороших людей, ведь правда?

– Вспомните, например, поэтессу Ингрид Йонкер ,- сказала я, не желая прямо отвечать на этот ее вопрос.

– Да-да, как же, как же… А Вы видели наш голландский сериал о Южной Африке? «Стелленбосх»?

Этот горе-сериал я пыталась как-то посмотреть на DVD – уже давно уехав из Голландии, я продолжала прибретать новые голландские фильмы. Мне по-прежнему было интересно, чем и как живет теперь эта страна, которая тоже стала неотъемлемой частью моей жизни, хотя и такой печальной. И некоторые из этих фильмов мне были очень даже по душе. Но этот… Я просмотрела только первую серию – дальше не выдержала. Настолько расистским и традиционно-колонизаторским он мне показался. С прославлением «трудолюбивых» (ага, на чужой земле всегда почему-то так хорошо трудится!) колонистов, с осуждением «этих странных левых» из их кругов и с изображением «туземцев» исключительно в качестве всепрощающего своих белых господ объекта их сексуальных желаний. То, что папа главного героя убивает братишку такого вот «объекта желаний», это, оказывается, вполне о'кей, и она великодушно его прощает, уступая его домогательствам. Видимо, именно такой мечтают голландские извращенцы видеть новую Южную Африку – освободившуюся от апартеида исключително ради того, чтобы этим похотливым европейским козлам среднего возраста не приходилось больше нарушать «закон о нравственности», занимаясь своими грязными похождениями!

– Да-да, очень мило, – рассеянно отозвалась я, – Очень близко к действительности.

Только бы она сейчас не начала меня расспрашивать про настоящий Стелленбосх . Так, что там говорила о нем Хильда?..

– Саския, Вы душечка!- Аннеке допила очередной коктейль. Видимо, Геррит ее ими не баловал, – Надо будет Вас познакомить с нашими американскими товарками. Они немного не такие, как мы, голландки. Более традиционные. Некоторые из них даже еще умеют рукодельничать – представляете? Я в жизни ни разу в руках иголки с ниткой не держала. Разорвалось что-то – выбросила , купила новое. Они, конечно, тоже не штопают рваное – для них это своего рода хобби, всякое там шитье. Жена господина О'Лири, Оливия, например. Она умеет целые покрывала шить из лоскутиков. Как художница. Мы сегодня продали, между прочим, 3 сшитых ею покрывала – по 50 гульденов за каждое.

Хм, может, это у них национальный вид спорта – наряду с ковровыми бомбежками самых беззащитных стран? Я вспомнила супругу Хрома-Костыля – тоже швею-мастерицу, пламенную поклонницу Хиллари Клинтон, которая так переживала, когда ее любимице предпочли Обаму…

– Сочту за честь познакомиться с госпожой О' Лири, – сказала я.

– А сейчас давайте складывать столики, Саския… Говорят, сегодня на пляже будет петь сам Марко Борсато ! Но что-то мне не верится…Не поверю, пока сама его не увижу!

Она была права, что не поверила… Еще через час на пляже Мамбо вместо Марко Борсато вовсю гремел из динамиков местный бабблинг , а я вошла во вкус и отплясывала под него на пару с мужем Аниты. Он тоже был поклонником Вилдерса, но это не мешало ему копировать, -правда, довольно пародийно – народные антильские передвижения. Ойшин, который уже к тому времени тоже появился в нашей с Аннеке компании (по своему обыкновению, только после заката) и успел очаровать ее и других голландок своей немногословностью и контрастом белозубой улыбки с черной бородой, весьма натурально хмурился, наблюдая за этой сценой.

– Ты как хочешь, а я сегодня довольна, – сказала я ему уже в машине, – Когда-то я сдавала экзамен на знание людей и страны, и мне снизили оценку за то, что я сказала правду, а не то, что от меня ожидалось. А сегодня у меня был настоящий, не теоретический экзамен на такое знание- и мне кажется, я его выдержала с честью. А ты тоже молодец! Очень натурально изображал ревность. Мне теперь все голландки позавидуют.

Ойшин нахмурился еще суровее и промолчал. И молчал всю дорогу до дома.

****

Не буду описывать все перипетии своего знакомства с госпожой О'Лири и другими американками. По двум причинам: во-первых, как гласит бельгийская песня, «maar als ik alles zou vertellen, dan moest dit een maxi versie zijn» . А во -вторых, если я начну передавать это на бумаге, то мой рассказ настолько подтвердит самые распространенные, почти карикатурные представления об американцах, что я рискую тем, что мне никто не поверит.

Порой даже мне самой казалось, что американские жены не иначе как притворяются:ну нельзя же жить с настолько ограниченными знаниями и с настолько плоским восприятием окружающего мира? Впрочем, когда земной шар впервые узнал поближе Джорджа В Буша, разве нам не казалось невозможным, чтобы человека с таким интеллектуальным уровнем выбрали президентом? А в Америке, к сожалению,судя по всему, возможно еще и не такое… И мои новые знакомые даже и не представляли себе, что можно жить как-то по-другому и стремиться к чему-то другому, чем они.

В целом же у обеих этих групп жен была одна важная общая черта: они напоминали мне не боевых подруг защитников родины, а страусов, стремящихся прожить всю свою жизнь с головою в песке.

Ни одна из этих женщин даже не задумывалась, чем, собственно, занимались здесь, на чужой земле их мужья. Так же, как и чем такие же, как они занимаются в Ираке, Афганистане и других странах. Ведь верить в какую-то особую благородную собственную миссию намного приятнее, чем признать даже самим себе, что речь идет о самом банальном колониализме. Вместо того, чтобы думать, дамы эти вышивали крестиком, играли в пляжный волейбол, плавали в море и занимались благотворительностью. Мне они, ей-богу, чем-то напомнили группу наших правозащитников в Белфасте – тех самых, которые пели на вечеринке, устроенной на британские деньги в унисон с британскими полицаями. Тем тоже гораздо приятнее было думать о себе, что они занимаются чем-то полезным.