Кахатанна. Тетралогия (СИ) - Виктория Угрюмова

— Но все‑таки…

— Нас предупреждали, так что жаловаться тебе не на что.

— Я и не жалуюсь. Я описываю свои наблюдения.

— Ниппи, — спросил Солнцеликий, адресуясь к перстню, — где теперь талисман?

— Вытяни руку, — потребовал Ниппи у Каэ, — вот так. Теперь правее, еще правее, еще… Вот там.

— Тогда я пойду, наверное, а ты жди меня здесь, — предложила богиня.

— Так не пойдет. — Кэбоалан сердито уставился на нее. — Куда ты торопишься? Не надо, не отвечай. Я прекрасно знаю, что нужно торопиться, но не спешить. И главное, не суетиться. Ты сама сказала, что места здесь странные, а судя по рассказам, и небезопасные. И ты хочешь вот так, сломя голову, пуститься в очередную авантюру! Знаешь ли, я не Тиермес и к смерти отношусь гораздо серьезнее: это он привык, что смерть — составная часть жизни, естественное продолжение, как он любит говаривать. Я с ним не согласен. И поэтому я требую, чтобы мы осмотрелись, постарались максимум мелочей выяснить, пока мы вместе, а потом только я отпушу тебя под воду. Договорились?

Каэ задумалась ненадолго. Солнцеликий был прав, даже странно, что остальные бессмертные считали его легкомысленным и несерьезным. Возможно, это происходило от его пристрастия к внешним эффектам.

— Хорошо. — Она погладила его по руке, сжимавшей копье. — Хорошо, договорились. Делай, что считаешь нужным, выясняй. Только учти, что времени у нас не так уж и много.

— А что, Барнаба ленится? — лукаво спросил Кэбоалан.

Ему стоило немалых усилий, чтобы привыкнуть к тому, что Время воплотилось в странное существо — толстенького, маленького человечка в немыслимых разноцветных одеяниях, с неизменным медовым коржиком в пухлой ручке. Однако, привыкнув, он полностью рассчитывал на него.

Каэ вздохнула:

— Видишь ли, дорогой, по‑моему, как у Ниппи возникли трудности с определением места нахождения талисманов — а случилось это не очень давно, — так и Барнабе стало сложнее управляться с потоком времени. Он еще не говорил со мной об этом, но я же все сама вижу. Пока что нас эта проблема всерьез не затронула — так, мелкие неточности, погрешность настолько незначительна, что упоминать о ней вслух не стоит. Но мне кажется, что может быть и хуже. И потому я не полагаюсь всецело на его помощь.

— Ты меня пугаешь. — Бессмертный широко улыбнулся, но улыбка вышла невеселая, искусственная.

— Не пугаю, а описываю истинное положение вещей.

— Рад бы тебе не поверить, но ведь ты всегда оказываешься права. Знаешь, о чем я мечтаю? — внезапно спросил он.

— Нет.

— Чтобы закончились наконец наши мытарства, чтобы разобрались мы со всеми врагами, а потом… Потом я увезу тебя в одно странное место. Только оно будет прекрасным, я обещаю. Мы договаривались с тобой когда‑то об этом путешествии, но не получилось. Может, теперь выйдет?

— Хорошо бы.

Каэ увидела, что, не прекращая разговаривать с ней, Кэбоалан усиленно подмигивает ей и указывает движением брови в сторону озера. Стараясь не делать резких движений, она осторожно повернула голову и…

На черном камне, вытянув шею, сидело диковинное существо, похожее на помесь человека и рыбы. Очевидно, это и был легендарный мерроу — житель озера, о котором рассказывал Лоой. Существо явно старалось разглядеть, кто осмелился появиться в заповедных местах, кто не убоялся злой славы Шеолы. Каэ в свою очередь с интересом рассматривала его. Мерроу был неопределенного пола: вытянутый, гибкий, как уж, с длинными — ниже пояса — зеленоватыми волосами, плоским лицом‑мордой, на котором почти отсутствовали признаки носа. В вечернем освещении она видела существо не слишком хорошо, но различила и тонкие гладкие руки с перепонками между пальцами, кожу, больше похожую на серебристо‑зеленую чешую, уши, играющие заодно роль плавников. Плавники были и на спине, и на запястьях, причем спинной то и дело поднимался, отчего мерроу моментально становился больше и страшнее. Время от времени он растопыривал их и над ушами, очевидно пугая незваных гостей таким нехитрым способом. Когда озерный житель решил, что незнакомцы достаточно насмотрелись на него, он обратился к ним с речью. Это была явно осмысленная речь, однако булькающие и щелкающие звуки, которые доносились откуда‑то из области груди или впалого живота мерроу, абсолютно ничего не сказали Каэтане. Она так и осталась стоять с напряженным выражением лица, вслушиваясь в сообщение. А вот Кэбоалан, напротив, рассмеялся.

— Ух ты, какой строгий!

— Что он тебе сказал? — моментально спросила Богиня Истины.

— Положим, не мне, а нам. А ты что, не понимаешь?

— Конечно нет. Меня никто не учил языку мерроу или шеолов.

— Прекрасно! — Солнцеликий бы и руками всплеснул, но в правой руке он все еще сжимал копье и выпускать его не собирался. — Тебя не учили и тому, что ты богиня. Давай не отлынивай. Захоти его понять! Ты ведь хочешь этого?

— Конечно.

Не успела Каэ согласиться с Кэбоаланом, как до нее моментально дошел смысл гневной речи мерроу. Это был патриарх, и он настоятельно требовал, чтобы чужеземцы и незнакомцы, такие отвратительно сухие и гладкие, немедленно покинули его прекрасную страну. Он утверждал, что не потерпит в своем озере и в своем вулкане лазутчиков, продавшихся коварным шеолам, и что они могут убираться к себе на дно, сплющенные мокрицы, и передать Кетусу и его подданным, что вольные мерроу никогда не станут поклоняться чудовищным тварям, забывшим солнечный свет и свет добра.

— Он прирожденный оратор, — одобрительно заметил бессмертный.

— Что‑то у них здесь произошло, — невпопад отозвалась Каэ. — И, кажется, совсем недавно.

Пока они слушали человека‑рыбу, окончательно зашло солнце. На океан опустились сумерки. Мерроу едва‑едва был различим на своем камне.

— Кто вы? — выкрикнул он, обращаясь к берегу, где все еще стояли Каэ и ее спутник.

— Богиня Истины и Бог Солнца! — моментально ответил последний.

— Не морочь мне голову, земляной сухарь! — пробулькал в ответ патриарх. — Бог Солнца давным‑давно исчез во Вселенной, не оставив нам надежды на свое возвращение, а Богиня Истины и подавно не навещает нас. Я не верю тебе, ты просто обманщик.

— Сейчас я им устрою «обманщик»! — вскипел Кэбоалан.

Он легко стукнул древком копья о камень у своих ног и негромко приказал:

— Солнечного света!

Видимо, светило уже готовилось ко сну, когда приказ бессмертного настиг его. Солнце выскочило из вод океана взъерошенное, испуганное, растерянное и какое‑то лохматое. Оно моментально встало в зенит, пульсируя, словно запыхавшись, оно горело ярче, чем в обычные дни, и заливало слепящим светом все кругом. Каэ восхищенно огляделась:

— Ты умеешь делать такие вещи?

— Конечно, — без тени кокетства, просто признал Солнцеликий. — Только чаще всего в этом нет нужды. Я бы и теперь не стал, однако времени нет, а убеждать это болотное чудо пришлось бы довольно долго.

— Твоя правда. — Каэтана смотрела на мерроу, который успел плюхнуться в спасительное озеро со своего камня, и теперь только выпученные глаза и плавники над ушами виднелись над водой.

Кэбоалан поманил его пальцем, и существо подчинилось. Медленно и с опаской, но все же поплыло в сторону берега. Видимо, ослушаться боялось так же сильно, как и попасть под горячую руку бессмертного, который вполне мог оскорбиться на то, что его назвали земляным сухарем и обвинили во лжи. Однако бог сердиться не собирался вовсе. Когда мерроу добрался до места, Кэбоалан приветствовал его:

— Здравствуй, патриарх. Мы явились сюда по делу и очень рассчитываем на твою помощь.

— Конечно, я вам помогу, — пробулькал тот в ответ. — Иначе ты озеро превратишь в котел с кипящей водой, нет?

— Ты правильно все понимаешь, мудрое создание.

— Еще бы.

Теперь, когда мерроу оказался так близко, Каэтана могла в подробностях рассмотреть и две прикрытые толстыми мембранами ноздри, как у рыб, и бахрому кожистых выростов на плечах, и яркие красные и синие пятна на шее. Увидев взгляд богини, устремленный на эти громадные отметины на его чешуйчатом серебристом теле, озерный житель гордо заметил:

— Я один из красивейших мужей нашего вулкана — у меня самые яркие и совершенные по форме пятна.

— А‑а‑а, — понятливо протянула Каэ.

— Чем я могу быть полезен своим повелителям? — между тем булькал и хлюпал красивейший муж.

— Что ты тут говорил про шеолов и их лазутчиков? — поинтересовался Кэбоалан. Он возвышался у кромки воды, весь сияющий, сверкающий расплавленным золотом, могучий и прекрасный, — это было незабываемое зрелище. Чтобы бросать на него взгляд, мерроу приходилось подносить перепончатые руки к самому лицу домиком.

— Шеолы пытаются завоевать нас и выгнать даже отсюда — будто им океана мало!

— Но ведь этого быть не может, — возмутилась Каэ, — они же глубоководные и к тому же привыкли к морской воде — соленой и горькой. Зачем им это озеро?