Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий - Александр Владимирович Шувалов

2000.)

«Весной 1575 г. закончил поэму “Иерусалим”. Но Тассо не хотел сразу печатать ее. Он всегда был полон нерешительности, а в этот момент, после огромного нервного напряжения, которого потребовал усиленный труд, нерешительность его превратилась в тяжелую мнительность. Его пугала мысль, что в своем новом произведении он нарушил какие-то литературные каноны… Однако он не успел ничего сделать. Душевная болезнь подкралась к нему и постепенно выбила из равновесия. В 1577 г. он покинул Феррару, скитался постране…» (Дживелегов, 1939, с. 190.)

«Тассо постоянно переезжал с места на место, нигде не находя покоя: всюду преследовала его тоска, беспричинные угрызения совести, боязнь быть отравленным и страх перед муками ада, ожидающими его за высказываемые им еретические мнения, в которых он сам обвинял себя… “Я нахожусь постоянно в таком меланхолическом настроении, что все считают меня помешанным, и я сам разделяю это мнение, так как, не будучи в состоянии сдерживать своих тревожных мыслей, я часто и подолгу разговариваю сам с собой, меня мучат различные наваждения, то человеческие, то дьявольские. I [ервые — это крики людей, в особенности женщин, и хохот животных, вторые — это звуки песен и пр. Когда я беру в руки книгу и хочу заниматься, в ушах у меня раздаются голоса, причем можно расслышать, что они произносят имя Паоло Фульвии”… Под влиянием галлюцинаций или в припадке бешенства Тассо, схватив однажды нож, бросился с ним на слугу, вошедшего в кабинет тосканского герцога, и был заключен за это в тюрьму. Сообщая об этом факте, посланник, бывший тогда в Тоскане, говорит, что несчастного поэта подвергли заключению скорее с целью вылечить, чем наказать за такой сумасбродный поступок». (Ломброзо, 1892, с. 65–66.) [Февраль 1579 г.] «За слова, направленные против герцога Альфонсо, заковали в цепи и засадили в подвал госпиталя Св. Анны, где помещались буйные сумасшедшие. В госпитале Св. Анны Тассо пробыл семь лет. Болезнь, особенно в первое время, причиняла ему большие мучения, как физические, так и нравственные: его переписка (она была дозволена) содержит их подробное описание. Через год он понемногу принимается за перо, пишет не только письма, но и рассуждения и стихи». (Дживелегов, 1939, с. 190–191.)

«…Страх перед темными силами, управляющими жизнью, переходил постепенно в настоящую манию преследования. Торквато Тассо был весь пронизан таким болезненным страхом. То ему кажется, что его подстерегают инквизиторы, что они хотят его сжечь как еретика. Он пишет отцам инквизиции длинные, тревожные письма, доказывая, что он правоверный католик. Мало того. Он сам отправляется в Болонью и, волнуясь, старается убедить их в их ошибке. То ему сдается, что он осужден на вечные муки. Он слышит трубные звуки, предвещающие страшный суд. В его ушах раздается голос Всевышнего: “Идите, проклятые, в вечный огонь!”. Его охватывает невыразимый ужас, и он спешит каяться и причаститься… То ему кажется, что он заколдован, что он нуждается не во враче, а в заклинателе бесов… То ему чудится, что он окружен злыми демонами, которые воруют у него деньги, перчатки, книги, которые хотят его погубить». (Фриче, 1912, с. 68–69.)

«Заключение в госпитале Свг Анны кончилось летом 1586-го. Поэту стало настолько лучше, что Альфонсо согласился отпустить его в Мантую по просьбе наследного герцога Винченцо Гонзаго. Но полного душевного равновесия Тассо уже не обрел никогда… Папа собирался устроить Тассо, как когда-то Петрарке, торжественное венчание поэтическим венком на Капитолии, чего поэт восторженно дожидался. Однако для этого уже трудно было уловить момент: в таком он находился непрерывном болезненном возбуждении. Следы такого состояния носят все вещи, написанные им в те годы… Поэт явно пережил себя, и для него было облегчением, когда его поместили в монастырь Св. Онуфрия, где он умер». (Дживеле-гов, 1939, с. 192–193.)

«Он видел привидения: иногда великолепные, когда перед ним появлялась Святая Дева в темно-красном тумане, иногда же дьявольские и шаловливые; он слышал небесный смех, свист и звон колоколов. Он считал, что находится постоянно в сопровождении духа, с которым вел возвышенные беседы. В присутствии своего друга Мансо он вызывал этот дух и был удивлен тем, что Мансо его не видит». (Nisbet. 1891, с. 107.)

«Тассо, страдавший Melancholia agitataГЛ с галлюцинациями, писал в одном письме: “Моя печаль так глубока и сильна, что другие нередко считают меня помешанным, и я сам вынужден согласиться с ними, когда мне не удается замкнуть мысли в моей голове и я изливаю их в длинных монологах”». (Гирш. 1895, с. 184.)

«Шизофрения с галлюцинациями и идеями преследования». (Ланге, 1928. с. 31.)

«Страдал шизофреническим психозом». (Кречмер, 1995, с. 532.)

«С 35-летнего возраста страдал параноидной формой шизофрении». (Stanka, 1943, с. 388.)

«Протекаемый со светлыми промежутками бред преследования». (Heinz, 1928, с. 33.)

Особенности творчества

«…Написал самые красноречивые и отличающиеся чувством стихи во время приступов помешательства». (Вин-слов, 1870, с. 211.)

«…Закончил свою творческую деятельность к 30 годам». (Эфроимсон, 1998, с. 145.)

Большинство авторов сходятся на диагнозе шизофрении. Действительно, описанная симптоматика очень похожа на проявления параноидной формы шизофрении предположительно с ремитирующим течением: мы видим явное доминирование галлюцинаторных и бредовых феноменов. Как и в некоторых других подобных случаях, разворачивающийся эндогенный процесс постепенно лишает Тассо возможности полноценного творчества.

ТАТЛИН ВЛАДИМИР ЕВГРАФОВИЧ (1885–1953), русский живописец, график, художник-конструктор, театральный художник. Один из основоположников художественного конструирования.

«Пятнадцатилетним подростком, убежав из дому, устроился юнгой на пароход и побывал в Стамбуле, затем плавал на учебном парусном судне. В 1905—10 гг. учился в Пензенском художественном училище… В 1931 г. Татлин получил звание заслуженного деятеля искусств РСФСР, в 1932 г. состоялась его единственная прижизненная персональная выставка. Начиная с 1930-х гг., творчество художника шельмовалось как “формалистическое”. Татлин вынужден был зарабатывать на хлеб как театральный художник, консультант в архитектурной мастерской, руководитель бригады художников, исполнявших наглядные пособия для Московского государственного университета». (ШатскихА.С., CD Кирилл и Мефодий 2000.)

«Татлин не отличался легким характером. Он был подозрителен, ему все время казалось, что у него хотят украсть его замыслы. Говорят, что, когда он еще до революции был в Париже, у Пикассо, он там пел, играл на бандуре, но что он сам художник — от Пикассо скрыл, считая, что, если Пикассо узнает, самого главного не покажет. Рассказывали также, что, когда Татлин участвовал в выставках, он свои работы завешивал холстом и снимал этот холст только тогда, когда начинали пускать на выставку публику, полагая, что таким образом идеи его не будут украдены и использованы.