Деревянный венец. Том 2 - Валерия Веденеева

и при этом быть уверенным, что она не дойдет до ушей тара Мэлгона. А это уже становилось слишком опасно для Тэри.

Существовал еще один способ решить проблему, кардинальный способ. Сделать так, чтобы тар Мэлгон умер. Тогда главой семьи стала бы сама Тэри, и скрывать правду не было бы нужды.

Но еще восемь лет назад, вскоре после рождения второго ребенка, Тэри вытребовала у Прежнего клятву, что он не убьет тара Мэлгона. Все же она действительно любила мужа. И теперь наличие этой клятвы стало для Арона даже облегчением — клятва снимала моральную дилемму: убить того, кто был его другом в прошлой жизни и кто воспитал его сына в этой, или обречь своего ребенка на отречение от семьи, в которой он вырос.

— Может, все же получится сказать братьям правду? — спросил Альмар, и Арон покачал головой.

— Ты ведь понимаешь, что они проговорятся отцу. Разве что это получится сделать, если тар Мэлгон умрет.

— Я вовсе не хочу его смерти. Я только хочу… — Альмар оборвал себя, вздохнул, потом посмотрел на Тэри. — Мы же сможем видеться? Хоть иногда?

— Конечно, сынок, — ответила она торопливо. — Конечно!

Арон смотрел на свою маленькую не-семью и думал о том, что все непросто и что, наверное, уже никогда не будет просто.

Глава 21

— Он здесь? — Альмар показал на запертую дверь, и сопровождающий его стражник кивнул. Вернее, один из сопровождающих стражников, поскольку Тонгил… поскольку отец хоть и не держал Альмара все время при себе, но к вопросу его безопасности подошел слишком уж тщательно.

Стражники — все до единого Волки.

Амулеты со щитами, зачарованные так, чтобы никто не смог их снять или аннулировать их действие.

Амулеты, способные открыться Вратами, ведущими в безопасное место, — как те, что были у господина Митрила.

Теневые браслеты, действующие как оружие — отец заставил Альмара тренироваться до тех пор, пока он не научился управлять ими с такой же легкостью, как своими руками.

Обычное оружие, опять же зачарованное так, что только Альмар мог его увидеть и только его руки — достать.

И маленькая алья в мешочке на поясе — на случай, если Альмару потребуется срочно связаться с отцом.

Альмар боялся даже представить, сколько всего отец на него навесит и какую свиту с ним отправит, если Альмар захочет не просто пройтись по дворцу и дворцовому парку, а выйти, скажем, в город.

— Я хочу с ним поговорить, — Альмар вновь указал на запертую дверь гостевых покоев, и дежурившие у нее стражники-люди переглянулись.

— Запрета от его величества не было, — сказал один. Второй молча пожал плечами и посторонился.

Истен — то есть Истениус — сидел в кресле у окна и, запрокинув голову, смотрел на небо. То было чистым, голубым, с редкими перышками облаков. Услышав звук открываемой двери, обернулся. Чуть улыбнулся, увидев Альмара.

— Ну привет.

Альмар неловко переступил с ноги на ногу. Он привык совсем к другому лицу, к другому голосу. Он знал Истена, а Истениус, бывший наследный принц, был лишь смутно знакомым человеком с императорского приема.

— Привет, — сказал наконец. — Я пришел попросить прощения. Что не сказал вам про настоящего отца. И…

— Правильно сделал, что не сказал, — прервал его Истениус и добавил задумчиво: — Ты хороший человек, Альмар. Думаю, из тебя получится хороший принц, а потом и хороший правитель. Явно лучше, чем получился из моего кузена Кореллиуса. Я даже рад, что не знал правду и не бросил тебя в Пустыне.

— А вы бы бросили, если бы знали?

— Конечно, — сказал Истениус и задумался. — Может быть. Вероятно бросил бы, хотя точно не скажу. Видишь ли, твой отец убил моего отца.

Альмар сглотнул.

— Простите.

— Ты тут не при чем, но долг крови, сам понимаешь. И твой отец тоже понимает.

— Он же пообещал вас не убивать!

Истениус вновь чуть улыбнулся.

— Ну да, — сказал мягко, — да, конечно, пообещал. Все будет хорошо, Альмар, не беспокойся.

* * *

Тонгил явился только на третий день заточения Истена. Хотя Истен не сказал бы, что скучал по нему. Все это время он вдоволь ел, пил, спал, а в короткие часы бодрствования просто смотрел на небо, рассеянно мечтая о несбыточном — его тело, отдавшее все силы на преодоление Пустыни, восстанавливалось, а разум словно заснул. Проснулся только один раз, на время короткого визита Альмара, и заснул снова. А теперь вот пришлось пробудиться по-настоящему.

Во внешнем виде Тонгила ничто не выдавало тот факт, что он узурпировал власть в стране и принял титул императора. Ни короны, ни даже простого обруча он не носил, да и одет был подчеркнуто неброско.

— Собираешься ввести в правило благородную простоту? — поинтересовался Истен лениво. — Придворные взвоют, если лишишь их любимых цацок и сведешь на нет все их потуги в моде.

— Тебя это сейчас волнует? — Тонгил удивленно вскинул брови. — Не собственная жизнь?

— Собственная жизнь? — повторил Истен. — Ах да, ты же пообещал сыну, что не убьешь меня. Что, устроишь мне несчастный случай при побеге? Или без побега? Или отпустишь, а сгину я уже где-нибудь подальше от дворца и даже от столицы?

— Не веришь, что отпущу?

— Не верю.

Тонгил хмыкнул и устроился в кресле напротив, вытянув вперед ноги.

— Ты мне должен долг жизни еще со времен нашего путешествия в караване, — сказал негромко. — Тогда я спас тебя от ящера. Ты вот недавно спас моего сына. Мы квиты и поступить с тобой я могу так, как посчитаю нужным, правил чести это не заденет.

— Как будто в любом случае ты не поступил бы так, как счел нужным, — Истен помахал в воздухе рукой. — Так что ты придумал? Альмар ко мне привязался, откровенным убийством ты его расстраивать не захочешь, верно?

— Хоть лицо и голос у тебя сейчас другие, вредность осталась та же самая, — Тонгил усмехнулся почти по-доброму. — Убивать я тебя и впрямь не буду. Более того, сделаю именно то, чего так хотели вы с братом — отправлю за пределы империи. А теперь, Истениус, слушай меня внимательно. До тех пор, пока ты будешь жить спокойной тихой жизнью в любой стране, которую выберешь, можешь считать себя в безопасности. Но если решишь мутить воду заговорами, восстаниями или просто вздумаешь вернуться в Террун — будь уверен, я об этом узнаю и ты умрешь.

— Как великодушно, — пробормотал Истен. — И что теперь? В обмен я должен официально отречься и признать тебя императором?

— Нет, — Тонгил поднялся на ноги. — Мне