Чего ждет Кейт - Бекки Алберталли

сумеркам и мистеру Ди. К поцелую.

Поцелую.

Глубокий вдох. Я киваю.

Раскат грома. Вот к нему я настолько не готова, что подпрыгиваю от неожиданности.

– Какой громкий, – замечает мистер Ди.

Джао ведет себя так, будто ничего не слышала.

– Давайте начнем. Акт второй, кульминация шестой сцены. Середина ночи. Гарри, ты ходишь из угла в угол. Ларкин, ты начинаешь, – она умолкает, записывая что-то, – слева на авансцене. Отлично. Кейт, ты уже практически выходишь из замка и собираешься бежать в Нормандию, но Гарри слышит твои шаги, оборачивается и говорит… Мэтт, дай свою реплику.

Мэтт раздувает грудь:

– Друг или враг?

– Друг, – отвечаю я.

– Хорошо. И теперь вы оба замираете на месте. Да, прямо там. В центре сцены. И стоите несколько секунд, глядя друг на друга, а потом Ларкин делает шаг в его направлении. Тебя влечет к нему. Ты говоришь свою реплику, потом Гарри – свою, и начинается песня.

Я бросаю быстрый взгляд на Мэтта, потом на Девона, который пишет что-то, опустив голову, и боюсь даже представить, как сейчас выгляжу. По ощущениям, кто-то вытащил из меня все внутренности и заменил кости зефирками. Как, интересно, мне пережить постановку этой песни? Учитывая, что только она и стоит между мной и Поцелуем. Третьим в моей жизни. И поскольку первые два были с Андерсоном, это мой первый поцелуй, у которого есть потенциал. Я стою у истоков своего счастливого финала. Точно-точно.

Может быть, мы с Мэттом через тридцать лет будем рассказывать об этом поцелуе детям. Посадим их в рядок на диване, как в сериале «Как я встретил вашу маму», и опишем этот момент в деталях.

Процесс постановки сцены для меня все равно что сон наяву. Как мечта. Повернитесь друг к другу. Соедините руки. Теперь сделайте шаг ближе и сложите руки перед грудью. Поиграйте, продолжая держаться за руки, но смотрите при этом на аудиторию. Мэтт, зайди ей за спину. Кейт, твоя очередь…

– Хорошо, – строго подытоживает мисс Джао, и все снова становится реальным. – Давайте поставим сам поцелуй. У всех все в порядке?

– Все отлично, – улыбается Мэтт. Он говорит это, глядя мне прямо в глаза.

– Замечательно. Тогда начнем с положения, в котором вы сейчас находитесь. Кейт, ты поворачиваешься в его объятиях… и положи руки ему на плечи. Идеально. Мэтт, коснись ее лица. Чтобы было мило и романтично.

– Хорошо. – Мэтт кладет руки по обе стороны моей головы. – Все в порядке? – шепчет он при этом.

Я киваю:

– Все в порядке.

– Хм. Мэтт, знаешь, давай-ка заводи руки чуть дальше, чтобы не перекрывать ее лицо. Да! Отлично! Идеально. Кейт, наклони немного голову…

Я поверить не могу, что это все происходит со мной. Черт подери. БОЖЕ МОЙ. Да, мы на сцене, нами руководит преподаватель, но вот это чувство у меня в животе, чуть пониже пупка, – оно-то настоящее.

Губы Мэтта уже так близко. В паре сантиметров. Я чувствую его дыхание.

Мисс Джао поднимает наконец взгляд от записной книжки.

– И… они целуются.

– И мы целуемся, – мягко предупреждает Мэтт. И тут его губы касаются моих.

Ладно. Это не настоящий поцелуй, просто чуть более долгое прикосновение. Но он все равно так сладок, что я таю. Серьезно. Прямо на этом месте.

Мэтт Олсон только что меня поцеловал. На самом деле. И теперь я просто стою, чувствуя, как бегут по всему телу мурашки – от головы к ногам, а он делает шаг еще ближе…

БУМ!

Раскат грома. Я настолько близко, что чувствую испуганный выдох Мэтта. Потом, спустя долю секунды, гаснет свет в зале.

– Плохо дело, – говорит мистер Ди.

Мы все замираем на месте, как будто электричество вернется, если стоять неподвижно. Но нет. Кругом только чернота. В зале ведь нет окон. За кулисами я бывала в темноте разной степени непроницаемости, но такого не видела никогда. Я тянусь к руке Мэтта, нахожу ее и сжимаю. Он отвечает мне пожатием и не убирает ладонь.

– Ладно, – решает Джао. – Все это не здорово. Давайте считать, что репетиция закончена, хорошо? Осторожно и медленно спускайтесь со сцены. У вас ведь есть фонарики на телефонах?

Я киваю, хотя знаю, что она меня не увидит.

Ничего ж себе.

Так легко представить нас рассказывающими потом обо всем этом. Наш первый поцелуй. Погасший свет. Рукопожатие. Фонарики. Все еще только происходит, но как будто уже случилось. Снова это чувство ностальгии по текущему моменту. Мы оказались внутри истории, которую расскажем в недалеком будущем.

Сцена сорок третья

Дождь все еще идет, и Мэтт отвозит меня домой. Похоже, он не против проехать эти лишние несколько минут до папиного дома. В приступе беспрецедентной храбрости я спрашиваю, не хочет ли он зайти к нам. Но Мэтт отказывается: мама весь день ему звонила, – и журнал пропущенных вызовов, который он мне показывает, тому подтверждение.

– Ох. У нее все в порядке?

– Думаю, она просто забыла про репетицию.

– Родители! – говорю я, хотя с моими такого не случается. Папа, конечно, не помнит расписание моих репетиций – он его и не знает, честно говоря, – но он не стал бы фанатично названивать мне весь день. Это скорее сделала бы мама, но она-то ни разу о театре не забыла. Более того, она снимает на телефон вызывные листы, которые рассылает всем мисс Джао, и хранит эти снимки, чтобы при необходимости сверяться. То же самое касается и расписания Райана во время бейсбольного сезона. Лучшая мама на свете.

К тому моменту, как я выдыхаю, гроза стихает. Хотя «выдыхаю», возможно, не слишком правильное слово, поскольку я запуталась в себе не хуже проводов в кармане. Переодевшись в спортивный костюм, я падаю на кровать и десять минут просто лежу, глядя на балдахин над головой. Мне одновременно хорошо и очень странно, как будто мозг постоянно переключается между двумя способами функционировать. Есть Нормальный мозг: он помнит про домашнее задание по алгебре, хочет йогурт и смотреть «Рапунцель». Но буквально каждую секунду его перебивает Мозг-Кейт-Которая-Целовала-Мэтта, и он ужасно суетлив. Мозг-Кейт-Которая-Целовала-Мэтта хочет пищать от восторга, разрываться на части и вспоминать каждую секунду сегодняшней репетиции, повторяя этот процесс, пока не начнет тошнить. Лучше всего делать это в сообщениях Андерсону, потому что этот Мозг – засранец.

И делать этого я не стану. Я не могу рассказать Андерсону о сегодняшнем дне. Правила там или нет, все равно это слишком жестоко. Я даже Рейне и Брэнди рассказывать не хочу. Боже. Если мы с Мэттом начнем встречаться, это создаст столько сложностей.