Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Собственно говоря, подготовка была не столько технической (если не считать затруднения с френчем, который за отсутствием утюга Симоне Кримкер пришлось отгладить нагретым на костре топором), сколько психологической. Кузнецову нужно было войти, по выражению спортсменов, в форму, чтобы первое его появление на улицах оккупированного города не стало последним.
Николай Иванович часто отходил от палаток, присаживался на какую-нибудь лесную корягу, сидел так часами, почти недвижимый, вновь и вновь проигрывая мысленно роль. Раньше Кузнецов видел живых немцев только в советском плену. Некоторые из них держались твердо, некоторые казались подавленными. Но в любом случае они были пленными. Теперь же он знал, как они выглядят и ведут себя в положении хозяев. И вносил соответствующие поправки к сложившемуся было уже четкому образу обер-лейтенанта Зиберта. Некоторые из этих поправок были весьма существенны, и Кузнецова беспокоило, насколько же созданный им пока в воображении Пауль Вильгельм Зиберт окажется похож на реальных лейтенантов и гауптманов, с которыми ему вот-вот предстоит встретиться.
Даже иначе — волновало не столько сходство — в принципе его Зиберт должен быть похож на кадрового германского военного, но как предвидеть ту грань, за которой может таиться отличие?
А тут еще новость — последние годы Кузнецов жил один и не знал за собой некоторых особенностей, и вдруг сосед по палатке сказал, что иногда он разговаривает во сне. Кузнецов встревожился не на шутку — ведь говорил он, разумеется, по-русски… Что-то нужно было делать — и быстро. В октябре он уже должен быть в Ровно, но не с этой же проклятой разговорчивостью во сне! Сделали так: как только Кузнецов начинал говорить во сне, его тут же будили. Иногда по несколько раз за ночь.
Первое время Николай Иванович ходил с мешками под глазами от постоянного недосыпания. Потом будить его пришлось уже реже, пока изнуряющее средство не сработало окончательно: разговаривать во сне он перестал.
И день пришел: 19 октября 1942 года. Накануне Николая Ивановича проводили в первую поездку во вражеское логово, главное в задании — просто походить в форме, привыкнуть к ней, наметить план вживания. И вернуться…
Отправлять Кузнецова в Ровно пешком было, разумеется, немыслимо. Для него снарядили бричку. В качестве кучера и проводника поехал «Отец» Владимир Степанович Струтинский, хорошо знающий и дорогу до города, и само Ровно. Добравшись до предместий Ровно, они передали бричку поджидавшему их там партизану, который вернулся с нею на Кудринские хутора, чтобы снова встретить «Колониста» на том же месте в назначенный час. Кроме «Отца» в городе Кузнецова должны были, разумеется, незримо охранять вооруженные Николай Приходько и Поликарп Вознюк.
…Он шел по главной улице Ровно Дойчештрассе, обычный пехотный обер-лейтенант, приветствуя старших по званию офицеров, небрежно козырял в ответ солдатам. Миновал кладбище, тюрьму, здание полиции. В киоске возле почтамта купил газету, но читать не стал, только пробежал глазами заголовки, сложил и сунул в карман френча. Иногда останавливался возле афиш кинотеатров, витрин магазинов и кафе. Миновал угол с СС-штрассе, отметил про себя здание Эмиссионного банка и чуть дальше, напротив — театра (не зря изучал и запоминал план города). Пересек площадь и задержался возле ресторана «Дойчегофф» (на дверях табличка: «Только для немцев». Но знал уже, что сюда допускаются и местные — из числа занимающих значительные посты в администрации оккупантов). Подумал минуту, зашел. Заказал рюмку коньяку и чашку кофе. Через двадцать минут вышел на улицу. На следующем углу купил у лоточника пачку сигарет и спички. В небольшом скверике присел на свободную скамейку и выкурил сигарету.
Отдохнув, пошел дальше. Достиг речки Усти и повернул обратно, уже другой стороной Дойчештрассе. Осмотрел здание польского костела, а затем и православного собора. Между двумя храмами отметил про себя и помещение редакции газеты, и здание суда, и развалины в стороне замка, откуда, он знал, рукой подать до рейхскомиссариата Украины.
И все это время по другой стороне улицы, не выпуская из виду обер-лейтенанта, шел аккуратно одетый пожилой человек. Шел неотступно, терпеливо поджидая, когда тот заходил в «Дойчегофф» и курил сигарету в сквере. Внешне старик выглядел спокойным. А на самом деле… Уже вернувшись в отряд, Владимир Степанович Струтинский рассказывал:
«Я иду, ноги у меня трясутся, руки трясутся, вот, думаю, сейчас меня схватят. Как увижу жандарма или полицейского, отворачиваюсь. Такое чувство, будто все на тебя подозрительно глядят. А Николай, гляжу, идет как орел. Читает вывески на учреждениях, останавливается у витрин магазинов — и хоть бы что! Встретится немец, он поднимает руку: «Хайль Гитлер!» Часа четыре водил меня по городу. Я ему и так и эдак делаю знаки, утираю нос платком, как условились: дескать, пора, а он ходит и ходит. Бесстрашный человек!»
Действительно, страха Кузнецов не испытывал. Боялся другого прорвется ненависть, переполнявшая все его существо, ненависть к людям, одетым в ту же форму, что и он. К тем, кто, как и он, по-хозяйски ходил по улицам Ровно, сидел в кино и в кафе, покупал газеты и закуривал сигареты. Сила собственных чувств была теперь и осталась навсегда его самым опасным противником.
В Ровно Кузнецов, конечно, не только вживался в роль обер-лейтенанта Зиберта. Его внимательные серые глаза цепко впитывали многое…
Из донесения Н.И. Кузнецова о его первом проникновении в город.
«19 октября 1942 года в 7.00 подошел с севера к главному асфальтовому шоссе Корец-Ровно у населенного пункта Бела Криница в 9 км от города. Движение по шоссе… с 6.00 до 22.00 по германскому времени (с 7.00 до 22.00 по московскому) очень оживленное. Каждые 15 минут автомашины легковые с 3–4 офицерами и чиновниками, грузовик с солдатами или грузом, мотоциклы с колясками, а в них офицеры. Много велосипедов. Велосипеды не имеют никаких номеров. Все офицеры и солдаты одеты по-осеннему, в хороших шинелях и плащах… Офицеры в фуражках и очень редко в пилотках…
В 7 км от города мне навстречу попалась процессия. Впереди 2 полубронированных авто с 4 офицерами в каждом. Затем большая машина «мерседес» черного цвета с опущенными занавесками, а за ней грузовик с 20 солдатами, а за ним мотоцикл с коляской и с офицером. Несомненно, проезжало важное лицо. Машины идут на большой скорости.
…Регулярного контроля на шоссе нет. Много полицейских в форме, без оружия. По канавам валяются полусгоревшие танки и бронеавтомобили. Изредка встречаются транспорты советских военнопленных. У них ужасный вид измученных до предела людей. Их охрана — немцы и полицейские с повязкой на рукаве и свастикой на пилотке. Свастика из белой жести величиной в 1 кв. см, а на повязке немецкая надпись «На службе германских вооруженных сил». Охрана вооружена винтовками!
Перед въездом в город по Корецкому шоссе расположены с левой стороны автозаправочные станции и организация «Тодт», также лагерь советских военнопленных. Шоссе вливается в город под названием «Немецкая улица». Она очень оживленна. У въезда в город громадное объявление: «Вниманию военных! При приезде в город тотчас же зарегистрироваться в местной комендатуре. Отметка о прибытии и выбытии обязательна. Без нее занятие квартиры и ночевка запрещены».
На Немецкой улице две стоянки автомашин по 100 штук на каждой. Стоят день и ночь. На этой улице расположены основные немецкие военные учреждения. Ровно — это город тыловых военных учреждений. Много штабных офицеров, чиновников, гестапо, СС, охранной полиции.
Я был в городе с 8.00 до 19.00 по немецкому времени. Меня приветствовали около 300 солдат и офицеров. Наивысший чин, попавшийся мне навстречу, — полковник. Видел представителей финской, словацкой, румынской и итальянской армий (мало). Основной контингент — немцы средних и старших возрастов. Есть среди них инвалиды, кривые и т. д., но много и совсем молодых.
Проходят курсанты летной и полицейской школ. Все приветствуют образцово, по уставу. Солдаты в городе ходят со штыком на поясе, офицеры и унтер-офицеры с пистолетами «вальтер». Много элегантно одетых немок. Офицеры расквартированы по частным квартирам и частично в казармах по шоссе на Дубно около аэродрома. По улице Словацкой, 4 расположен штаб связи. Во время моего наблюдения за этим штабом туда вошли полковник и капитан военно-воздушных сил. По улице Кенигсбергской в 50 метрах от ул. Немецкой помещается жандармерия, напротив — гестапо, рядом гебитскомиссариат и далее рейхскомиссариат. Это здание усиленно охраняется. По улице Немецкой, 26 находится политическая полиция.
Прием у рейхскомиссара по вторникам и четвергам. Кох живет якобы на верхнем этаже. Его частная квартира — на Монополевой улице, 23.
- Линия фронта прочерчивает небо - Нгуен Тхи - О войне
- Песня синих морей (Роман-легенда) - Константин Игнатьевич Кудиевский - О войне
- Конец осиного гнезда. Это было под Ровно - Георгий Брянцев - О войне
- Пробуждение - Михаил Герасимов - О войне
- Бомбардировочная эскадра «Эдельвейс». История немецкого военно-воздушного соединения - Вольфган Дирих - О войне
- Высота смертников - Сергей Михеенков - О войне
- До последней крови - Збигнев Сафьян - О войне
- Записки подростка военного времени - Дима Сидоров - О войне
- Ротмистр - Вячеслав Юрьевич Кузнецов - О войне
- Гений разведки - Сергей Иванович Бортников - О войне