Преторианец - Саймон Скэрроу

– Я не нуждаюсь ни в каких объяснениях! – заорал Луркон в лицо гвардейцу. – Понятно?!

– Да, господин.

Луркон обернулся к опциону:

– Тигеллин, тебе на заметку. Десять нарядов, чистить сортиры, раз уж у него такая тяга к дерьму!

– Слушаюсь, господин! – Тигеллин сделал пометку на восковой табличке.

Центурион снова оглядел воина с головы до ног в поисках ещё каких-то нарушений. Потянулся к рукоятке его меча и дёрнул за неё. Раздался лёгкий скрипучий звук, когда оружие покинуло ножны.

– Ржавчина на клинке! Опцион, двадцать нарядов!

– Есть, господин. – Тигеллин сделал новую пометку.

Затем оба командира продолжили свой инспекционный обход шеренги и остановились напротив Макрона. Луркон тщательно его осмотрел. Не обнаружив никаких нарушений регламента, он кивнул, потом повернулся и отошёл на несколько шагов, после чего заорал так, чтобы его все слышали:

– Благодаря нашим недавним успехам и свершениям император приказал, чтобы моя центурия ещё месяц несла охрану его императорского величества и его семьи. Это большая честь, я уверен, вы все с этим согласитесь. Посему я и далее рассчитываю на отличное выполнение вами своих обязанностей. И требую этого. Пока ситуация в Риме не стабилизируется, вам не придётся одеваться в тогу. Вместо этого вы будете носить то, в чём вышли сегодня. Так случилось, что император на несколько дней покидает город, чтобы проинспектировать ход работ в Остии, а также работы по осушению болот вокруг Альбанского озера, к юго-востоку от города. Нам вменяется в обязанность сопровождать его в этой поездке. Он выезжает завтра. Так что нам надобно быть в полном блеске и во всеоружии, чтобы произвести должное впечатление на всех встречных гражданских, что выйдут приветствовать императора по дороге. Если кто-то из вас меня подведёт, за последствия будете расплачиваться все! – Он повернулся к опциону: – Тигеллин, принимай команду!

– Слушаюсь, мой господин!

Тигеллин торопливо сложил восковую табличку и спрятал её в сумку на поясе вместе со стилосом. Центурион направился к себе на квартиру, расположенную в конце здания казармы, и Тигеллин дал команду разойтись, а сам направился к зданию штаба.

Катон с Макроном расслабились, встали по стойке «вольно». Макрон повернулся к Катону:

– Что это насчёт Альбанского озера? Ты в курсе, что там происходит?

Катон вспомнил, что это озеро – большой водный резервуар у подножия гор, в полудне пешего марша от города. Он несколько раз проезжал мимо него ещё ребёнком, и ничего хорошего в этих воспоминаниях не было. Озеро окружали заболоченные низины, где во множестве водились москиты и прочие насекомые, что делало эти земли непригодными для земледелия, а также заставляло путешественников делать приличный крюк, объезжая эти залитые водой территории. Осушения этих болот ждали уже очень давно, но осуществление этого проекта началось только в правление Клавдия.

– Ещё один гигантский гражданский проект императора, – проворчал Катон. – Кажется, с того момента, как мы отсюда уехали, в Риме произошло немало перемен. Сперва этот новый порт, теперь озеро, да ещё и новая жена и приёмный сын.

– Но по-прежнему тот же самый старый Нарцисс, – кисло пробормотал Макрон. – Всё дергает за свои ниточки, оставаясь за сценой. Некоторые вещи не меняются никогда.

Они двинулись вслед за остальными солдатами, выходящими с плаца, и вернулись в помещение своей секции. Фусций уже был там, он аккуратно убирал и расставлял по местам вычищенное оружие и снаряжение. Он кивнул в знак приветствия, когда и остальные последовали его примеру и опустили на пол щиты.

– До чего надоело без конца таскаться, – пожаловался Фусций. – Мало им того, что нас всё время посылают патрулировать город. У меня все ноги стёрты, будь они прокляты!

– Ха! А у тебя, оказывается, ножки нежные! – заметил Макрон. – Погоди ещё, вот заставят тебя воевать по-настоящему, как меня с Капитоном. Вот тогда узнаешь, что такое настоящий марш-бросок.

Фусций недовольно уставился на него.

– Ох, да брось ты меня пугать своими прошлыми подвигами, Калид! Просто мне обрыдли эти клятые бунтовщики. А теперь они куда-то пропали, но от этого моя жизнь только ухудшилась, поскольку императору вздумалось отвлечь внимание горожан на его великие проекты, которые он затеял якобы во имя их же благополучия. Фу ты ну ты, да это всего лишь показуха. Представление, и ничего больше. А хотелось бы, чтобы всё наконец успокоилось. Вот тогда я и впрямь порадуюсь.

– Если такое случится, – заметил Катон.

– Да конечно случится! – ответил Фусций. – Я тут слыхал, что император ухитрился наладить поставки зерна с Сицилии. И когда оно начнёт поступать в город, толпа успокоится, а тем временем наладятся поставки и из других мест.

– И где ты это слышал?

Фусций постучал пальцем по носу:

– От друзей моих друзей.

Макрон недовольно засопел и покачал головой:

– Можно подумать, что у тебя имеются высокопоставленные друзья…

Катон поджал губы:

– Ну, я надеюсь, что он прав. Императору нужно хоть немного выиграть время.

Фусций повесил на стену свой пояс с мечом.

– В столовой ребята в кости играют. Не хотите присоединиться?

– Конечно, – ответил Макрон. – Как только закончим здесь… – Он похлопал по висевшему на поясе кошельку и улыбнулся. – Неплохо бы развлечься и истратить хоть часть жалованья, что нам выплатили в виде аванса.

– И всё проиграть. – Фусций рассмеялся. – Я бы на твоём месте сперва проверил кости, прежде чем начать их кидать. У некоторых наших парней есть такая привычка – обдуривать новичков.

– Ну, я ведь не вчера родился. – Макрон поднял сжатый кулак. – Так что пусть попробуют, если жить надоело.

Фусций ушёл, и Макрон повернулся к Катону:

– Так что будем делать с Лурконом? Ты говорил, что у тебя есть какой-то план.

Катон оглянулся на дверь, желая, прежде чем ответить, убедиться, что поблизости никого нет.

– Центурион Луркон очень любит светскую жизнь. И частенько проводит ночи не в казарме. Вопрос лишь в том, чтобы проследить за ним и сцапать, когда он будет один.

– А потом?

– А потом нам придётся рассказать ему о том, какое создалось положение.

Макрон фыркнул:

– Ну отлично! На него нападают двое его подчинённых, рядовые, и ты полагаешь, что он спокойно с этим смирится? А давай предположим, просто как вероятность, что он нас и слушать не станет. Что тогда?

– Тогда пустим в ход силу, оттащим его на нашу явку и заставим Септимия устроить так, чтобы он исчез, пока заговор не будет раскрыт и ликвидирован.

– И когда мы этим займёмся? Нынче вечером?

– Нет. Подождем, пока не вернёмся с этой экскурсии с императором. Если Луркон исчезнет нынче вечером, возникнет опасность, что на сопровождение Клавдия пошлют другую центурию, а здесь устроят поиски Луркона. А нам нужно оставаться вблизи императора. Наш первостепенный долг – оберегать императора от очередных покушений на его жизнь.

Они присоединились к группе преторианцев, игравших в кости в столовой. Несколько столов и скамеек оттащили в сторону, чтобы все имели возможность наблюдать за игрой. Знаменосец-вексилларий следил за тем, как вбрасываются кости, и за хриплыми выкриками ставок между бросками. Катон нагнулся к уху Макрона, прикрыл рот ладонью и прошептал:

– Мне нужно передать сообщение Септимию. Тигеллин, возможно, ещё в штабе, если уже не вернулся в казарму. Постарайся его найти и не спускай с него глаз. Если он куда-то пойдёт, следуй за ним. Хорошо?

Макрон кивнул.

– Будь осторожен, – добавил он.

Катон улыбнулся, потом дождался, когда в комнате раздался очередной взрыв криков радости и разочарования и выигравшие столпились у стола, забирая добычу. Пользуясь воцарившимся хаосом, хорошо прикрывавшим его уход, Катон выскользнул из помещения и набросил на себя свой старый армейский плащ, которым пользовался ещё в Египте. Он решил, что лучше будет не надевать новый, выданный ему с преторианского склада; в старом плаще он лучше сливался с уличной толпой. Добравшись до явки, он написал короткую записку Септимию, в которой разъяснял, что намерен предпринять в отношении центуриона Луркона, когда центурия вернётся в Рим после похода к Альбанскому озеру. Потом положил восковую табличку в тайник под половицей, повернул горящую лампу в сторону двери – согласованный сигнал о наличии сообщения – после чего покинул явку.

Оказавшись снова на улице, Катон натянул капюшон на голову и направился в сторону площади, где располагалась таверна «Винная река». Хотя время уже близилось к полудню, улицы и переулки были почти пусты и более спокойны, чем обычно. Солдаты преторианской гвардии и городской караульной стражи по-прежнему патрулировали город и разгоняли любые сборища и скопления людей, а также останавливали и допрашивали любого, чьи действия могли вызвать у них какие-то подозрения. Катон пришёл к выводу, что большинство обитателей Субуры слишком боятся, чтобы выходить на улицу, разве что за хлебом и водой.