Слепец - Игорь Борисенко

Радостные мысли были прерваны все тем же Раумрау, усевшимся рядом со Слепцом на стуле.

– Пора начинать, парень. А не то до ночи не управлюсь.

– Хорошо, - согласился Слепец. - Я готов.

Он протянул свои руки, сложив их на стол перед сидящим кузнецом.

– Погоди, еще не все. Ты, может быть, и решился все терпеть и держаться до последнего, не даваясь боли, но она-то может оказаться сильнее тебя! Не хочу я, чтоб ты в самый важный момент вдруг дернулся и заорал, как резаный кабан. Поднеси вот этот порошок к носу и вдохни его, что есть мочи.

В протянутые ладони Слепца просыпалось нечто невесомо легкое. Он с сомнением поднес свои руки поближе, словно пытался рассмотреть несуществующими глазами.

– Что это?

– Ты мне не веришь? Если я говорю, что тебе надо вдохнуть этот порошок, значит, так оно и есть, и нечего выпытывать! - вдруг вспылил Раумрау. - Думаешь, хотел бы я тебе чего сделать, так не сделал раньше? Да тебя ведь дитенок трехлетний палкой убьет, не запыхается!!!

– Ты что!? - удивился этой вспышке злости Слепец. - Ничего такого у меня и в мыслях не было! Просто интересно стало…

– Ишь ты, любопытный какой, - проворчал Раумрау уже гораздо спокойнее, и даже словно бы чувствуя себя неловко. - Это лекаря порошок. Он дает его нюхнуть людям, когда зуб рвет коренной, или ногу отпиливает. Специально, чтобы от боли не мучаться - по крайней мере, сначала.

Слепец пожал плечами, словно бы желая показать: ну вот, стоило ли возмущаться из-за такой мелочи. Он быстро поднес ладони к лицу и с силой всосал в себя нечто, похожее на пыль. Будто зазубренным железным прутом этот невинный порошок прополз по его носоглотке, разрывая кровеносные сосуды и саму кожу, проникая все глубже и глубже, вызывая в плоти неимоверный зуд. Резкая боль мгновенно забралась в череп и разорвала его огромной черной вспышкой. Все мысли разлетелись по сторонам и утонули в пустоте, как тают, уносясь в ночь, тонкие пряди дыма от маленького костра. Слепец, как подкошенный, завалился на бок и рухнул со стула прямо на пол…

В странную страну давно потерянных воспоминаний унесла его эта тьма, наползшая на разум. Когда она стаяла, Слепец вдруг увидел отца, стоящего с ним рядом на помосте, и гладившего его по волосам своей жесткой, истертой рукоятью меча ладонью. Как он мог помнить это? Ведь ему исполнилось лишь три года, когда отца не стало. Какой-то праздник: на площади, перед воротами королевской башни резвились жонглеры, акробаты, шуты. Фокусники доставали из карманов голубей и разноцветные платки, деревянные куклы дубасили друг друга в веселой драке. Однако Слепец не успел почувствовать в себе детскую радость, потому что сразу заметил нечто неправильное в этом своем нежданном воспоминании. Шуты корчили мерзкие рожи и скалили острые зубы, жонглеры то и дело норовили кинуть ножом прямо в короля, а маги, перебрасывая голубей из руки в руку, обращали их в перепончатокрылых рогатых тварей, пищащих противными громкими голосами. Рука отца вдруг стала совсем жесткой, и стала царапать кожу на голове острыми когтями. Слепец протянул вверх свои маленькие ладошки, пытаясь защититься, и нащупал голые кости, лишенные плоти. Рука, гладившая его по голове, принадлежала скелету. Он в ужасе отшатнулся, запрокидывая лицо и разевая рот в безмолвном крике. Сверху вниз на Слепца пялился посеревший от времени череп. Вдруг из костей подбородка выросла седая борода, а пустые дотоле глазницы полыхнули огнем. Этот огонь немедленно растекся по всему скелету, а когда волны пламени схлынули, перед Слепцом стоял человек, знакомый ему до боли - в самом прямом смысле этого выражения. Маленький мальчик бессильно поглядел на свои крошечные ручки и слабый кулачок, которым он хотел ударить врага. Волшебник Клусси громко расхохотался и схватил его разом за обе руки. Из раскрытого рта колдуна полыхнуло пламя - нет, это были зубы, каждый как небольшой факел бьющего из десен пламени. Клусси притянул руки маленького Малгори ближе и примерился откусить их своими страшными клыками…

На этом месте разум Слепца снова помутился, унося его прочь от страшных грез. Кажется, он не переставал плакать и трястись от страха, как самый настоящий маленький мальчик. Страшное видение пропало, реальный мир вернулся, он давал о себе знать мягкой постелью, в которой утопало тело, запахом жареного мяса и стуком дверей где-то далеко, в другой комнате. Некоторое время Слепец лежал неподвижно, вспоминая, кто он на самом деле и где находится. Потом пытался открыть несуществующие глаза. Ах да, у него нет этих полезных органов! Тогда нужно сосредоточиться, чтобы получить хоть какую-то картину с помощью оставшихся чувств. Тихое гудение огня, слышимое из-за теплой стены, скрип дерева, что раскачивается на ветру за окном. Покрывало на груди, а руки лежат сверху… И в пальцах поселилась нудная, дергающая, саднящая боль.

Слепец попытался поднять правую руку и тут же сжал зубы. Словно по тяжелой наковальне привязали к каждому пальцу, да еще самыми грубыми, жесткими веревками, какие только можно придумать. Значит, Раумрау все удалось? - подумал Слепец. Или тяжесть - это просто обман? Ведь могло случиться и так, что он только разворотил мне все кости и замотал их тряпками. Слепец медленно поднес кисть к лицу и прикоснулся к щеке. Странное дело! На руке какое-то подобие деревянной рукавицы, судя по запаху и равномерной плоской поверхности с обоих сторон. Любое движение отдавалось новым приступом дергающей боли, поэтому Слепец не стал исследовать "рукавицу" подробнее, а осторожно положил ее обратно на грудь.

– Таттлу! Раумрау!! - закричал он. За стеной тут же раздались квохчущие звуки, топот, толчки, шуршание платья и скрип отворяемой двери.

– Ой!! - Таттлу громко прихлопнула ладонями. Раумрау довольно хмыкнул.

– Уже очнулся! Я-то думал, ты проваляешься без сознания дня три.

– А сколько было на самом деле? - еле слышно прошептал Слепец.

– Да если считать с того момента, как ты на пол свалился, то полтора дня.

Слепец широко улыбнулся, не догадываясь, как неестественно и вымученно выглядит на его лице эта гримаса. Серая кожа, спутанная и взъерошенная борода, грязные, слипшиеся от пота волосы. Пустые глазницы, казалось, стали еще глубже и еще чернее. В общем, на постели словно бы лежал человек, долгое время проведший в тюремных застенках и только сейчас оттуда выпущенный. Таттлу, всхлипывая, плакала от жалости, Раумрау тяжело вздохнул и пошел к кровати.

– Скажи мне… - снова зашептал Слепец. - Скажи мне прямо сейчас: получилось?

Раумрау снова вздохнул, протяжно, тяжело, словно готовясь сообщить страшную новость. Сердце Слепца сжалось от разочарования и страха. Нет? Но кузнец, крякнув, сказал другие слова.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});