Свердлов. Оккультные корни Октябрьской революции - Валерий Шамбаров

Которые были в этот момент очень и очень кстати. Впоследствии в советской литературе картина была сильно подретуширована. Но на самом-то деле сразу после приезда из эмиграции Ленин еще отнюдь не был непререкаемым и однозначным лидером даже в собственной партии. Она по-прежнему состояла из всевозможных расплывчатых группировок. ЦК, избранный еще на Пражской конференции в 1912 году, в полном составе не собирался ни разу. В нем было полно «мертвых душ». А по мере надобности — в ходе каких-то эмигрантских мероприятий, периодических объединений и размежеваний с конкурентами, ради каких-либо поручений в него принимали все новых и новых членов, и в нем набралось свыше 30 человек разных взглядов и ориентаций. Редакция «Правды», как и раньше, действовала сама по себе. Думцы — сами по себе. Кое-кто из большевиков уже попал в Петроградский Совет, то бишь «дорвался до власти» по другой, не партийной линии.

Достаточно сказать, что из пяти «Писем издалека», отравленных Лениным из эмиграции с проектами, как дальше развивать революцию, редакция «Правды» опубликовала всего одно. А остальные отправила «в корзину», они были изданы лишь после смерти Ильича. 4 апреля, сразу по приезде, Ленин дважды, на собраниях социал-демократов и большевиков, огласил свои «Апрельские тезисы» — программу борьбы с Временным правительством, выхода из войны, передачи власти Советам. Его восприняли с недоумением, а то и с возмущением. ЦК большинством голосов «Апрельские тезисы» отмел. А «Правда» хотя и напечатала их с задержкой, 7 апреля, но снабдила примечанием, что это — личное мнение товарища Ленина, не разделяемое и отвергнутое бюро ЦК большевиков.

И Апрельская конференция собиралась из такой же разнородной каши, совершенно не склонной единогласно поддерживать и одобрять Ильича. Вот тут-то и подвернулся Свердлов! Да еще и не один, а с делегацией. Всего-то 9 человек, но спаянных, сплоченных, Яков Михайлович их сам отбирал. Это была чуть ли не единственная дисциплинированная делегация, послушная каждому слову и мановению руки своего вожака. Как вспоминала делегат от Москвы М. М. Костеловская: «Приехали уральцы с Я. М. Свердловым во главе. Они поражали своей спайкой, организованностью и крепкой преданностью Ильичу. С их приездом сразу повеселело. Они стали организующим центром на конференции».

Сам «товарищ Андрей» за 6 дней, остававшихся до начала конференции, с помощью преданных ему подручных-уральцев энергично включился в работу по подготовке мероприятия. Уж он-то знал, как это важно — подготовка в нужном ключе, в нужном русле. На Урале уже такое провернул. А если там он высказывал установки, не совпадающие с ленинскими, то сейчас мгновенно переориентировался. Пристроился четко «в струю» вождя. Для Свердлова это тоже было не главное. Ну а в вопросах организации он был высококлассным профессионалом, проявил себя в полной мере. Там, где «теоретики» чесали в затылках, начинали рассуждать и обдумывать, он действовал. Структурировал аморфную партийную массу, собиравшуюся на конференцию, обрабатывал, заранее намечал «нужных» людей. Легко справлялся со всеми чисто техническими вопросами. Раз-два — и у него все уже сделано.

И Ленин оценил столь блестящего практика. За несколько дней, прошедших с их первого знакомства, Свердлов успевает стать для него незаменимым! Стать верным помощником, причем одним из ближайших. Конференция открылась 24 апреля. Избрала президиум из 5 человек. И в их число попал Свердлов! Кто как не он сумеет лучше обеспечить ведение протоколов, всякие формальности, регламенты, устранить процессуальные недочеты и неувязки? Нет, на этом мероприятии он не «тянул одеяло на себя». Выступил с коротким докладом только один раз — «от Урала». Словом, заверяем, как один, готовы… Но несколько раз вносил организационные предложения по работе. И Ленин доверил ему зачитывать для вынесения на обсуждение некоторые из своих резолюций.

Он в общем-то и прилагал все усилия, чтобы эта конференция получилась «ленинской». Точно так же, как на Урале была «свердловская». В президиуме держался подчеркнуто в тени, на первый план не лез. Но в кулуарной игре, в закулисных интригах — о, в этом ему равных не было. Е. Д. Стасова вспоминала: «Он приехал тогда делегатом от Урала, но с первого же дня явился душой конференции по всем вопросам. Он устраивал совещания товарищей, когда надо было сплотить их по какому-либо из спорных вопросов. Он подготовлял и составлял комиссии… Можно только удивляться тому, как он успевал быть везде и проводить все встречи, совещания, число которых нельзя было сосчитать». Ей вторит большевичка С. И. Гопнер: «Свердлов на Апрельской конференции активно участвовал в борьбе за ленинскую позицию. Он успевал следить за прениями, организовывал комиссии и секции, следил за ходом дискуссии в них».

Да, он превзошел себя. Он понял то, чего большинство партийцев раньше не понимало — как важны протоколы: что в них занесено, в каких выражениях занесено, а что «выпало». Он устраивал и упомянутые кулуарные встречи, частные совещания, так и эдак обрабатывая несогласных, находя компромиссы, формулировочные сглаживания острых углов, сепаратные соглашения. Именно ему принадлежало предложение разбить конференцию на 6 секций. Для «удобства», для «более углубленного обсуждения вопросов». После чего осталось лишь умело растасовать делегатов. Чтобы выглядело «справедливо», но в секции по обсуждению ключевых вопросов попало бы большинство своих людей. А для второстепенных, не принципиальных — можно и политических противников. Как подмечала С. И. Гопнер, «это мероприятие… несомненно, облегчило полный провал оппозиции и победу ленинской партии».

Таким образом конференция стала первым партийным мероприятием со времени приезда Ленина, принявшим большинство его резолюций. Удалось разобраться и с ЦК, где большинство не приветствовало идей Ильича. Под предлогом, что руководящий орган раздулся, неработоспособен, давно не переизбирался, его основательно перетрясли и сократили. С 30 с лишним членов до 9. Вроде бы самых активных. Но подобным способом сумели «обрезать» и оставить за бортом тех, кто мешал и путался под ногами. Естественно, тоже не обошлось без кулуарных игр. Без персональных интриг — учитывая, что кто-то кому-то лично не нравился, кто-то кому-то дорогу перешел, кому-то посулили «утешительные призы».

За бортом осталось большинство эмигрантских «пивных теоретиков», привыкших панибратски обходиться с Лениным. Их-то потопить было легче легкого, они для внутри-российских делегатов были чужими, сохраняли привычные им «барские» манеры и замашки. И амбиции имели чрезвычайные, претендуя никак не меньше, чем на руководство революцией. Так что можно было и шепнуть плебеям-неэмигрантам: «Да кто они такие? В то время как мы тут страдали и кровь проливали…». Правда, при перетряске слилась за борт и часть сомнительных деятелей, всякого рода «темных лошадок» наподобие Шаи Голощекина. Но и это было не серьезной потерей. В качестве «равного» Голощекин был Свердлову больше не нужен. Яков Михайлович уже поднялся на более высокий уровень. И такие, как Шая, теперь требовались ему только в роли подручных, а не близких товарищей — он и сделал его подручным. Отправил на Урал, как бы своим «полномочным представителем».

Итогом Апрельской конференции стало создание совершенно нового ЦК. И не только. Фактически был заложен новый, «боевой» фундамент партии. Для Свердлова же главным итогом стало то, что он вошел в новый, немногочисленный Центральный Комитет. Вместе с Лениным, Сталиным, Милютиным, Ногиным, Каменевым, Зиновьевым… Вышел в первый ряд партийного руководства. И выдвинулся на роль «правой руки» Ленина.

13. Гений организации

В новом составе ЦК Свердлову было поручено вести организационную работу и возглавить Секретариат ЦК. Или Ленин, уже оценив его таланты «великого комбинатора», протолкнул его руководить Секретариатом. Или сам он постарался занять это место. В любом случае это было нетрудно. Лишь значительно позже ранг Секретарей ЦК будет обозначать крупных шишек, высших партийных руководителей. А в 1917 году секретари понимались в прямом смысле слова, то есть были именно всего лишь секретарями. Как уже отмечалось, до Свердлова Секретариат возглавляла Стасова, да и весь штат состоял из нескольких женщин, занимавшихся чисто бумажной работой. Оформлением протоколов, ведением текущей документации, рассылкой и получением писем.

Но… оказывалось, что Секретариат в то время являлся и аппаратом ЦК. Единственным. Другого еще не было. В ЦК тогда вообще не было четкого распределения круга обязанностей между его членами, это была только «головка» лидеров. Кто-то вел некое определенное направление, кто-то действовал практически самостоятельно, сегодня занимаясь одним, завтра другим, что обстановка подскажет. А единственной постоянной бюрократической структурой ЦК, связывавшей и обеспечивавшей единство действий, являлся Секретариат.