100 ВЕЛИКИХ МОНАРХОВ - Константин Рыжов

Когда Ши-хуанди умер, приближённые, опасаясь волнений, скрыли его смерть. Только после того как его тело прибыло в столицу, был объявлен официальный траур. Ещё задолго до своей кончины Ши-хуанди стал сооружать в горе Лишань огромный склеп. Сыма Цянь пишет: «Склеп наполнили привезённые и спущенные туда копии дворцов, фигуры чиновников всех рангов, редкие вещи и необыкновенные драгоценности. Мастерам приказали сделать луки-самострелы, чтобы, установленные там, они стреляли в тех, кто попытается прорыть ход и пробраться в усыпальницу. Из ртути сделали большие и малые реки и моря, причём ртуть самопроизвольно переливалась в них. На потолке изобразили картину неба, на полу - очертания земли. Светильники наполнили жиром жэнь-юев в расчёте, что огонь долго не потухнет. Во время похорон принявший власть наследник Эр-ши сказал: „Всех бездетных обитательниц задних покоев дворца покойного императора прогонять не должно“ и приказал всех их захоронить вместе с покойником. Погибших было множество. Когда гроб императора уже опустили вниз, кто-то сказал, что мастера, делавшие всё устройство и прятавшие ценности, могут проболтаться о скрытых сокровищах. Поэтому когда церемония похорон завершилась и всё было укрыто, заложили среднюю дверь прохода. После чего, опустив наружную дверь, наглухо замуровали всех мастеровых и тех, кто наполнял могилу ценностями, так что никто оттуда не вышел. Сверху посадили траву и деревья, чтобы могила приняла вид обычной горы».

ОКТАВИАН АВГУСТ

Октавиан, или, как его звали в детстве и юности, Октавий приходился внучатым племянником знаменитому римскому полководцу Гаю Юлию Цезарю (его бабка с материнской стороны, Юлия, была родной сестрой императора). Цезарь, не имевший мужского потомства, объявил в завещании об усыновлении Октавиана, к которому должны были перейти его родовое имя и три четверти имущества. Мать советовала юноше отказаться от наследства и от усыновления, но Октавиан решительно возразил, что поступить так было бы постыдной трусостью. Прибыв в Рим, он прежде всего обратился за поддержкой к Антонию, старому боевому соратнику его приёмного отца и сотоварищу его по последнему консульству. Антоний, находившийся в то время на вершине своего могущества и почти единолично распоряжавшийся всеми делами, встретил Октавиана с пренебрежением и посоветовал ему поскорее забыть об усыновлении. Он заметил, что юноша просто не в своём уме, если всерьёз намерен принять на свои плечи такую непосильную ношу, как наследство Цезаря. Октавиан ушёл от него в сильнейшем гневе.

Убедившись, что Антоний цепко держит в руках столицу, Октавиан отправился в Кампанию и начал готовиться к вооружённой борьбе. Со всех сторон под его знамёна стали стекаться ветераны Цезаря, и вскоре он имел под своим началом пять легионов. Антоний увидел, что дело принимает нешуточный оборот, поспешно уехал в Брундизий и вызвал сюда македонские войска. Всего ему удалось собрать четыре легиона. Однако в начале 43 года до Р.Х. истёк срок его консульства. Консулами стали Авл Гирций и Гай Панса. При их поддержке сенаторы обвинили Антония в превышении своих полномочий, а также в том, что войско, данное ему для войны во Фракии, он направил против Италии. Ему предложили ехать проконсулом в Македонию, а когда Антоний отказался, объявили его врагом отечества. После этого сенат позаботился о двух главных вдохновителях покушения на Цезаря - Кассии и Бруте. Македония была передана Марку Бруту, а Кассию поручили Сирию. Все провинции, находившиеся восточнее Ионийского моря, обязаны были снабжать их деньгами и припасами. Таким образом, они в короткое время сумели собрать большое войско и превратились в грозную силу.

В этих условиях Октавиан счёл для себя выгодным сохранить лояльность к сенату и добровольно подчинился его распоряжениям. Собранные им легионы были поставлены на государственное довольствие, а ему самому в звании пропретора поручили вместе с консулами выступить против мятежников, осадивших в Мутине одного из убийц Цезаря, Децима Брута. Война против Антония завершилась в два месяца и была очень удачна для Октавиана. В первом сражении, в котором был ранен Панса, он не принимал участия. Зато во втором, развернувшемся у стен Мутины, ему пришлось не только быть полководцем, но и биться как солдату. Когда в гуще боя был ранен знаменосец его легиона, он долго носил его орла на собственных плечах. Консул Гирций, преследуя врага, ворвался в лагерь Антония и пал у палатки полководца.

Разбитый Антоний отступил с остатками своего войска за Альпы. Сенат был очень доволен его разгромом, а ещё больше тем, что расправился с ним руками Октавиана. Теперь, когда прямая угроза государству миновала, многие считали, что пришла пора поставить на место и этого честолюбивого юношу. Дело повернули так, что победителем при Мутине был объявлен Децим Брут. Имя Октавиана вовсе не было упомянуто в распоряжениях сената. Оскорблённый всем этим, Октавиан потребовал триумфа за военные подвиги. В ответ сенаторы отправили ему презрительный отказ, объяснив его тем, что он ещё слишком молод и ему надо дорасти до триумфа. Столкнувшись с таким пренебрежением к себе, Октавиан затаил обиду и стал искать пути для сближения с Антонием. Вскоре стало известно, что Марк Эмилий Лепид, которому сенат вместе с Децимом Брутом поручил вести войну против Антония, перешёл на сторону последнего с семью своими легионами, многими другими частями и ценным снаряжением. После этого Антоний вновь превратился в грозного противника. Чтобы противостоять ему, сенат вызвал два легиона из Африки и послал за поддержкой к Кассию и Бруту. Октавиана тоже призвали выступить против Антония, но он вместо этого стал подстрекать своих солдат к недовольству. Он указал им на то, что пока в сенате господствуют родственники убийц Цезаря, земельные наделы ветеранов-цезарианцев могут быть отобраны в любой момент. Только он, наследник Цезаря, может гарантировать их безопасность, а для этого они должны требовать для него консульской власти. Войско дружно приветствовало Октавиана и тотчас отправило центурионов с требованием для него консульской власти. Когда же сенаторы снова отказали в этом дерзком и прямо незаконном требовании, Октавиан поднял свои войска, перешёл Рубикон и повёл на Рим восемь легионов.

Едва в столицу пришло известие о приближении армии Октавиана, возникла страшная паника и смятение; все в беспорядке стали разбегаться в разные стороны. Сенат был в беспримерном ужасе, так как три африканских легиона, на которые у него была последняя надежда, немедленно по прибытии в Рим перешли на сторону мятежников. Город был окружён солдатами. Ожидали репрессий, но Октавиан пока никого не тронул, он только захватил казну и выплатил каждому легионеру по 2500 драхм. Затем он провёл выборы и был избран консулом вместе со своим ставленником Квинтом Педием. Вслед за тем он возбудил против убийц Цезаря уголовное преследование за умерщвление без суда первого из должностных лиц в государстве. Все они были осуждены и заочно приговорены к смерти, причём судьи подавали голоса, подчиняясь угрозам и принуждению под личным наблюдением Октавиана.

Свершив всё это, он стал подумывать о примирении с Антонием. Поступили известия, что Брут и Кассий собрали двадцать легионов и множество других вспомогательных отрядов. Перед лицом такой грозной опасности все цезарианцы должны были объединиться и действовать сообща. Поэтому враждебные постановления против Антония и Лепида были отменены сенатом, и Октавиан в письме поздравил их с этим. Антоний и Лепид тотчас дружески ответили ему. К этому времени на их сторону перешли все заальпийские войска, в том числе все десять легионов Децима Брута.

Когда было покончено с междоусобными войнами среди цезарианцев и все европейские провинции признали их власть, Октавиан, Антоний и Лепид сошлись вместе вблизи города Мутины на небольшом и плоском островке, находящемся на реке Лавинии. Каждый из них имел при себе по пять легионов. Расположив их друг против друга, полководцы встретились в середине островка на обозримом со всех сторон месте и начали переговоры. После двухдневных совещаний было принято решение, что для приведения в порядок государства, расстроенного гражданскими войнами, необходимо учредить новую магистратуру, равную по значению консульской должности - триумвират. Триумвирами на ближайшие пять лет должны были стать Лепид, Антоний и Октавиан. Каждый из них должен был получить под свою власть часть западных провинций: Антоний - всю Галлию, Лепид - Испанию, Октавиан - Африку, Сардинию и Сицилию. Италия оставалась в общем управлении. Вопрос о восточных провинциях был отложен до окончания войны с Кассием и Брутом.

Решено было также расправиться с личными врагами, чтобы они не мешали в осуществлении планов ведения ими дальнего похода. Списки имён лиц, предназначавшихся к смерти, триумвиры составили наедине, подозревая при этом всех влиятельных людей. При этом они жертвовали друг другу своими родственниками и друзьями. Один за другим, пишет древний историк Аппиан, вносились в список кто по вражде, кто из-за простой обиды, кто из-за дружбы с врагами или вражды к друзьям, а кто по причине выдающегося богатства. Всего было приговорено к смерти и конфискации имущества 300 сенаторов и 2 тысячи всадников. Договорившись обо всём, триумвиры вступили в Рим. Окружив народное собрание войсками, они провели через него все свои решения, придав им, таким образом, видимость закона. Ночью во многих местах города были выставлены проскрипционные списки с именами лиц, подлежащих уничтожению. Головы всех казнённых выставлялись на форуме. За каждую голову платили 250 тысяч драхм, а рабам - 10 тысяч (им также давались свобода и римское гражданство).