Типичные ошибки государственного регулирования экономики - Хэзлитт Генри

Итоговым результатом, если инфляцию через несколько лет останавливают, может быть средний рост денежных доходов на 25%, и средний рост цен в таком же размере, и тот и другой справедливо распределенные по всем группам. Но это не отменит прибыли и убытки при переходном этапе. Группа D, например, хотя ее доходы и цены в конечном итоге также вырастут на 25% сможет покупать лишь ровно столько товаров и услуг, как и до начала инфляции. Она не сможет никогда компенсировать потери в течение периода, когда ее доходы и цены еще не выросли вообще, хотя ей приходилось платить на 30% больше за товары и услуги, покупаемые у других производящих групп в сообществе – А, В и С.

3.

Таким образом выясняется, что инфляция является лишь еще одним примером к нашему центральному уроку. Действительно, она может принести выгоду на короткое время избранным группам, но только за счет других. А в долгосрочной перспективе она приносит разрушительные последствия для всего сообщества. Даже относительно умеренная инфляция вносит диспропорцию в структуру производства, она ведет к чрезмерному развитию одних отраслей за счет других. Это приводит к неверному направлению и бесполезному использованию капитала. Когда инфляция сильно ослабевает или когда ее останавливают, неверно направленные инвестиции капитала – либо в форме оборудования, заводов или офисных зданий – не могут давать достаточную отдачу и теряют большую часть своей ценности.

Невозможно также мягко и плавно остановить инфляцию, чтобы избежать последующей депрессии. Невозможно даже остановить инфляцию, однажды запущенную, в какой-то заранее намеченной точке, или же когда цены достигли какого-либо ранее оговоренного уровня, ибо тогда и политические, и экономические силы вырвутся из-под контроля. Невозможно приводить доводы в пользу 25%-ного повышения цен при помощи инфляции, чтобы не нашелся кто-то, кто не доказывал бы, что будет в два раза лучше, если цены вырастут на 50%, а кто-то будет еще и дополнять, что повышение цен на 100% будет в четыре раза лучше. Группы политического давления, выигравшие от инфляции, будут настаивать на ее продолжении.

Более того, невозможно контролировать ценность денег при инфляции. Ибо, как мы уже видели, причинная связь не является чисто механической. Вы не можете, например, сказать заранее, что рост количества денег на 100% приведет к падению ценности денежной единицы на 50 %. Ценность денег, как мы уже видели, зависит от субъективных оценок людей, владеющих ими. И эти оценки не зависят исключительно от количества денег, которым владеет каждый человек. Они зависят также от качества денег. В военное время ценность денежной единицы страны, не основанной на золотом стандарте, будет возрастать в отношении других иностранных валют при победе и падать при поражении, вне зависимости от изменений в ее количестве. Современная оценка часто зависит от ожиданий людей относительно того, каким будет количество денег в будущем. И так же, как и в отношении биржевых товаров, оценка каждым человеком денег подвержена влиянию не только того, как сам человек их оценивает, но и того, какими будут, с его точки зрения, оценки денег всеми остальными.

Все это объясняет, почему, как только начинается гиперинфляция, ценность денежной единицы падает намного быстрее, чем растет или может расти количество денег. Когда эта стадия достигнута, катастрофа достигает своей финальной точки. Схема полностью доказывает свою несостоятельность.

4.

Но тем не менее, рвение к инфляции никогда не умирает. Возникает впечатление, что практически ни одна страна не может воспользоваться опытом других стран и что ни одно не способно поколение извлечь урока из страданий своих предков. Каждое поколение и страна следуют за одним и тем же миражом. Каждый хватается за тот же самый красивый, но гнилой плод, превращающийся в пыль и пепел во рту. Ибо сама природа инфляции порождает тысячи иллюзий.

В наши дни в пользу инфляции постоянно приводится аргумент, что она заставит «крутиться колеса промышленности», что она избавит нас от невыносимого ущерба стагнации и бедствия, обеспечит «полную занятость». Этот аргумент в своей самой незрелой форме основывается на древнем смешивании понятий «деньги» и «реальное богатство». Считается, что появляется новая «покупательная способность» и что она постоянно нарастает, подобно зыби от брошенного в пруд камня. Реальная покупательная способность, однако, как мы видели, заключена в других товарах. Она не может чудесным образом увеличиваться лишь путем печатания большего количества листков бумаги, называемых долларами. В основе в своей, в экономике происходит вот что – вещи, которые производит А, обмениваются на вещи, произведенные В[20] .

Что инфляция действительно делает, так это изменение соотношения между ценами и себестоимостью. Наиболее важное изменение, которая она призвана осуществить – это повысить цены на товары в отношении к уровням заработной платы и, таким образом, восстановить уровень прибыли в бизнесе и стимулировать восстановление выпуска продукции до такой точки, чтобы существовали незагруженные ресурсы благодаря восстановлению рабочих соотношений между ценами и издержками производства.

Должно быть сразу же ясно, что этого можно достичь более прямо и честно путем сокращения неэффективных уровней заработной платы. Но более изощренные сторонники инфляции полагают, что сейчас это политически невозможно. Иногда они идут еще дальше заявляя, при любых обстоятельствах все предложения о сокращении имеющихся уровней заработной платы в прямой форме – для сокращения безработицы – являются «антитрудовыми». Но то, что предлагают они сами, – это изложенное в ясных терминах введение в заблуждение «рабочей силы» путем сокращения реальной заработной платы (то есть заработной платы с точки зрения покупательной способности) через рост цен.

Они забывают, что рабочая сила сама по себе стала изощренной; что профсоюзы больше используют экономистов по рабочей силе, знакомых с индексами и с тем, что рабочая сила не обманывается. Поэтому в этих условиях политика, похоже, не может достигнуть ни своих экономических, ни политических целей. Ибо именно наиболее властные профсоюзы, чьи уровни заработной платы будут нуждаться скорее всего в корректировке, станут настаивать на том, чтобы их уровни заработной платы были повышены как минимум пропорционально любому росту индекса стоимости жизни. Неработающие соотношения между ценами и ключевыми заработными платами, если настойчивость властных профсоюзов будет превалировать, остаются. Структура уровней заработных плат фактически может стать даже более искаженной, так как огромные массы неорганизованных рабочих, чьи уровни заработных плат даже до инфляции были не ниже уровня (и могли быть даже неоправданно занижены благодаря принципу исключений профсоюза), будут и в дальнейшем в течение переходного периода ставиться в невыгодное положение через повышение цен.

Наиболее изощренные сторонники инфляции, словом, не искренни. Они не излагают вопрос с полной беспристрастностью, в конце концов, обманывают сами себя. Они начинают говорить о бумажных деньгах, как и более наивные «инфляционисты», как если бы те были формой богатства, которое можно созидать по своей собственной воле при помощи печатного станка. Они даже спокойно обсуждают «коэффициенты», на которые увеличивается каждый напечатанный и потраченный правительством доллар – таинственным путем он становится эквивалентом нескольких долларов, добавленных к богатству страны.

Одним словом, они отвлекают внимание общественности и свое собственное от реальных причин, вызывающих любую существующую депрессию. Ибо причины, в большинстве случаев, это – неправильная регулировка заработных плат и цен, цен на сырье и обработанную продукцию, или между одной ценой и другой, или между одной заработной платой и другой. В какой-то момент эти неправильные регулировки отодвинули стимул к производству, или сделали фактически невозможным продолжение производства; через органическую внутреннюю зависимость нашей меновой экономики депрессия идет вширь. Пока эти неправильные регулировки не будут скорректированы, полная загрузка производства и полная занятость не могут появиться вновь.