Давайте поиграем, папа-босс! (СИ) - Вишневская Виктория

Отряхиваю телефон и задумываюсь.

А вообще, он неплохую идею мне подкинул.

Как сэкономить десять тысяч и помириться с мужчиной?

Нужно вовремя притвориться дурочкой. Или же получить кратковременную амнезию.

Настоящее время

— Фот так фсё и было, — с трудом проговариваю, пока сильные пальцы сжимают мои щёки, играясь со мной. Хватаюсь за запястье и отстраняю ладонь от себя. — А ну перестань, синяки скоро появятся!

— Не нравится? — ехидненько так недоумевает. — Я тебя сейчас затискаю настолько, что ты встать потом не сможешь.

— Ты меня быстрее задавишь, — хриплю. Нельзя же так сильно обниматься!

— А надо было быстрее бегать, — парирует на мои слова. Здесь я с ним согласна. Я успела только выскочить на улицу и пробежать несколько метров. Потом я поскользнулась, и благо — Марат вовремя догнал меня и поймал. Поднял на руки и занёс меня обратно в клуб. И теперь мы запертые сидим в какой-то комнате на диване, пока очередной кусочек мандаринки отправляется мне в рот.

— Ты жесток, — выпаливаю. Не могу. Он прекрасно знает, что я люблю мандарины, и теперь кормит меня ими так много, что я сама готова выплюнуть лакомый фрукт изо рта. — Но я уже выучила урок! Отпусти меня.

— Не отпущу, — сильнее к горячему телу прижимает. — Нам ещё поговорить надо. Решить всё.

Я опускаю взгляд вниз, немного расслабляюсь и трогаю ладонь Марата. Она у него большая, широкая. А кожа до жути горячая. Я вожу ноготком по линиям жизни и не знаю, что сказать.

— О чём? — бубню себе под нос.

— О будущем. О ребёнке.

О моём или Наташином, интересно?

— Где жить будем, когда поженимся.

— Ну, не зна-а-аю, — стойте, стойте, какая женитьба? — Это, конечно, здорово, что ты развёлся.

Очень-очень! Одной проблемой меньше.

— Но не знаю, в курсе ты там или нет, но… У тебя там ребёнок скоро родится. У Наташи. Мне Снежка рассказала, что из-за неё она… — я прерываюсь, потому что не хочу об этом говорить. Он ведь опять сторону ребёнка примет, и я боюсь, что мы снова поссоримся, когда я начну разговор о дочери.

— Договаривай.

Я вздыхаю. Если мы опять поругаемся… Я его убью.

— Снежка мне рассказала, что Наташа её подговорила всё сделать. Если я буду рядом с тобой, братик не родится, — я закусываю губу, боясь его реакции.

— Я в курсе, дочь поведала.

Издаю облегчённый стон.

Ну, хоть что-то хорошее!

— Ты так не стони. А то мне тебя трогать нельзя.

— Нельзя, — качаю головой чисто из вредности. Можно всё, но это месть за мандарины.

— Не бойся, — чувствую горячее дыхание на ушке. И горячий язык, что дотрагивается до мочки. — Я всё решил. Потребовалось немного времени, но всё же. Наташа беременна, но не от меня. Мы сделали ДНК, во всём разобрались. И я добился того, чтобы мама с дочерью виделась максимум раз в месяц, чтобы не пудрила ребёнку мозги. А сам ребёнок… Жуть как раскаивается.

Мне дико приятно становится от этой новости. Тяжёлый груз, давивший на мои плечи всё это время, с шумом падает вниз. А я вот облегчённо выдыхаю, чувствуя наконец свободу.

— Она, знаешь, что сейчас делает?

— М?

— Полы моет каждый день, — глухо, но искренне смеётся.

— Да ладно?! — восклицаю. Не могу представить! — Ты её заставил?

— Нет, сама. Грехи свои замаливает.

Мне отчего-то становится смешно. До этого я не могла представить ту маленькую девочку, работающую хоть с чем-то. А тут швабра. Удивляет.

— Поэтому я не вижу ничего плохого, если мы сойдёмся снова, — Марат неожиданно целует меня в то место, где сейчас есть маленькая шишка. — Конечно, если ты простила такого барана, как я.

Мне хочется заурчать, как довольная и заласканная кошка. Что, в принципе, и делаю, когда выговариваю одно короткое, но решающее:

— Простила.

Улыбаюсь.

— Но! — пусть не думает, что всё так просто. — У тебя есть любовница. Я помню. Она тебе фотки отправляла.

— Чего? — недопонимает меня.

— На новый год ты должен был с ней встретиться, — насупившись, поджимаю губки.

— А, — его словно озаряет. — Вера. Вон ты чего. Между нами всё кончено. Ещё давно. Как тебя встретил, мне никто уже не нужен.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Умеет же он задобрить. Ладно, главное, что мы всё решили. А пока сильнее сжимаю его ладонь и млею от тепла его тела.

Эпилог

Спустя несколько месяцев

— Приезжай скорее, — плачу подруге в ухо и заливаюсь слезами. Ну почему в такой тяжёлый для меня период эта зараза уезжает? Особенно сейчас, в такой важный момент, как узнавание пола ребёнка!

А у Мирославы нашёлся какой-то родственник, и ей срочно нужно уехать. Ничего толком не объяснила, но я так поняла — она не захотела. Я допытывать не стала, зная, что расскажет потом. Но, чёрт, как грустно! Лера с парнем своим укатила, а я… А я тут сижу с перепадами настроения от гормонов.

— Хватит лыдать! — тянет меня за платье Снежка. Отрываюсь от подруги, смотрю вниз, чтобы немного отвлечься и перестать рыдать. — Я сейчас тоже плакать начну!

— Да-да, прости, — утешительно поглаживаю её по голове. — Не будем больше.

И снова возвращаю всё внимание Мирославе. А ведь не скажи она мне о той работе в садике, мы с Маратом бы не встретились.

— Ну, давай, удачи, — хлопаю её по плечу, а сама носом шмыгаю и пытаюсь вновь не разреветься.

Мира кивает. У самой глаза на мокром месте.

— Стой, — она вдруг присаживается, дотрагивается щекой до моего небольшого животика. Шестой месяц уже как-никак, выпирает. — Зуб даю — девочка. А я никогда не ошибаюсь.

— Да-да, девочку, девочку, — от радости рядом прыгает Снежка. Она мне уже все уши прожужжала, что сестрёнку хочет, а не братика. Говорит, с ним ни в куклы не поиграешь, ни на Мерсе розовом не прокатишься, когда его папа ей подарит. Мы, конечно, молчим, что ничего не будет, но… Сестрёнку она хочет сильнее, чем братика.

Особенно после того, как нам пришлось объяснять, что биологическая мама ошиблась, и братик будет не совсем родным. И что её обманули, когда сказали, что мой уход снова воссоединит родителей. Какая же она злая тогда была, безумно!

— Ладно, давай уже, беги, — говорит Мира. — Тебя там уже и муж заждался, да и УЗИ скоро. Как пол малыша узнаешь — пиши! Хочу убедиться, что права.

Подмигивает мне.

— Хорошо, — снова плачу, поджимая губы.

Да что же такое!

Лучшую подругу, что помогала мне в тяжёлые моменты, провожаю. Уже хватает свой чемодан и идёт на поезд. Сильнее сжимаю ручку Снежки. Ладно, в конце концов, у меня новая жизнь. Она нужна и другим.

— Пойдём? — спрашивает рядышком тихий голосок. Снежа сама чуть не ревёт в три ручья — сильно уж они подружились. У Миры ещё сестрёнка есть, так вот мелкая поиграть с ней любит.

— Пойдём, — выдыхаю.

Мы возвращаемся к машине, где нас ждёт Марат. Он отказался идти — сказал, что мы разрыдаемся, а он терпеть этого не может. Оказался прав.

Вот идём, а он в открытое окно смотрит, глаза закатывает и салфетки влажные готовит. Протягивает их сразу, как в салон авто садимся.

— Спасибо, — благодарю его и тут же платок к носу подставляю, чтобы высморкаться.

— Ты так к врачу поедешь? — тихо смеётся.

— Да, — уверенно произношу, всё равно, что тушь от слёз размазалась. Сейчас всё подправлю, и готово. — Всё, поехали, а то опоздаем ещё. А нам пора уже!

Но перед тем как спокойно расслабиться на сиденье, смотрю через плечо назад.

— Ты пристегнулась?

Снежка демонстративно ремень безопасности оттягивает.

— Готова ехать на знакомство с сестличкой!

Я улыбаюсь, поудобнее устраиваюсь в кресле и привожу себя в порядок. Через двадцать минут паркуемся у клиники и всей дружной семьёй идём к врачу Марата. Он говорил, что тот наблюдал за беременностью Наташи. И я не против к нему пойти, если он действительно крутой специалист.

Нас принимают быстро. Пока слышу нетерпеливые расспросы Снежки, укладываюсь на кушетку и приспускаю лосины. А через несколько минут живота уже касается холодный гель.