Чеченский след - Фридрих Незнанский

Тогда она вспомнила хитроумный способ, которым пользовалась при необходимости ее мама: если человек, которому она звонит, явно не хочет брать трубку, мама звонила через восьмерку и код города. В итоге предполагаемый абонент слышал междугородный звонок, который нормальные люди почему-то обычно не любят пропускать. Способ этот, правда, работал в Юлином родном городе, и пользовались им на ее памяти несколько лет назад, но почему бы не попробовать?

Итак, Юля набрала восьмерку, а затем, дождавшись гудка, код Москвы и номер своей приятельницы, которая и привела ее в свое время работать в недвижимость.

Кажется, получилось! Во всяком случае, их соединили.

— Юлька, Господи, ты откуда звонишь-то? — кричала встревоженная подруга в трубку. Была у нее такая манера — говорить очень громко.

— Неважно, — ответила Юля. — Как там у вас?

— Про тебя милиция спрашивала уже, ты ж у них главный свидетель! Где ты?

— А что на фирме-то? — проигнорировала вопрос Юля. — Нашли этих убийц?

— Вроде нет пока, ищут. Но, говорят, непохоже, что это были профессионалы. Скорее наркоманы какие-то. Ты же знаешь, там бывшая хозяйка чуть ли не сама кололась. Ее арестовали уже, она созналась, что каких-то дружков своих подговорила со злости, что фирма ей денег мало дает. Так что вроде их вот-вот найдут. Господи, как хорошо, что меня в тот день не было! Как хорошо, что я простудилась-то как раз! Слышала, Верку-то тоже задело пулей, в больнице сейчас.

— Как она?

— Ой, что-то там все плохо совсем. Тебе-то вот тоже повезло, чудом, Юлька, чудом ты уцелела!

— Я знаю, — грустно вздохнула Юля. — Ну ладно, я потом еще, может, позвоню.

— Да где ты? Давай в Москву возвращайся — менты тебя ищут вовсю, свидетельница ж главная.

— Ладно, ладно. Пока! — Юля повесила трубку.

Ну что ж, кажется, все почти обошлось, можно вздохнуть с облегчением. Хотя, наверное, и стоит дождаться, пока этих наркоманов поймают.

На радостях на Юлю напала такая жажда деятельности, что она, не в силах найти ей лучшего применения в запертой квартире, принялась наводить чистоту. Тут уж ей было где разгуляться! Гордеев хоть и пытался временами поддерживать видимость порядка, отсутствие опытной женской руки все же ощущалось. Юля начала с окон, которые не мыли, кажется, с прошлой весны. Никаких специальных моющих средств конечно же во всей квартире не обнаружилось, и она ничтоже сумняшеся налила в красный пластмассовый тазик с горячей водой немного разрекламированного Fairy. Спустя часа полтора все стекла стали прозрачны, как слеза младенца, и было уже почти не отличить — разве что по едва заметному искажению, — открыто окно или нет. Затем Юля тщательно протерла пыль на всех поверхностях — по всем правилам, где влажной тряпочкой, где сухой, и, наконец, приступила к мытью полов.

Я уже почти доехал до дома, когда вдруг вспомнил, что оригинал кассеты с шариатским судом остался у Стаса. Возвращаться, конечно, не хотелось. Но, поморщившись, я решил хотя бы позвонить. Стас был еще дома.

— Ну ладно, тогда я к тебе сейчас заеду, — вздохнул обреченно я. Я вспомнил, что так и не успел пообедать перед выездом к Ковалеву. Кажется, мой желудок тоже об этом помнил. А желудок — вещь злопамятная.

И, сделав крюк, который занял у меня не меньше получаса, и забрав кассету, я наконец доехал до дома.

Там меня ждал сюрприз — такой чистой я свою квартиру, если честно, не могу припомнить. Разве что когда я сюда только-только въехал, но это, как говорится, было давно и неправда.

— Ни фига себе, — присвистнул я, ибо других слов просто не нашел, а те, что нашел, было как-то не очень удобно говорить вслух при Юлии.

— Нравится? — улыбнулась она. — Обед разогревать?

Черт, это слишком походило на идиллию! Я смог только утвердительно кивнуть.

Переобувшись, я прошел на кухню.

— Через пять минут, — сказала она, заглядывая под крышку кастрюли, из которой сразу по всей кухне разнесся аппетитный запах борща. — Ой, — она повернулась ко мне с таким выражением лица, словно только что прямо перед ней ударила молния. — Я, кажется, хлеб забыла купить.

— Ну вот, — сказал я с деланным огорчением. — Я так и знал, что сказок не бывает! Ведь говорила мне в детстве мама…

— Я сейчас схожу. — Юлия уже была в коридоре. — Ты какой больше любишь — черный или белый?

Я протянул ей входной ключ от двери, полный благодарности, что мне не пришлось идти за хлебом самому. Если честно, больше всего на свете ненавижу ходить за хлебом. Видимо, с детства осталось.

— Все равно, — ответил я.

— Следи за борщом, — уже закрывая дверь, сказала она.

Я покорно поплелся на кухню. И сразу понял, что лучше бы это я пошел за хлебом — здесь так аппетитно пахло, что даже и пять минут ожидания казались вечностью.

Однако же вечность оказалась короче, чем я ожидал. Уже через две минуты раздался звонок в дверь. Все-таки удивительно быстро она передвигается на своих длинных ногах!

— Я же тебе ключ дал, — сказал я, открывая дверь. Это была моя ошибка: за дверью стояло несколько человек в масках и в форме ОМОНа.

Реакция у них оказалась быстрее моей — я не успел захлопнуть дверь. И эти парни явно прошли профессиональную подготовку: мои боксерские навыки в этот раз мне почти не пригодились. Я просто не успел ничего сделать, как они уже скрутили меня. Вот черт! Хотя нет, кажется, одному из них я все-таки умудрился врезать. После этого я получил пару ощутимых ударов в живот и по голове и отключился.

— Посмотри, может, в квартире еще кто есть, — бросил одному из подчиненных омоновец, зашедший в прихожую самым последним.

— Он вроде ждал кого-то, — заметил третий, потирая здорово задетую Гордеевым челюсть. — Паскуда! — Он замахнулся было ногой, чтобы еще раз ударить адвоката в живот, но резкий окрик старшего заставил его передумать.

— Приказано не бить!

Остальные между тем рассыпались по квартире, переворачивая все вещи в поисках документов.

— Нашел! — Один из омоновцев вышел из комнаты, тряся бумагами, привезенными Гордеевым из Чечни.

— Должна быть еще видеокассета.

— Нет там ничего, два каких-то фильма только валяются.

— Ладно, пошли, в машину его! Кстати, у него в машине тоже надо посмотреть.

И так же быстро, как появились, люди в масках исчезли, прихватив с собой вырубившегося Гордеева.

Уже с утра Юля заметила два ближайших к дому Гордеева магазина. Они находились с разных сторон, равноудаленно — минутах в пяти ходьбы каждый. Тот, который был дальше от метро, показался Юле чуть дешевле, потому она выбрала именно его. Но хлеба там почему-то не было.

— Кончился, — объяснила продавщица. — Должны были в три завезти, но что-то машина опаздывает.

Вздохнув, Юля поспешила во второй магазинчик — эдакий мини-супермаркет, где помимо продуктов продавались различные моющие средства (эх, сюда бы на три часа раньше!) и другая всячина вроде журналов и открыток. Но к единственной кассе образовалась очередь человек из восьми. Десятиминутная прогулка за хлебом грозила растянуться уже на полчаса. А еще, как назло, старичок-пенсионер (и чего его понесло в этот магазин, есть же и подешевле!) медленно-медленно отсчитывал мелочью пять пятьдесят за хлеб.

— Хоть бы вторая касса работала, — раздраженно сказала девушка, стоящая впереди, своему другу, на что тот отреагировал по-философски терпеливо:

— Ты же знаешь, что так всегда происходит, когда куда-то торопишься.

«И правда, — успокоилась Юля. — Чего я так нервничаю? Да и торопиться особенно некуда. Подумаешь, обед слегка остынет…»

И все-таки она с большим трудом дождалась своей очереди. Еще вдобавок у кассирши кончились мелкие купюры, и она пошла их менять куда-то в глубь магазина.

Отдав старушке на входе только что полученный от кассирши на сдачу рубль, Юля заспешила к дому Гордеева. В пакете у нее соседствовали батон «Подмосковный» и каравай черного хлеба под названием «Столичный» — Юля не стала особенно раздумывать над тем, какой выбрать. В любом случае не пропадет, решила она.

Из двора дома, где жил Гордеев, резко вынырнула машина, Юля едва успела отскочить. «Что-то я все норовлю под колеса попасть в последнее время», — мелькнуло у нее в голове.

Она поднялась на лифте на седьмой этаж, роясь в кармане в поисках ключа от входной двери. Уже вставив ключ в замочную скважину, она вдруг боковым зрением скорее не увидела, а ощутила, что за ней кто-то наблюдает. Она обернулась, и дверь соседней квартиры немедленно захлопнулась.

— Проголодался? — громко сказала она, заходя в квартиру. — Очередь была за хлебом, предста…

Больше она ничего сказать не могла, потому что увидела, что посреди коридора валяются сброшенные куртки и зонтики, а от зеркала прямо напротив входной двери остался висеть один ужасно тонкий и наверное очень острый осколок.