Преступление не будет раскрыто - Анатолий Семенов

Сегодня утром её поразило, как он лгал матери, не моргнув глазом. Она смотрела на него и была уверена, что и ей он может солгать точно также, легко и просто.

«Как это гнусно и гадко! Верить ему нельзя», — думала она. — А кому можно верить? Кто честен из тех, кого знала и за кого могла выйти замуж? Юрий Петрович? Нет. Слишком хитёр. Заговорит, обведёт вокруг пальца в два счёта и ни один дьявол не разберёт, где в его словах правда, где ложь. А ведь он говорил как-то раз, когда узнал, что выхожу за Вадима: лучше хлеб с водою, чем пирог с бедою. Был прав! Так кто же всё-таки честен?.. Осинцев! Вот кто! Этот чист как стёклышко. К его бы чистоте и честности голову Добровольского да внешность Вадима…

Она попыталась представить, какой он сейчас, и представила его прилежным студентом, скромно ухаживающим за какой-нибудь девушкой.

… Агния Васильевна, высокая рыжая дама в праздничном платье и переднике, встречала гостей в прихожей.

— Катя! Георгий Антонович! Заждались! — сказала она громко и весело, увидев на пороге сноху и деверя. — Вадим, здравствуй, Мариночка, какая ты чудесная! Дай поцелую. — Агния Васильевна чмокнула Марину в холодную тугую щеку и пригласила гостей раздеваться и проходить в комнату.

Когда Пономарёвы, нарядные и торжественные, вошли все вместе к остальным гостям, сидевшим на диване и стульях, в комнате шёл ожесточённый спор между именинником Сергеем Антоновичем и соседом по квартире Василием Ивановичем Промтовым, сопровождаемый общим весельем и хохотом. Все гости были знакомы Пономарёвым, так как ежегодно Сергей Антонович и его супруга приглашали на день рождения или другой какой праздник одних и тех же людей. Кое-кому не знакома была Марина. Сергей Антонович, весёлый и разгорячённый беседой, румяный, бодрый, очень похожий лицом на Георгия Антоновича, но менее лохматый и более подтянутый, поднявшись из-за круглого стола, подошёл к Марине и, взяв её под руку, стал водить по залу и представлять гостям. Марина подходила к каждому из гостей с величественной осанкой, подавая красивую мягкую руку и говорила «Здравствуйте» — тем, кто постарше, «очень приятно» — тем, кто помоложе, «Марина» — совсем молодым людям. Она не запомнила ни одного имени, кроме Василия Ивановича, этого милого и обаятельного человека лет сорока с раздвоенным подбородком, особенно приятно улыбнувшегося ей. Она его запомнила ещё и потому, что он, чуть наклонившись, поцеловал ей руку. Сергей Антонович провёл её в другую комнату, где находились его сын Николай с невестой и Виталий, младший брат Агнии Васильевны. Следом за ним в комнату вошёл и Вадим.

— Вот, муж здесь, — сказал Сергей Антонович. — Представляй свою жену молодёжи.

Сергей Антонович вышел. Гости и хозяева разделились на три кружка. Один кружок, в основном из мужчин, группировался вокруг споривших Сергея Антоновича и Василия Ивановича, другой из молодёжи находился в соседней комнате, а часть женщин, помогавших хлопотунье Агнии Васильевне, были заняты на кухне и в столовой.

— Как хотите, друзья, — сказал красивый и статный Промтов, прищурив насмешливо искрящиеся глаза и возобновляя прерванный разговор, — как хотите, а рано или поздно Пакистан высунет за кордон своё рыло, в Азии начнут мутузить друг друга.

— Это приведёт к столкновению великих держав и к ядерной катастрофе, — сказал Сергей Антонович.

— Конфликт в Азии? Никогда! — вмешался в разговор Георгий Антонович. — Я согласен: проблема жизни и смерти нашей цивилизации — сейчас проблема номер один. Вы, вероятно, следите за прессой и знаете, что археологи всех стран ломают головы над разгадкой тайны Мохенджо-Даро? Учёный мир внимательно следит за их работой. Хараппская цивилизация с городами, которым могли бы позавидовать кое-какие наши современные города, погибла в середине второго тысячелетия до нашей эры. Учёные хотят знать, в результате чего она погибла, так как сейчас в развитии нашей цивилизации назрел такой момент, когда она тоже может погибнуть.

— Через десять миллиардов лет солнце остынет, — сказал Сергей Антонович. — Все живое исчезнет с лица земли. Так что погибать цивилизациям всё равно придётся.

— Вот она, мерка геолога! — воскликнул Георгий Антонович. — Для него десять миллиардов лет вперёд или назад — пустяк.

— Про «назад» я ничего не говорю, — возразил Сергей Антонович. — Возраст земли всего три миллиарда лет.

— Полюбуйтесь на него! — усмехнулся брат. — Всего три миллиарда! Мало!

— Ладно, Георгий Антонович, оставим это, — сказал Василий Иванович. — Что вы хотели сказать по поводу загадки Мохенджо-Даро?

— Я хочу сказать (тут как раз кстати реплика Сергея Антоновича о том, что солнце, хотя и не скоро, но остынет) хочу сказать, что человечество может идти двумя путями. Либо погибнуть в результате ядерной катастрофы и потом через миллионы лет снова произойти от инфузорий. Потом опять цивилизация достигнет расцвета и погубит сама себя. И так периодически до тех пор, пока солнце не остынет. Другой путь — жить и развиваться, пока есть свет и тепло. А потом переселиться на ближайшее тело во вселенной с благодатным климатом. Я думаю, такое тело найдётся в нашей галактике, — заявил Георгий Антонович, вопросительно глядя на брата и ожидая от него поддержки.

— Возможно, — ответил Сергей Антонович. — По без решения проблемы гравитации полёты в межзвёздное пространство — пустой звук. А эта проблема вряд ли разрешима.

Марина слышала кое-что из разговора мужчин, — соседняя комната, где находилась молодёжь, была открыта, Этот разговор показался ей интересным, и она вышла в залу. Один мужчина потеснился на диване, приглашая её сесть.

— Будем оптимистами, — сказал Василий Иванович, когда она входила в залу. — Десять миллиардов лет — срок достаточный, чтобы как-нибудь решить эти проблемы.

— Вот именно, — подтвердил Георгий Антонович. — Теперь о войне скажу своё мнение.

Он говорил, что всё дело в правительствах и их престиже, доказывал своё. Все спорили. Промтов шутил, при этом посматривал на Марину и улыбался.

— Дорогие гости, просим к столу, — объявила Агния Васильевна, входя в залу. — Ох уж эти Василий Иванович с Георгием Антоновичем! Соскучились! Как сойдутся, так решать мировые проблемы. Просим, просим, дорогие гости.

Агния Васильевна и следом за ней Марина вошли в соседнюю комнату. Марине было любопытно, чем занимается Вадим и слышал ли он то, о чём говорили мужчины.

— Николай, приглашай всех к столу, — сказала Агния Васильевна. — Мариночка, Света, молодые люди, просим.

Молодёжь была занята кто чем. Николай с Виталием решали шахматную задачу. Невеста Николая смотрела на игру и скучала, то подсказывая Николаю ходы, то рассеянно слушая ровный голос Георгия Антоновича. Вадим листал зарубежный журнал, в котором были в основном фотографии женщин, кое-где голых.

— Несчастный, — сказала ему Марина вполголоса, — хоть бы занялся политикой.

Все встали и пошли в столовую.

Именинный стол был накрыт богато. Великолепно приготовленные и разложенные холодные закуски стояли вперемежку с бутылками водки, коньяка и марочных вин. Посреди стола, испаряя пряный аромат, лежал жареный таймень длиною в метр, украшенный зеленью и красными ломтиками помидор. Желтовато-прозрачные заливные, просвечивая нарезанными пластиками лимонов, яиц и языков, посыпанных зелёным луком, подрагивали, когда гости усаживались за стол.

Ужин затянулся. Агния Васильевна и вызвавшаяся ей помогать Екатерина Львовна все подавали и подавали новые блюда закусок и новые бутылки с вином.

Гости уже были сыты, когда на стол подали жаркое из индюшки. Аккуратно нарубленные кусочки птичьего мяса и румяный жареный картофель невозможно было оставить без внимания, и гости, уже распалённые азартными разговорами, поостывали, забыли про то, что доказывали друг другу, и снова принялись за водку и еду. Следом был подан именинный пирог, после которого начались танцы. В столовой с хозяином и хозяйкой остались пожилые и пьяненькие гости. Они пели песни.

Танцевали под радиолу. Пока Вадим копался в граммофонных пластинках, Марина была нарасхват у мужчин. Один вальс она станцевала с Василием Ивановичем. Когда зазвучала музыка следующего вальса, они встретились глазами друг с другом, и Василий Иванович снова пригласил её. Он говорил ей комплименты и увлёкся так, что не замечал ревнивых взглядов жены. Он вёл себя спокойно. Жена злилась на него и сказала однажды: «Напрасно стараешься. Она на тебя ноль внимания». Но в конце вечера, уловив момент, когда Вадим ушёл в столовую добавить стопочку, после танца Василий Иванович пригласил Марину на минутку отлучиться. Она почувствовала к Василию Ивановичу что-то такое, чего ещё не чувствовала ни к одному мужчине — какой-то непреодолимый интерес. Ей было хорошо с ним. Он понял это.

— Я, кажется, счастлив сегодня, — сказал он, сжав её руку.