Люди, нравы и обычаи Древней Греции и Рима - Лидия Винничук

…Клисфен между тем, водворив молчание, обратился к собравшимся с такими словами: „О женихи моей дочери! Вы все мне любезны, и, если бы это только было возможно, я вам всем угодил бы, не отдавая предпочтения одному избраннику и не отвергая остальных. Но ведь дело идет только об одной девушке, и поэтому нельзя исполнить желание всех. Тем из вас, кто получит отказ, я даю по таланту серебра за то, что он удостоил меня чести породниться со мной, посватавшись к моей дочери, и должен был так долго пребывать на чужбине. А дочь свою Агаристу я отдаю в жены Мегаклу, сыну Алкмеона, по законам афинян“. Мегакл объявил о согласии обручиться с Агаристой, и тогда Клисфен назначил срок свадьбы» (Геродот. История, VI, 126–130).

Добавим, что после того, как обоюдное решение о женитьбе бывало принято, избранный претендент подносил будущему тестю богатые подарки, а тот, в свою очередь, назначал молодой паре приданое, чему греки придавали очень большое значение.

В классическую эпоху истории Греции сохранялись те же формы выбора отцом мужа для своей дочери, только теперь претендентами считались молодые люди, уже знакомые будущему тестю. Отец по-прежнему обладал полной властью над судьбой своей дочери, тем более что в тот период роль женщины в семье, ее свобода были существенно ограничены, особенно в Афинах.

В отличие от Спарты в главном городе Аттики законным считался лишь брак между свободным гражданином и дочерью другого свободнорожденного. Если одна из сторон не имела гражданских прав в данном полисе, то дети от такого брака рассматривались как незаконнорожденные и потому лишались гражданских прав и права наследования. По закону, принятому в Афинах при Перикле в 460 г. до н. э. и возобновленному Аристофонтом 57 лет спустя, после смерти отца дети, рожденные в таком браке, могли получить лишь единовременное пособие, не превышавшее тысячи драхм. Стоит вспомнить, что Перикл, защищавший этот закон, сам оказался в подобной же ситуации и вынужден был просить афинян сделать исключение для его сына, рожденного Аспасией, уроженкой Милета, считавшейся в Афинах иностранкой.

Кровное родство, напротив, не являлось препятствием для супружества. Браки заключались иногда даже между детьми одного отца. Закон запрещал вступать в брак только тем, у кого была общая мать. Девушек в Афинах выдавали замуж рано, в пятнадцать или даже в двенадцать лет. Платону такая практика казалась неприемлемой для его идеального государства: «Срок вступления в брак для девушки будет с восемнадцати до двадцати лет: это — самое позднее; для молодого человека — с тридцати до тридцати пяти лет» (Платон. Законы, VI, 785 b).

Заключению брака предшествовало формальное обручение. Обещание жениху давала не сама девушка, а ее отец от ее имени; если она была сирота, то от ее имени выступал ее брат или другой близкий родственник; если же у нее не было никого из близких, то все ее дела вел назначенный по закону опекун. Обручение было важным юридическим актом, ибо при этом обсуждали имущественные отношения будущих родственников, размеры приданого, часть которого, называемая «мейлия» (утешение), оставалась личной собственностью молодой жены и в случае развода возвращалась ее семье. Давать за невестой приданое требовал не закон, а обычай, часто более могущественный, чем любое писаное право. Поэтому даже сироты и девушки из малоимущих семей не оставались без приданого: его собирали для них в складчину их сограждане или даже само государство. Так, например, в Афинах после смерти Аристида его дочери «были выданы замуж государством: город обручил их за счет казны и назначил каждой по три тысячи драхм приданого» (Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Аристид, XXVII). Дети, рожденные от брака, которому не предшествовал формальный акт обручения, не могли быть включены в списки граждан и лишались права наследования.

Образец брачного договора дает нам документ, записанный на папирусе в эллинистическом Египте, в 311 г. до н. э., на острове Элефантина и заверенный, как полагалось по закону, шестью свидетелями. В документе говорится, что некий Гераклид берет себе в жены свободнорожденную женщину Деметрию, дочь Лептина и Филотиды с острова Кос. «Свободный берет ее свободной» с приданым — платьями и украшениями — стоимостью в тысячу драхм. Гераклид в свою очередь предоставит Деметрии все, что подобает свободнорожденной женщине, а жить они будут вместе там, где по взаимному соглашению сочтут нужным зять и тесть. Если же Деметрия совершит что-либо дурное, что навлечет позор на ее мужа, то лишится всего, что принесла с собой, однако Гераклид должен доказать истинность обвинений против Деметрии перед тремя почтенными мужами, которым выразят свое доверие обе стороны. Гераклид не имеет права ни вводить в дом иную женщину, ни признавать своими детей, рожденных ему другой женщиной, так как все это навлекло бы позор на Деметрию, ни вообще под каким-либо предлогом причинять зло своей жене. Если же окажется, что дурной супруг сделал что-либо подобное и Деметрия сможет это доказать в присутствии трех мужей, которым обе стороны выразят свое доверие, то Гераклиду придется вернуть Деметрии ее приданое и, сверх того, уплатить еще 1000 драхм пени. Договор этот должен был соблюдаться при любых условиях, причем обоим будущим супругам вручали по одному экземпляру письменного текста соглашения, чтобы они хранили его отдельно и могли в случае необходимости представить для судебного разбирательства.

Не менее интересным документом является папирус гораздо более поздний — II в. н. э. Здесь молодой муж подтверждает по всей форме, что получил от тестя приданое, но требует еще некоторых вещей как «дополнение к приданому». Само приданое включало в себя золотые серьги, кольцо, цепочку, посуду, серебряные наплечники и некоторые другие ценные предметы, перечисленные в тексте документа. В «дополнение к приданому» новобрачный желал получить медный сосуд, медный ларь для кладовой и сундук для одежды, рыночную корзину и т. п. Текст документа в значительной степени поврежден, поэтому о других претензиях зятя мы, видимо, уже никогда не узнаем.

Формальный акт заключения брака имел первоначально частный характер семейного торжества и лишь со временем превратился в акт религиозный и публично-правовой. Уже древние обычаи предусматривали свадебное пиршество в доме отца новобрачной и ее торжественные проводы из родительского дома в дом ее мужа. В день свадьбы дом невесты убирали цветами. Рано утром она совершала торжественное омовение в воде из местного священного источника (в Афинах это был источник Каллироя к югу от Акрополя). Воду черпали и носили молодые девушки — лутрофоры («носящие воду для купели»). После купания невесту одевали и украшали, и уже в свадебном уборе она ждала начала празднества. Собирались приглашенные, приносили жертвы богам — покровителям семьи и брака: Зевсу, Гере, Гестии, Артемиде и Мойрам, причем сама новобрачная приносила им в жертву свои детские игрушки и прядь волос. После совершения религиозных обрядов отец вручал свою дочь прибывшему зятю, произнося ритуальную формулу, подтверждающую, что с этой минуты девушка свободна от обязанности приносить жертвы своим предкам, а будет теперь участвовать в жертвоприношениях предкам ее мужа. Это был важнейший религиозно-правовой акт: отец освобождал дочь от своей власти и передавал ее под опеку мужа, в семью которого она переходила.

После сакрального ритуала гостей приглашали на свадебный пир. Приглашения рассылались официально и составлялись по определенному образцу. О содержании такого приглашения нам сообщает оксиринхский папирус III в. н. э., но, по всей видимости, мы имеем здесь дело с давней традицией. Некто Гераид просит адресата пожаловать к нему утром в день свадьбы его дочери. Тот, кто не мог почему-либо воспользоваться приглашением и участвовать в свадебных торжествах, посылал письмо с поздравлениями и теплыми пожеланиями. Другой папирус сохранил текст такого поздравительного письма, полученного тем же Гераидом от некоего Гераклида: Гераклид горячо разделяет радость друга по поводу «доброго, богобоязненного и счастливого супружества» его дочери и жалеет, что не может явиться на свадебный пир.

Добавим, что на самой свадьбе новобрачная, лицо которой было скрыто под фатой, сидела отдельно от гостей, в кругу своих сверстниц.

Хилон из Спарты, которого позднейшая традиция причисляла к семи великим мудрецам Эллады, тот самый, что, по преданию, написал на храме в Дельфах «Познай самого себя», оставил немало кратких советов и афоризмов, наставлений и поучений: одно из них, как рассказывает Диоген Лаэртский, звучало так: «Брак справляй без пышности» (Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов, I, 70). Идея скромной, лишенной крикливой пышности свадьбы была близка и Платону. В своем идеальном полисе он предполагал ввести специальный закон, ограничивающий расходы на свадебные пиры и предостерегающий от пьянства.