Выйти замуж с риском для жизни - Марина Серова

Я пропустила ядовитое замечание мимо ушей.

– Никитин обещал ей пластическую операцию, – вскользь заметила я, но эта новость вызвала у менеджера по рекламе такую бурную реакцию, что я пожалела о том, что сказала.

– Никитин?! Вот это да! Женя, ты упустила свое счастье! Не нужно было брать с собой Ладу! Надо было самой сплести любовную интригу, да такую, чтобы ваш Сан Саныч не отвертелся. А ты своими руками преподнесла ему Ладу! На блюдечке с золотой каемочкой! И вообще, куда ты смотришь, когда рядом с тобой появляются такие люди? Молодой, холостой, с деньгами. Дети уже выросли. Семейная идиллия обеспечена! Женя, прости, но ты, по-моему, идиотка.

Я обиделась на идиотку и ушла на кухню. Стас пошел следом и долго еще укорял меня за мою беспечность. Он даже слышать не хотел, что Никитин с его миллионами был для меня просто клиентом. Его не убедили и мои слова об отсутствии личной симпатии к богатому и неженатому. В общем, к концу разговора рекламщик меня достал, и я сказала ему все, что я о нем думаю.

– Стасик! Ты приезжаешь к нам только ради того, чтобы вкусно покушать. Вот и кушай на здоровье, а свое мнение придержи, пожалуйста, при себе. Или ты меня так распекаешь потому, что сам не прочь выйти замуж за миллионера?

У Стаса кусок застрял в горле. Он с трудом проглотил его и положил остатки индейки на тарелку.

– Ладно, я, пожалуй, поеду.

– Что так быстро? – спросила я с издевкой.

– Дела, – коротко ответил он, поставил тарелку с недоеденной индейкой на стол и пошел в ванную мыть руки.

Я уже пожалела о том, что высказалась, но было поздно. Стас обиделся и теперь долго не покажется в нашем доме. Что же без него будет делать тетя Мила?

– Женечка, почему Стасик так быстро ушел?

Вот оно и начинается.

– Он обиделся.

– На что? Что ты ему сказала? – Тетя Мила не на шутку встревожилась.

– Ничего особенного. Я предложила ему выйти замуж за Никитина. – От тетушки все равно ничего не скроешь. Так пусть знает правду с самого начала.

– Женя! Это оскорбление! Нужно извиниться. – Тетушка настаивала, да я и сама чувствовала, что переборщила.

– Ладно, но давай с этим до завтра, а то меня Бодров ждет. – Насчет «ждет» я, конечно, приврала, но мне действительно нужно было появиться в отделе по борьбе с организованной преступностью.

– Ты что, опять уезжаешь? – В голосе тети Милы появились тоскливые нотки. – Я думала: вот приедет Женя и в доме сразу станет веселее. А ты опять куда-то собираешься.

– Я ненадолго. – Я подошла к тетушке и бережно ее обняла. – Сейчас я съезжу в отдел, а потом весь день буду с тобой. До самого вечера.

Тетушка улыбнулась, но в ее глазах читалась тревога.

– Женя, а куда ты собираешься вечером?

Я вздохнула. Мне нужно было встретиться с Катей, а то она запаниковала после того, как ее вызвал Бодров. Дело передали в городской отдел полиции, и заниматься им будет сам Валерий Петрович. Как объяснить тете Миле, что эпопея с Расловкой пока не закончилась?

Я отстранила родственницу и погладила ее по плечу.

– Не расстраивайся так. Я теперь долго никуда не уеду.

– Правда?

– Правда. Теперь я буду искать клиентов, которых нужно охранять в пределах города, а не где-то на выселках.

– У тебя получится?

– Должно получиться. – Не должно, а просто обязано. Больше в деревню – ни шагу. Ведь там даже не у кого спросить совета, как поступить в той или иной ситуации. И пусть говорят, что я хороший телохранитель и могу сориентироваться везде, но всему есть предел, в том числе и моей находчивости.

Я отпустила тетю Милу и пошла собираться к Бодрову. Это заняло у меня не более пятнадцати минут, после чего я поцеловала тетушку, взяла ключи от «фолька» и отправилась в городской отдел по борьбе с организованной преступностью.

* * *

Бодров сидел у себя в кабинете за столом, как всегда, заваленным бумагами, и, как всегда, что-то искал в Интернете. Я позавидовала начальнику отдела по борьбе с организованной преступностью. В его компьютере были все программы, которых мне так не хватало в Расловке. Там я отдала бы половину своего гонорара только за возможность воспользоваться ими.

– Добрый день, – поздоровалась я, входя в кабинет и садясь на стул напротив бодровского кресла.

Валерий Петрович поднял на меня глаза, молча кивнул и опять уткнулся в монитор. Через пару минут он поднял голову, оттолкнулся ладонями от края стола и потянулся за сигаретой.

– Хочешь настоящих? – Он протянул мне пачку.

Конечно, я хотела настоящих сигарет. Это вам не резаная бумага, пропитанная никотином, какую курит большинство потребителей. Это – настоящие сигареты, вкус которых может оценить только знаток табака. Я взяла одну и понюхала. Да, настоящий табак.

– Ну как? – спросил меня Бодров, имея в виду сигареты.

– Отлично, – ответила я, вынимая зажигалку и прикуривая.

– Когда бросишь?

От неожиданности я забыла выдохнуть дым.

– Курить?! – изумилась я. И это говорит мне курильщик с таким стажем, который мне ввек не перекрыть.

– Уродовать преступников, – сказал Бодров свистящим шепотом.

Я молчала, ошеломленная. Что значит «уродовать»? Ведь если бы я не выстрелила, Клим мог застрелить либо Никитина, либо Кристину!

– Ты понимаешь, что мы сейчас даже допросить его не имеем права. А время идет. Он лежит себе спокойненько в тюремной больнице и придумывает, как запутать следствие. Ты понимаешь, что ты натворила?

– Валерий Петрович…

– Что «Валерий Петрович»? Это хорошо, что он еще неопытен в таких делах и вызвался сам отвечать на вопросы следствия. А если бы это был матерый киллер, мы бы никогда не добились от него показаний, – Бодров яростно мял сигарету в пепельнице.

– Значит, он все-таки заговорил? – переспросила я, тоже избавившись от окурка.

– Заговорил, – капитан успокоился и убрал со стола пепельницу, – но тебе, Женя, на будущее: если есть возможность не калечить преступника, прошу тебя, не калечь! Оставь нам шанс раскрыть преступление в кратчайшие сроки! Ведь чем дольше преступник сидит в СИЗО, тем больше у него шансов помешать следствию.

– Как же он может помешать следствию, если уже сидит практически в тюрьме? – Многое из того, что говорил Бодров, мне было непонятно. В частности, почему ранение дает преступнику шанс запутать следствие?

– СИЗО – не тюрьма, а следственный изолятор. Это разные вещи, Женя. Впрочем, я не буду объяснять тебе разницу, все равно не поймешь.

– Почему?

Бодров помолчал, сложив руки на столе и покрутив большими пальцами.

– Потому что ты до сих пор не поняла, что стрелять в преступника нужно только в самом крайнем случае.

– Я знаю.

– Нет, не знаешь! – внезапно крикнул Валерий Петрович. – Что это за стрельба по колесам?

Я было открыла рот, чтобы оправдаться, но Бодров мне не дал сказать ни слова.

– Я понимаю, Лада неопытна, но рядом сидела ты и могла ее остановить.

– Я не успела.

Бодров вытянул вперед указательный палец.

– Вот поэтому я лишил Ладу лицензии. А тебя предупреждаю: еще один «тяжелобольной» в нашем стационаре, и я буду ставить вопрос о твоей компетенции.

– Валерий Петрович, – я не знала, что сказать, только смотрела на начальника отдела умоляющими глазами.

– Все, Женя, я тебе высказал свои претензии, а ты думай, как поступишь в следующий раз.

– Но жизнь клиента была в опасности, – я привела последний довод.

– В опасности, говоришь? – Выражение его лица смягчилось. – Рассказывай все по порядку.

И я рассказала, как вычислила Клима, как звонок психолога заставил меня утвердиться в своем мнении, как сомневалась, стоя у дверей кабинета Никитина, и как развивались события вплоть до моего выстрела.

Бодров внимательно выслушал меня, после чего сменил гнев на милость.

– Тогда это все меняет. Ты не могла поступить иначе. А вот со стрельбой на дороге придется разобраться. Ты понимаешь, что если делу дадут ход, пострадает не только твоя, но и моя репутация? А я своим креслом рисковать не намерен.

Я объяснила Валерию Петровичу, что уже говорила на эту тему с Ладой, но он только махнул рукой.

– Ладно, у меня к тебе больше нет вопросов. А Ладе передай, когда увидишь, что она больше не телохранитель. Это все. Можешь быть свободна.

Я послушно поднялась со стула и медленно вышла из кабинета. Так пропесочить за все сразу! Нет бы похвалить за находчивость, а он вот так. Но что сегодня за день такой? Уже второй человек говорит мне, что я напрасно взяла с собой Ладу. Наверное, мне действительно нужно было обойтись без нее. Но на кого бы я тогда оставила Лику?

* * *

Катя еще не закончила прием, и мне пришлось подождать, пока последний пациент не выйдет из кабинета. Потом я ждала, когда мой психолог закончит с документацией. И только после этого она предложила:

– Давай где-нибудь посидим, разговор долгий.

Мы подумали и решили, что для серьезного разговора подойдет тихий пивной бар на одной из боковых улочек, отходящих от Проспекта, и пошли к платной стоянке, куда я успела поставить свой «фольк». Я открыла машину и по привычке усадила Катю на заднее сиденье. Она не возражала. Вообще, меня поразила перемена, произошедшая в ней за время моего пребывания в Расловке. Всегда энергичная и деловая Катя стала послушной и тихой, и все мои попытки ее расшевелить заканчивались неудачей.