Холод, пиво, дробовик - Андрей Круз

Вот как?

То есть этот Темный действительно убегал от вспышек?

Я присел, пытаясь проморгаться от невыносимо яркого, как сварка, света, а по потолку бегали вперегонки отблески огня. Когда они наконец затихли, я опять выглянул в окно. Сугробник просто лежал на снегу, не двигаясь. И что удивительно — он выглядел целым, хотя я ожидал увидеть кучку обугленных костей.

То есть это именно свет, а не огонь? Так получается? Ну да, свет против Тьмы, и все такое.

Интересно, сугробника быстро убило? Или как зажигалкой? Не разглядеть было. Полезно бы знать.

Я вытащил из приклада три патрона с серебром и воткнул вместо них еще три «сверхновых». И еще одну в руках держу, затвор у меня опять открыт.

Присутствие. Присутствие чего-то плохого, совсем рядом. Где-то очень близко. И шуршание шагов по крошеву на первом этаже.

Это Он там идет, что ли?

При одной мысли об этом душа провалилась куда-то в желудок, по позвоночнику побежал мороз. Судорожно вздохнув, я совершенно неосознанно начал повторять молитву, а затем вкинул патрон в ружье и тихо задвинул затвор, словно опасаясь шумом спровоцировать атаку.

И вдруг меня накрыло. Страхом, паникой, всем сразу, захотелось завыть и выброситься в окно, и пусть или помереть, упав на землю, или бежать. И все равно, что будет, только не оставаться здесь лишней секунды, мгновения, удара сердца.

Я обернулся.

Темный стоял почти у самой границы моего круга. Он стоял, распространяя вокруг волну ужаса, чудовищного, смертельного ужаса, но он не видел меня. Я даже смог его разглядеть — просто клубящаяся тень, сгусток мрака, и лишь глаза светились безумным, ледяным, острым, как нож, светом. И Он просто шарил перед собой рукой, словно чувствуя, что я прямо здесь, но не в силах меня разглядеть.

— Отченашижеесинанебесехдасвятитсяимятвоедаприидетцарствиетвоедабудет… — затараторил я про себя одним бесконечным словом, чтобы забить, задавить в себе рвущийся наружу вопль ужаса, а затем, поражаясь тому, что руки у меня все же действуют, поднял дробовик, сунул его почти в упор в грудь Темному — и выстрелил.

Свет. Бесконечный свет, который прорвался даже сквозь закрытые в последнюю секунду веки, несмотря на то что я отвернулся и просто скатился на проем вниз, как можно дальше от долгого и беззвучного вопля, который раздирал мозг и душу в клочья…

— …неввединасвоискушениеноизбавинасотлукавогоотченашижеесинанебесех… — и бежал на четвереньках по следующему проему, буксуя на битой штукатурке и заснеженной плитке.

Второй этаж, тупик. И вдруг… чувство отсутствия Его рядом. Его нет на третьем, он просто исчез.

Я вздохнул судорожно, так глубоко, что судорога свела грудину. Рванул затвор, загоняя следующий патрон в ствол, потом сказал, глядя на грязную ушанку, завязанную на голове поднимающегося по лестнице мертвяка:

— А вас, гниды, я щас на ноль помножу.

И выстрелил.

И думаю, что сейчас связь должна наладиться.

Клондайк.

4 января

Да, связь вчера наладилась, как я и надеялся. Как только Темный или умер, или ушел, или развеялся, или развоплотился — я ни малейшего представления не имею, куда он делся. Помню только сначала безумный свет без всякого тепла, а потом разбежавшуюся волну холода — и уходящий, как вода в песок, страх. После этого, «на откате», я буквально сгеноцидил двух мертвяков, дохлую собаку и такого же дохлого волка, и даже встретил высланную за мной группу на дороге. Истребил с наслаждением, словно отомстил за испытанный ужас.

Патрульные подъехали в силах тяжких — на «бардаке» и «садко» с кунгом, в который меня и посадили. Кунг изнутри был расписан рунами и защитными пентаграммами, изолирован от всех воздействий хитрой кабельной оплеткой, а компанию мне составил молодой колдун из тех, что работают на всех правоохранителей из Форта на подряде, — тоже одна из преференций, выторгованных Гимназией.

Колдун дал мне выпить чего-то одновременно и выводящего излучение, и, как он сказал:

— Для поправки нервов. На тебе лица нет. Что хоть было?

— Ты никогда не слышал про… черт, как его назвать, — задумался я. — Черный человек, совсем черный…

— Черный Пастырь, — тут же уверенно сказал колдун. — Неужели видел?

— Видел? — я даже чуть возмутился. — Не то слово. Он меня тут долго гонял.

— И ты живой? — он откровенно поразился.

— Нет, внучек, расстреляли меня, — ответил я словами из старого анекдота.

— Во-от как, — протянул колдун и полез в сумку, откуда вытащил деревянную дощечку со вставленным в середину крупным кристаллом хрусталя. — Это диктофон, — сказал он. — Рассказывай, про Пастырей пока мало знаем, они года три как мелькать начали, изредка. Как ты от него смылся?

— Никак, расстреляли же, — засмеялся я. — Я его или завалил, или как-то изгнал. В общем, он исчез.

— Тогда тем более рассказывай, — не выказал никакого недоверия колдун.

В общем, с колдуном мы зависли. Колонна из двух машин еще минут двадцать каталась по Рудному, в поисках кого-то застрявшего или каких тварей, и один раз «бардак» из крупняка обстрелял что-то подозрительное, но ничего не нашли. Разве что еще раз проехали мимо моей машины, глянули быстро, после чего все разом пришли к выводу, что без крана ее из этой ловушки не вытащить. И уехали на опорник.

Опорник, как я уже рассказывал, представлял собой большой и кое-как отремонтированный цех, внутри которого и техника стояла, и личный состав в бытовках ночевал, и вообще они в полной автономке там жили. Рядом была еще очищенная от снега стоянка, где могли собираться обозы под охраной Патруля, но сейчас там никого не было. Так что посторонним был я один, да и какой я посторонний? Уже немного примелькался, кое-кто и узнал даже.

Меня накормили, добротным таким обедом из куриного супа и мяса с картошкой, налили сто грамм, потом подсели и налили еще сто, а потом еще, и я отнекиваться не стал — мандраж до сих пор никуда не делся. Ну и колдун уже проболтался насчет того, что я пообщался с Черным Пастырем и жив остался. Так что желающих послушать собралось много.

Слушали не из любопытства, потому что борьба со всей этой дрянью за стенами Форта — это и есть забота Патруля. О Пастыре в Рудном пока еще никто не слышал, а вот нападения нежити как-то участились на фоне того, что остальная нечисть продолжала оставаться в рамках обычной статистики. Так что мой «друг» вполне может быть причиной. Или мог. Что с ним на самом деле случилось? К единому мнению не пришли, хотя чуть не переругались.

К вечеру подошел БАТ-М с сопровождением, к моей большой радости. Ну а потом меня разместили на ночлег.

С утра выехали, как рассвело. До Форта недалеко, там смена этой группы заканчивается, а возиться с машиной лучше после темноты.

Мне дали место в кабине БАТа. Я даже забыл, как эта кабина в жизни выглядит. Представьте себе грузовик с одним рядом сидений, диваном из дерматина, на котором может сесть человек шесть. Вот это и есть кабина. Огромная тяжелая машина неторопливо, отваливая снег в обе стороны, дочухала до моего «сабербена», затем мы с крановщиком и еще одним бойцом легко зацепили внедорожник за зад, чуть сдвинули, я сел за руль, завелся — и вывел передний мост из ловушки уже своим ходом.

Однако ехать пришлось все же на прицепе. Погнулись тяги, кое-что еще шло под замену, похоже. Вибрации на ходу появились такие, что до греха я решил не доводить, а договорился, что меня дотащат.

В результате в Форт я въехал чуть не в обед. Вызвал на КПП у Юго-восточных ворот эвакуатор с сервиса Беленького, который и оттащил машину. Там мне сообщили, что заниматься ею сейчас некому, кто-то заболел, кто-то отпросился, самого Беленького не будет до девятого, так что я просто махнул рукой, забрал свои сумки, зачехлил ружье — и пошел к себе на Красный пешком. Не так тут и далеко было, сервис был в гаражах неподалеку от въезда в Поляну, идти всего ничего.

А вот в магазине меня ждали новости. Едва я ввалился туда, Саня оповестил:

— У нас тут шухер. Платона похитили.

Хмель.

4 января, утро

Коля вернулся только после обеда, когда меня уже конкретно потряхивало от нехороших предчувствий. Платона — похитили, Гордеев — пропал, дальше что? Дальше как-то совсем просвета не виднелось. Если за всем стоит Жилин, то он своего добьется. Сам точно не остановится. Не в его привычках отступать.

И от осознания этого к горлу подкатывал кислый комок.

Именно поэтому я весь вчерашний вечер посвятил домашним заботам. Просто хотел хоть немного отвлечься. Да и запустил дела, если честно. Сначала праздники, потом по Форту с выпученными глазами бегал. А работать кто будет? Это волка ноги кормят, у меня источник доходов совсем другой.

К концу дня, оставив бар на попечение тети Маши и парочки смешливых гимназисток, мы с Иваном разлили по кегам созревшее пиво и до позднего вечера отмывали и дезинфицировали бродильные баки, готовясь к новой варке. Потом я отпустил помощника и запер заведение немного раньше обычного, но спать не лег и вновь вернулся в подвал.