Грех и чувствительность - Сюзанна Энок

— Он полон решимости, — признала ее подруга. — И папе, кажется, он нравится.

— А как насчет тебя, Барбара? Тебе он нравится?

— Думаю, что да, но мне бы не хотелось обручиться с ним, а затем осознать, что есть какой-то другой человек, который нравится мне еще больше.

— Тогда, ради Бога, не соглашайся ни на что.

Барбара улыбнулась.

— Я еще и не согласилась, но у меня нет ни твоих безграничных возможностей, ни терпения твоей семьи. Ожидается, что я приму чьи-то ухаживания в конце Сезона. Ты же знаешь об этом.

Элинор знала, но в беспорядке и хаосе своей собственной плохо управляемой жизни, забыла об этом.

— Я бы не стала называть свое семейство слишком терпеливым, скорее скептически настроенным и властным. А кто еще есть в твоем списке?

— Есть несколько имен. Но я не думаю, что это подходящее место, чтобы обсуж…

— Конечно же, нет. Завтра у меня ленч с тетушкой Тремейн, а утром я хочу посетить состязания по гребле, но в воскресенье у меня весь день свободен.

По выражению облегчения на лице Барбары, Элинор догадалась, что давно не выполняла своих обязанностей по отношению к подруге.

— Так мы сможем утром отправиться кататься верхом в парк? — спросила леди Барбара.

— Это будет чудесно. Я не ездила верхом целую вечность. Мне заехать за тобой в десять часов?

Барбара снова поцеловала подругу в щеку.

— Я давно хотела поговорить с тобой, но ты была так занята.

— Боже мой, я никогда не бываю слишком занята для тебя.

— А слишком ли вы заняты для меня? — послышался низкий голос Валентина.

Она собирается спросить его, как ему удается так незаметно подкрадываться к людям, но от звука его голоса по ее рукам пробежала дрожь. Он, скорее всего, дразнил ее чуть раньше по поводу того, что хочет соблазнить, но часть сознания Элинор задумалась над тем, было ли это поддразниванием или нет.

— Нет, если вы здесь из-за вальса, — весело ответила она.

Оркестр начал играть. С приподнятой бровью Деверилл бросил взгляд через плечо на музыкантов.

— Очень своевременно, не так ли? И да, как оказалось, именно поэтому я здесь. Вы извините нас, леди Барбара?

Барбара изобразила реверанс.

— Конечно, милорд.

Он предложил ей руку, и Элинор вложила свои пальцы в его ладонь. Ей вдруг захотелось, чтобы на ней не было перчаток, но в тот же момент решила, что это глупо. У нее и так достаточно проблем с угрозами Кобб-Хардинга, чтобы добавлять к ним еще и обреченный флирт с закоренелым повесой.

Валентин повел девушку на танцевальную площадку, обвил рукой ее талию и повел в вальсе. Она и прежде видела, как он танцевал, хотя и редко. Элинор знала и то, что делает он это неплохо. Тем не менее, оказалось, что наблюдать и быть в его объятиях во время танца — совершенно другое ощущение. Этот мужчина знал, что он делает, и чего он хочет. И он танцевал с ней.

В другом конце комнаты Мельбурн беседовал с герцогом Монмутом и, очевидно, оставался безразличным к тому, что она делает, и с кем она это делает. Элинор нахмурила брови.

— Мой брат не расспрашивал тебя о том, почему мы вчера ездили кататься?

— Который брат?

— Мельбурн, конечно же.

Ей показалось, что он колеблется, но при виде его кривоватой улыбки, и по тому, что случилось с ее пульсом, она не могла быть в этом уверенной.

— Он хотел знать, замышляешь ли ты что-то.

— И что ты сказал?

— Я ответил, что не осведомлен ни о чем определенном, но обязательно научу тебя жульничать в двадцать одно[13], если ты меня об этом попросишь.

Элинор хихикнула.

— Возможно, на следующей неделе. Спасибо тебе. Я по опыту знаю, что Себастьяну нелегко лгать.

— О, но я же эксперт в вопросах обмана. Иногда я даже не доверяю сам себе.

— Это вовсе не утешает.

Он улыбнулся ей, а эти обманчиво сонные глаза говорили о таких вещах, которые она не знала как растолковать.

— Так не должно быть. Мы придерживаемся правил или нет?

О, его поведение было таким искушающим, и это — слишком плохо для нее.

— Я еще не знаю, — прошептала Элинор. Когда она подняла глаза на Валентина, ей в голову пришла мысль. — Если бы я была какой-нибудь жеманной мисс, которой посчастливилось быть сестрой Мельбурна, ты бы все равно помогал мне?

— Нет, — прямо ответил он. — Я помогаю тебе, потому что ты мне нравишься, а не из-за твоей родословной.

— Если это — правда, то она ставит тебя на одну ступень выше всех мужчин, с которыми я танцевала сегодня вечером.

— Ты ошибаешься. Причины, по которым я здесь, не делают меня героем, и они не означают, что я буду справедливо обращаться с тобой. Лучше запомните это, леди Элинор.

Некоторое время они вальсировали молча. Мельбурн мог притворяться безразличным, но девушка не могла не заметить, что Шей пожирает их глазами из дверей комнаты для игры в карты. И не только он. Приличные девушки не танцевали с Девериллом; если бы он не был ближайшим другом ее брата, то один только вальс с ним мог бы аннулировать ее декларацию.

— Почему ты продолжаешь предупреждать меня?

— Полагаю, по той же причине, по которой я поцеловал тебя.

Она сглотнула, надеясь, что ее щеки не выглядят такими же горячими, какими она их ощущала.

— И почему ты это сделал? — прошептала она.

Его губы изогнулись в улыбке.

— Потому что я этого хотел.

О Боже!

— Ты никогда не хотел этого раньше.

— Предупредить или поцеловать тебя?

— Поцеловать меня. Ты предупреждал меня и прежде, хотя большей частью об опасности слишком много пить и есть много помидоров.

Валентин сделал вдох, его взгляд упал на ее губы.

— Ты совсем недавно привлекла мое внимание, вот почему должна запомнить то единственное, что я сказал, это в твоих интересах. Найди другого наставника.

— Нет, спасибо. Меня вполне устраивает тот, которого я выбрала.

Что он скажет, подумала Элинор, если она признается, что он всегда привлекал ее внимание? Более чем вероятно, что она окажется в другой уединенной комнате и ее юбки будут задраны выше талии. И в этот раз никто не придет ей на помощь.

За исключением того, что она не уверена, будет ли у нее желание быть спасенной. Этот вид свободы определенно опьянит ее и, несомненно, погубит. Нелл слышала достаточно о женщинах, с которыми он переспал и забыл о них, и понимала, что одна ночь греха — это все, что она получит от него.

— О чем ты думаешь? — спросил маркиз интимным шепотом.

— О свободе, — ответила девушка.

Она удивила его и могла видеть удивление в его глазах. Даже если так и было, то все, что он сделал — это еще широко улыбнулся.