Возьми меня на карнавал - Кристина Лестер

– И еще знаешь что?

– Да?

– Мне Франческа однажды в сердцах сказала…

Эллис моментально вынырнула из состояния глубокой неги:

– Что же она тебе сказала?

– Что я много погулял, а вот потомства после себя не оставил. Стыдно, мол, это взрослому мужчине. Ты же знаешь, что она у тебя тот еще оратор.

Ай да бабушка! – подумала Эллис.

– Ну вот, – Паоло жадно отхлебнул сока, – я вдруг понял, что ни с одной из моих женщин я не хотел заводить детей. Ни с одной из своих жен даже. Мне удавалось обходить стороной эту жизненную проблему…

Он замолчал. Эллис бесстрастно ждала продолжения. Почему-то на душе было очень спокойно.

– Ты знаешь… Ты – первая, рядом с кем мне захотелось стать отцом. Эллис, я не знаю, что произошло, но с тобой я хочу настоящую семью.

Она смотрела на него во все глаза, в зале почему-то стало очень тихо – какой-то фант вызвал шок у публики. Вот оно, только теперь прозвучало – его настоящее признание в любви! Наверное, это и есть счастье?

– И чтобы девочка была похожа на тебя, а мальчики – все на меня! И чтобы у них было все, и чтобы у нас был большой дом! Дом… Эллис!

Они вдруг замерли, глядя друг на друга.

– А где же мы будем жить, солнышко мое?

Но она не слушала его. Слово, которое уже битый час ей не удавалось схватить за хвост, наконец попалось. Паоло стал ДОМАШНИМ. Близким, надежным и домашним. Вот уж такого она, честно говоря, от него вообще не ожидала.

Что он говорит? Где они будут жить? Да уж, тут даже с Джеком не посоветуешься. Так хочется остаться во Флоренции! Но ее ждет работа в Сан-Франциско, а Паоло – клиника в Нью-Йорке. Что же делать?

Он обнимал ее, теребил волосы, в его движениях не было обычной страсти, была бесконечная нежность, радость и спокойствие. И от этого ей становилось тепло, как в промозглую осеннюю ночь, когда она наконец добиралась до дома и прятала нос в теплую шерсть Цезаря.

– Паоло, мне все равно, где мы будем жить, главное, что я нашла свой дом. Он здесь, у бабушки, и мне достаточно будет пару раз в год в него возвращаться. Что же касается тебя…

– То мне будет совершенно недостаточно видеть тебя хотя бы пару раз в год. Поэтому, Эллис, я придумал! Мы будем жить… Нет, ты послушай…

Она посмотрела вниз с балкона. Беатрис, закрыв глаза, танцевала с утренним Арлекином по имени Брэд. Эллис ясно видела, что ноги ее подруги едва касаются пола. То было Счастье. Его нельзя было спутать ни с чем. Наконец она своими глазами смогла увидеть, как оно выглядит со стороны.

Беатрис не вернулась больше в Калифорнию, чтобы как-то объясниться со Стивом. Она зажила на прежнем месте в Нью-Йорке и через полгода вышла замуж за Брэда, забрав двух его сыновей и совершенно не сожалея, что проиграла в деньгах, поменяв мужа. Стив тоже никогда не звонил ей и не пытался объяснить свой поступок, как, впрочем, и узнать причины ее ухода.

Франческа по сей день живет в своем домике, держит ресторан и больше всего на свете обожает правнучку, маленькую черноглазую девочку, которую они никак не могут поделить с Гидой, когда Эллис и Паоло приезжают к ним в гости.

Домик в Швеции тоже не пустует, там обосновалась замечательная семья, переехавшая из России, и в любое время года они рады принять у себя законную хозяйку…

Только Цезарь с годами стал все больше грустить, поселившись у мамы Беатрис. Он подолгу сидит на подоконнике и смотрит на дорогу. Должно быть, он уже чувствует старость и не знает, что путь домой может оказаться очень длинным, но его обязательно надо пройти, чтобы соединиться с любимыми.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});