Дикое правосудие - Крэйг Томас

Он оборвал мысль, как будто она угрожала разрастись кошмарной водорослью, распуститься чудовищным цветком, и торопливо вернулся в больницу, скользя на обледеневшем асфальте. Женщина в приемной не обратила внимания на его появление.

Воронцов нажал кнопку лифта. Мустафа Вахаджи из Министерства защиты Исламской Революции в Тегеране и ученый из Семипалатинска, собиравшийся покинуть Новый Уренгой с голландским паспортом. Двери лифта раскрылись; майор вошел в кабину. У него кружилась голова. Вахаджи имел постоянно зарезервированный номер в отеле «Метрополь», Помаров жил там же со своими друзьями. Он приехал из Киева под прикрытием связи с «Грейнджер–Тургенев».

Это был уже не просто наркобизнес, а нечто вроде торговли людьми… Учеными. Контрабанда знаний, а возможно, обмен интеллекта на героин. Кто может ответить? Знания людей, работавших в Семипалатинске, – очень опасные знания.

Двери лифта открылись. Воронцов вышел в чистый, хорошо освещенный коридор. Когда он открыл дверь палаты, дежурная медсестра подняла голову, узнала его и сразу же вернулась к своим записям.

Воронцов увидел Марфу, сидевшую в постели со включенным ночником. Скрестив руки на груди, она мрачно смотрела в окно. Потом она заметила его, и ее лицо просияло, как будто он был любимым отцом, собиравшимся забрать ее домой. Однако когда Воронцов подошел ближе, ее глаза затуманились, – должно быть, ей снова вспомнился недавний ужас. Она выглядела хрупкой и постаревшей. Ее веснушки казались старческими пигментными пятнами, как будто она играла роль пожилой женщины.

– Где Голудин? Я же сказал ему…

– Он вышел в туалет, – Марфа сдвинула одеяло в сторону, показав пистолет. – Он оставил мне оружие. Сейчас он вернется.

Воронцов услышал за спиной звук открывшейся двери и шумное дыхание приближавшегося человека.

– Извините, товарищ майор, – начал было Голудин, но Воронцов махнул рукой в сторону стула, стоявшего рядом с постелью, и опустился на стул с другой стороны от Марфы.

– Тебе уже лучше? – неловко спросил он.

Марфа поежилась.

– Кажется, да, – она кивнула. – Наверное. Врачи говорят, что я должна пробыть здесь еще минимум два дня для обследования. Но вроде бы ничего не отвалилось.

Попытка пошутить прозвучала тяжеловесно и фальшиво. В распахнутых глазах Марфы отражалось пережитое потрясение, ее кожа приобрела пепельный оттенок. К чувству вины в душе у Воронцова примешивался холодный, беспощадный гнев.

– У меня есть интересные новости, – Голудин с энтузиазмом подался вперед. – Твой приятель из Москвы выяснил настоящее имя и звание Аль-Джани. Ты оказалась права.

– Он из разведки? – вопрос прозвучал вяло, словно ее заново заставили переживать то, что она изо всех сил пыталась забыть.

– Да, – Воронцов вынул из кармана листки факса и протянул ей.

Голудин придвинул свой стул, заглядывая Марфе через плечо, и она повернулась так, чтобы он мог читать. «Словно двое детей в романтической повести…» Неправда, они не дети, да и романтикой все это не пахнет. Помаров, Семипалатинск. Правда ужасала. Воронцов не мог поделиться своей растущей тревогой с этими молодыми людьми, не мог даже с Дмитрием. Не сейчас.

– Интересно? – с наигранной беззаботностью спросил он.

– Вы думаете, он связан с героином, товарищ майор? – спросил Голудин.

Марфа коротко кивнула.

– Разве не ясно? – язвительно спросила она.

Когда они вернулись к чтению, Воронцов обвел взглядом четырехместную палату. Две постели пустовали; у дальней стены лежала пожилая женщина. Ее кожа имела нездоровый желтовато-лимонный оттенок, тело было маленьким и высохшим, однако она казалась довольной тепло́м, чистым бельем и тишиной. Обуреваемый противоречивыми чувствами, Воронцов торопливо отвернулся.

Он повернулся к Голудину, который выглядел до смешного юным, с выражением мальчишеской восторженности на румяном лице. Марфа, словно уловившая мысли Воронцова, кивнула в сторону пожилой женщины.

– Она умирает от рака, но ей нравится лежать здесь. Ей никогда не было так тепло, и ее никогда так хорошо не кормили. Бедная старуха! – Марфа шмыгнула носом и сразу же стала похожей на себя, ненадолго освободившись от мучительных воспоминаний. Ее сострадание было мимолетным, но искренним. – Кстати, здесь теплее, чем в моей квартире, – добавила она.

Воронцов улыбнулся.

– Слушайте меня оба, – тихо сказал он. – Насчет доктора Шнейдера. Я хочу знать точно, проходит ли героин через больницу или нет, – он почти шептал, словно медсестра или пожилая женщина могли оказаться шпионами. – Голудин уже знает, что Шнейдер находится в дружеских отношениях с Валерием Паньшиным. Возможно, когда-то Паньшин не занимался наркотиками, но теперь я в этом не уверен. Я собираюсь перемолвиться парой слов с Тепловым в его борделе. Он знает больше, чем говорит. А тем временем я хочу, чтобы вы двое… вы сможете?

Марфе хотелось только покоя, но она не могла допустить даже мысли о слабости или забвении чувства долга. Она медленно кивнула.

– Хорошо, – он наставлял их, как двух любопытных обезьян, вооружая их палкой, чтобы расшевелить муравейник. – Последний груз медикаментов доставлен рейсом из Тегерана. Как известно, Тегеран является центром передовых медицинских исследований… Итак, что было в этом грузе?

– Откуда вы узнали?

– Дмитрий лично занимался проверкой в аэропорту. Как выяснилось, медикаменты доставлены не из США или Москвы, а из Тегерана. Держите глаза и уши открытыми, ищите любые подозрительные признаки. Ты уверена, что справишься, Марфа?

– Да, товарищ майор.

– Хорошо. Ящики прибыли сюда, в это здание, два дня назад. Обычный способ доставки – грузовой транспорт больницы. Постарайтесь выяснить, что в них находится. И будьте осторожны!

Он встал.

– Ни на минуту не упускайте друг друга из вида, – предупредил он Голудина, моментально помрачневшего под его пристальным взглядом. Краем глаза Воронцов невольно следил за умирающей старой женщиной в углу палаты. – Будьте крайне осторожны.

Он кивнул обоим и быстро вышел. Шагая по коридору и спускаясь в лифте, он думал о своих подозрениях, о чудовищной догадке, камнем лежавшей у него на душе.

Луна скрылась. Звезды еле проглядывали из-за наползавших облаков.

Ученый по фамилии Помаров. Город под названием Семипалатинск.

Героин становился такой же мелочью, как сигареты или кофе на черном рынке. Бог ты мой, что он может с этим поделать?

8. Немного информации

– Я хотел бы взять с собой эти регистрационные бланки, – Дмитрий Горов подавил зевок, прикрыв рот ладонью.

В отличие от Воронцова, он действительно нуждался в длительном отдыхе: в последнее время ему редко удавалось заснуть, не прибегая к бутылке. Он постучал пальцем по кучке сложенных квитанций.

– Вы утверждаете, что они уехали внезапно и выписались одновременно?

Ночной менеджер отеля «Метрополь» хмуро кивнул. Его тоже клонило в сон, под его бледно-голубыми глазами залегли темные полукружья. Светлые ресницы, редеющие волосы. Вежливо-отстраненная манера держаться, заимствованная у гостиничного персонала западных отелей.

– Они расплатились по счету… во всяком случае, их счета были оплачены. В них не было ничего подозрительного.

– Кто оплатил их счета? Случайно не жилец из 12-го номера?

Менеджер едва заметно вздрогнул. Его глаза на мгновение широко раскрылись, подтверждая правильность догадки, затем снова приняли скучающее выражение.

– Это частное дело отеля, коммерческая тайна.

Любин, стоявший рядом с Дмитрием, лучезарно улыбнулся. Очевидно, его недовольство из-за того, что его вытащили из постели, оторвав от жены и ребенка, уже улетучилось.

– Спасибо за информацию.

– Я ничего не сказал.

– Друзья мистера Помарова уехали на своей машине или на такси? Каким транспортом они пользовались?

Вместо ответа менеджер щелкнул пальцами, и мужчина в униформе портье торопливо подошел к приемной.

– Спросите Антипова. Он отвечает за вызов клиентов.

В фойе ворвался ледяной воздух. Вошедшие о чем-то громко беседовали и смеялись – иностранец в пальто с бобровым воротником и проститутка высшего класса. Они направились к лифтам. Дмитрий наблюдал за ними с почти детской озадаченностью.

– Офицеры хотят задать тебе несколько вопросов, – сказал менеджер.

Его усмешка не предвещала ничего хорошего. Дмитрий вспомнил, где слышал фамилию «Антипов»: Марфа допрашивала его по телефону в самом начале расследования.

– Нам о тебе все известно, Антипов, – резко сказал он. – Все сутенерствуешь?

Менеджер решил не вмешиваться. Он отошел к дальнему концу длинной стойки и принялся разбирать квитанции. Лицо Антипова приняло униженное и вместе с тем заговорщицки-жуликоватое выражение.