Рябиновый костёр (СИ) - Даниленко Жанна

Мама ничего не ответила, только вздохнула и замолчала. Даша почувствовала, что между ними опять пробежал холодок, а ещё подумала, что, когда у неё будет своя семья и дети, она постарается жить их жизнью, понимать и принимать их такими, какие они есть, и тогда у неё с детьми и мужем никогда не будет конфликтов и недопонимания, хотя как это, общаться с мужем, она даже представить себе не может. Теоретически, конечно, всё знает, но ведь не зря говорят, что мужчины и женщины с разных планет — и психология у них разная, и интересы.

— Барышни, неужели вы все меня ждёте? — услышала она голос Рябины, глянула на его улыбающееся лицо и улыбнулась в ответ, а он движением руки велел подождать. Наклонил голову, поприветствовав маму, и попросил женщин приготовить обменные карты. — Со схватками кто-то есть? — спросил, пройдясь взглядом по наиболее пузатым.

— У меня воды отошли, — произнесла маленькая черноволосая женщина.

— Давно? — поинтересовался Рябина.

— Ночью, я спала, не заметила.

Он пригласил её в смотровую, остальных попросил ждать, распорядился оформлять всех в порядке очереди и госпитализировать в его палаты. Через двадцать минут появился в дверях смотровой и позвал их обеих за собой.

— Даша, а ты подойти ко мне во время дежурства по поводу мамы не могла? Зачем надо было деньги в Центре оставлять? У вас лишние?

Но мать лишь покачала головой.

— Не шумите на Дарью, Фёдор Сергеевич, она не знала о моих проблемах, а я сделала всё так, как посчитала нужным.

— Понятно, — хмыкнул Фёдор. — Давайте документы, будем оформляться.

Устроив маму в палате, Даша поднялась в родное отделение, хотела заявление написать на отпуск без содержания, но старшая ей не позволила, объяснив, что дежурить завтра ей всё равно придётся. Мама после операции будет в отделении реанимации, так что находиться рядом у Даши всё равно не получится. А потом добавила, что та в надёжных руках, так что переживать не о чём.

***

В день операции мамы Даша пришла на работу очень рано и сразу спустилась в отделение гинекологии. Как могла подбадривала до того спокойную, а тут внезапно разволновавшуюся мать, обещала, что всё будет хорошо, потому что иначе и быть не может, а когда её увезли в операционную, села под двери оперблока и расплакалась. Смотрела, как медленно движутся часовые стрелки, молилась и снова залипала взглядом на круглых простых часах над дверью операционной. Казалось, что она находилась тут целую вечность, хотя прошёл лишь час, потом ещё полчаса, затем ещё, а время тянулось всё медленнее. Операция уже должна была закончиться, но ничего не происходило. Даша почти отчаялась, прокручивая в голове различные варианты, вспоминая возможные осложнения. Но наконец дверь оперблока отворилась и Даша увидела Фёдора Сергеевича. Он подошёл к ней вплотную, большими пальцами стёр слёзы с её щёк, улыбнулся открыто, по-доброму, и произнёс:

— Всё хорошо, Дашенька. У нас с твоей мамой всё получилось так, как мы хотели. — А потом предложил: — Пойдём кофе пить.

Она намеревалась остаться, но он настоял. Взял её за руку и повёл в буфет.

Часть 29

Часть 29

Ирина собиралась позвать медсестру, чтобы сделать обезболивающее, поскольку живот болел так, что выть хотелось, но в дверях палаты увидела дочь и своего лечащего врача. Улыбнулась, как смогла, пытаясь поддержать Дашку, чтобы не волновать. Получилось плохо, потому что в глазах дочери читался испуг.

— Всё, увидела маму? — спросил Дашу Фёдор Сергеевич. — Теперь иди в отделение, если что — звони, я буду здесь. — Он дождался, пока за той закрылась дверь, и обратился к Ирине. — Сильно болит?

Она лишь кивнула и прикрыла глаза. Он вышел и вернулся с медсестрой.

— Сейчас отпустит. Сегодня лежим, не встаём. Пить по чуть-чуть, Танечка всё знает. Она будет с вами до утра, а там, надеюсь, переведём в палату. Всё прошло хорошо, миоматозные узлы я убрал полностью, так что мы с вами молодцы. Теперь надо заживать и выздоравливать. За Дашу не беспокойтесь, она поела, я проследил. — Он снова улыбнулся Ирине, а она закрыла глаза, сил не было.

Утром после обхода заведующего реанимацией и ещё какого-то врача, которого она не знала, её действительно перевели в палату. Жизнь продолжалась. Буквально на минуту к ней заглянул зав гинекологией, сказал, что Рябина подойдёт, как только освободится. Почему-то стало грустно. Но ей опять что-то вкололи, и она уснула.

Проснулась с совершенно ясной головой. Рядом была дочь, сидела на стульчике возле кровати и держала её за руку.

— Привет, ребёнок, — произнесла Ирина, глядя в заплаканные глаза дочери. — Волновалась?

— Угу, — ответила Даша и хлюпнула носом.

Но поговорить им было не суждено, так как дверь палаты отворилась и вошла немолодая солидная врач.

— Ирина Дмитриевна, я вам бульон разогрела, давайте пить потихонечку.

Она развернула укутанную в полотенце банку с аппетитно пахнущим бульоном и отлила немного в чашку, протянув Даше.

— Вера Николаевна, спасибо большое! — Ирина увидела, как у Дашки загорелись глаза.

— Выздоравливайте, — обратилась Вера Николаевна к Ирине. — Завтра супчик с курочкой принесу. У вас замечательная дочь, мы все в патологии её очень любим.

Если бы кто знал, как хорошо на душе стало у Ирины от этих слов. Её Дашку любят и уважают. Растила она её одна, но всё получилось, Дашей можно гордиться. Знал бы Дмитрий, какая у него дочь… Но он не знает и не узнает никогда. Так ему и надо! Ирина попыталась прогнать эти мысли. В конце концов, сейчас не время думать об отце дочери. Она всё сделала правильно, скрыв от него факт беременности и рождения ребёнка, а потом просто сказала, что вышла замуж.

Ирина выпила бульон и устала.

Проснулась от голоса своего лечащего врача.

— Даш, сейчас будем маму поднимать. Давно спит?

— Да с час уже, — услышала ответ дочери, открывая глаза.

— Простите, что разбудил, — произнёс Фёдор, — но вам пора вставать, сейчас наденем бандаж, и вперёд. Я помогу.

Путь до туалета и обратно показался каторгой, но, сев отдохнуть на кровать, Ирина почувствовала прилив оптимизма. Глянула на довольное выражение лица своего лечащего врача.

— Спасибо вам, Фёдор Сергеевич. Сколько я должна за бандаж? — спросила, чувствуя, что не хочет знать правду, потому что тратиться на дорогой не собиралась, а тот, что купил Фёдор, был не из дешёвых.

— Будете надевать его лёжа на спине, перед тем как встать с кровати. Носить придётся с полгода. У меня на сегодня всё, увидимся завтра на перевязке, — сказал Рябина, проигнорировав вопрос Ирины.

Он подмигнул Даше и вышел из палаты.

На лице Дашки отражались восторг и обожание, и это расстраивало. Нет, не такой мужчина нужен дочери. Что он может ей дать?! Да, он прекрасный врач, трудоголик, профессионал, пусть даже добрейший человек, но он не тот, с кем будет счастлива её дочь. В этом Ирина была уверена.

— О чём думаешь? — спросила Даша, а Ирина поймала себя на том, что до сих пор смотрит на дверь.

— Думаю, что не стоило тебе влюбляться в этого мужчину. При всех его достоинствах у тебя с ним нет будущего.

— Мама, не надо, — покачала головой Даша.

— А кто тебя остановит, если не я? Кто убережёт от фатальных ошибок? Ведь ты его любишь! — Ирина говорила твёрдо, уверенно, считая, что дочь обязана её услышать и принять её позицию. А как иначе?

У Даши на глаза навернулись слёзы.

— Господи, мама, как ты можешь? Фёдор Сергеевич к тебе со всей душой…

— Я знаю и ценю, но посмотри на него трезво. — Ирина чувствовала, что если сейчас не надавить, то потом будет поздно: Дашка и так влюблена, а теперь он стал героем в глазах дочери, да и бандаж этот дорогущий приволок. Денег за него явно не возьмёт. Нет, надо убедить Дашу, что Фёдор ей не нужен. И она продолжила. — Я не говорю о внешности, хотя ваш заведующий гораздо интересней Рябины. Я о другом. Его давеча вызвали на работу, и он бросил дочь одну в школе. Девочка целый час слонялась по пустым коридорам, а на улице темно, и ей наверняка было страшно, но её папе работа важнее собственного ребёнка. Так будет и с тобой, если он решит, что ты для него что-то значишь. — Она замолчала на мгновение, оценивая реакцию Даши. — Дочь, это ты влюблена, а он лишь позволяет тебе быть рядом, но в качестве кого? Я не вижу страсти в его глазах, только умиление. Он не любит тебя, — произнесла тихо, но так было доходчивей, взяла с тумбочки стакан и глотнула воды. — Даже если я ошибаюсь и у вас всё сложится, тебе уготована очень незавидная участь: ты будешь ждать его с работы, рожать его детей, растить их и снова ждать. Ты всегда будешь одна, потому что для него работа важней всего, чужие жизни дороже жизней родных ему людей. Ты не будешь счастлива с ним, потому что терпение иссякает, понимание кончается, а одиночество вечно. Рано или поздно тебе захочется простого тепла. — Ирина развела руками. — Нельзя всё время отдавать и не получать ничего взамен. А с ним так и будет. Это я не говорю о вечном дефиците денег. Как он сможет обеспечивать семью, если он покупает бандажи чужим, по сути, людям?