Гонки со смертью - Мэг Гардинер

— Хорошо, я так и сделаю.

Она похлопала меня по плечу, увидела бриллиант на пальце и изогнула дугой бровь.

— Помолвка, — пояснила я.

— Поздравляю.

— Спасибо.

— А этот молодой человек в приемной, это он звонил и договаривался насчет вас? — спросила она, не убирая руки с моего плеча.

Я ткнула пальцем в кольцо.

— Он самый.

Бровь так и осталась изогнутой, по лицу было видно, что ее разбирает любопытство.

— Вам, наверное, интересно, как это получилось?

— Откровенно говоря, да.

— По-видимому, в нас просто угодила молния. Ведь мы не лечились от бесплодия. Так что это чистая, просто космическая удача.

Лицо ее смягчилось, глаза лучились улыбкой.

— Тогда я искренне рада за вас.

— Такое везение бывает только раз в жизни, поэтому я намерена крайне тщательно следить за своим здоровьем.

— И не волнуйтесь так сильно из-за этих обмороков. Особых причин для беспокойства нет, я просто проявляю бдительность.

— Но я упала на жесткий пол.

— Устройство вашего тела предусматривает такие падения. Вы же не прыгали с крыши. — Она смерила меня пристальным взглядом. — Что-то еще?

— Я только что узнала, что в детстве подверглась ядовитому химическому воздействию во время школьной экскурсии. Мои опасения могут показаться преувеличенными, но уже несколько моих одноклассников умерло от неврологической патологии.

Она заметно оживилась. В глазах ее я прочла беспокойство и в то же время нечто вроде скептицизма.

— И какой же характер носила эта патология?

— Во всех случаях выражалась по-разному. Начиналось, как правило, с анорексии, паранойи, навязчивых психических состояний и потери координации движений. А кончалось смертью. А еще одна моя одноклассница в настоящее время страдает необратимыми изменениями мозга. По ее словам, болезнь проедает ее мозг, словно сверлит в нем туннели.

Доктор Эббот насторожилась:

— И какой диагноз ей поставили?

— Этого я не знаю. — Я только сейчас вспомнила, что Валери мне так и не перезвонила. — Но она связывает это с тем химическим воздействием. Какие это были химические вещества, я не знаю и выяснить не могу.

— Туннели, говорите? Именно это слово она употребила?

— Да.

Доктор нахмурилась и почесала ухо.

— Судя по описаниям, очень похоже на губчатообразную энцефалопатию.

— Коровье бешенство?

— Один из вариантов. Их много. А что еще она вам говорила?

— Я как раз жду нового разговора.

Она смерила меня долгим, проницательным взглядом.

— Вы, по-моему, сильно встревожены этим обстоятельством.

— А эти варианты коровьего бешенства, они ведь передаются человеку через пищу? Верно?

— Да. Так что, если в вашей школьной столовой не практиковался каннибализм, можете забыть обо всем этом и успокоиться.

— А ядовитым химическим воздействием эти заболевания могут быть вызваны?

Она снова скрестила руки на груди, все еще прижимая к себе мою медицинскую карту.

— Заболевания нейродегенеративного характера могут быть вызваны чем угодно — от простого повреждения головы до генетических изменений. Так что вы копнули слишком глубоко.

— Нет, вы меня не поняли.

Что-то во мне повернулось, какой-то крантик, и, заливаясь слезами, я рассказала ей про «Южную звезду», про опыты с искусственной бессонницей и антиболевую вакцину. Про взрыв на полигоне и про его последствия. Про то, как ученики, побывавшие на той экскурсии, начали умирать после окончания школы. Кто от чего — лопасти винта, состояние гипнотического транса, анорексия, передозировка наркотиков, автомобильная авария и вот теперь убийства. И про Валери Скиннер, которая медленно умирает от неведомой болезни, пожирающей ее мозг.

Доктор Эббот протянула мне салфетку. Я вытерла заплаканные глаза, и она положила руку мне на плечо.

— Я даже не подозревала, что вам довелось такое пережить. Но давайте взглянем на вещи трезво. Ваше здоровье в превосходном состоянии. Верно?

— Если не считать этой атаки гормонов? — Я шмыгнула носом. — Да. Я все это время чувствовала себя прекрасно.

— И не проецируйте, пожалуйста, болезнь вашей подруги на свою собственную жизнь. Когда говорите с ней, не пытайтесь выискивать у себя симптомы, которые она описывает. Так вы доведете себя до заболевания.

Я кивнула.

— Но есть кое-что еще. Одна из моих одноклассниц… — В горле у меня запершило, и я прокашлялась. — Одна женщина умерла сразу после родов. Вместе с младенцем.

Она вздохнула и строго на меня посмотрела.

— А почему Шэрлин и ее ребенок умерли, я не знаю. Только теперь меня мучает просто панический страх.

Она уверенно обняла меня за талию. Потом пощупала пульс и явно осталась им недовольна. Складка на лбу снова обозначилась.

— А если я позвоню в ту больницу, где рожала Шэрлин, и попробую что-нибудь выяснить? — предложила она.

— О да, пожалуйста! Я буду вам так благодарна!

Я дала ей координаты интернет-сайта и оздоровительного центра в Мемфисе. У меня имелось еще множество вопросов, но она твердым взглядом дала понять, что наша беседа окончена. Доктор Эббот похлопала меня по плечу, и мне показалось, будто она что-то скрывает, дабы не пугать меня.

— Давайте сначала разберемся с анализом крови. — Она сжала мою руку. — У вас впереди еще целых семь месяцев, так что успеете взобраться на эту гору. Продвигайтесь потихоньку, шаг за шагом.

* * *

Мы с Джесси снова ехали в машине, продираясь через пробки на перекрестках. Глядя на этот позолоченный солнцем город, так и хотелось все бросить и рвануть на пляж — хохотать там и резвиться в прибрежной волне. Валери не отвечала на звонки. Когда дорога пошла под уклон, Джесси снизил скорость до десяти миль в час.

— Да что ты трясешься надо мною, словно я яйцо Фаберже!

— Доктор велел тебе все делать спокойно и медленно.

— Но не до такой же степени!

Но Джесси был, как никогда, серьезен.

— Оберегать тебя и нашего малыша теперь моя не просто первостатейная, а единственная задача.

Его забота и внимание наполняли душу теплом.

— Спасибо, мой рыцарь! Только тебя обогнала даже вон та старуха на мопеде.

— Ничего подобного.

— А вот и обогнала! Она помахала тебе ручкой и крикнула: «Пока, сопляк!»

Джесси обиженно скривился. Свернув на перекрестке, он все-таки прибавил скорости. Лицо его по-прежнему было серьезным и напряженным.

— Я подвел тебя в Лос-Анджелесе, но такое больше не повторится, — сказал он.

— Ничего ты меня не подвел!

Он бросил на меня суровый взгляд. Он очень переживал из-за того, что оказался тогда таким слабым. Кроме того, ему не нравилось, когда люди списывали что-то со счетов по причине его инвалидности.

— Да я знаю, что ты меня никогда не подведешь, — заверила я.

Он перестроился в другой ряд.

— Если не возражаешь, я хочу заскочить на работу и посмотреть, что там творится. — Джесси взглянул в зеркальце заднего вида и… громко выругался.

Он резко нажал на тормоз, раздался визг колес. Когда машина с ходу остановилась, он схватил меня в охапку, пригнул к сиденью и навалился сверху. Потом открыл бардачок и достал оттуда пистолет. Я слышала, как он снял его с предохранителя.

— Лежи и не поднимайся!

Стиснув зубы, я уставилась в пол. Я не знала, что он там заметил, но это явно было у нас за спиной. И интересно, как он собирался в кого-то попасть? Он трижды вдохнул, развернулся на сиденье и прицелился через заднее стекло.

Пронеслась секунда, другая, но я так ничего и не услышала.

Он снова громко выругался.

— Джесси!

— Вот черт! Неужели я ошибся?

— Джесси, я больше не могу. Можно, я сяду?

Не услышав возражений, я наконец выпрямилась. Он сидел спиною к дверце, крепко сжимая в руке «глок». Я проследила за его взглядом и хрипло попросила:

— Да убери ты пистолет!

Он снял палец с курка и направил дуло в пол. Наконец, расслабившись, провел рукой по лицу.

— Мне показалось, кто-то сидит в кузове.

Зубы мои заскрипели так, что затрещали пломбы.

— Нет, я все-таки убью эту кузину!

Я вылезла из машины и потащилась к кузову, где стояла — в этом я не ошиблась — полуоткрытая коробка с «гламурами». Трусики, лифчики, все эти кружавчики и похабные резиновые игрушки вывалились на пол. На проезжей части позади нас валялся красный бюстгальтер и пара «развратных» чулок в сеточку. Я тут же сообразила, что весь путь отсюда до приемной доктора Эббот усеян этими «элементами сладкой жизни» — как посыпанная хлебными крошками сказочная дорожка в лесу, по которой шагали Гензель и Гретель.

Пышка Сьюзи, частично спущенная, сидела, прислонившись к стенке кузова. Ногами в коробке. Судя по восторженному выражению на ее резиновой мордашке, она несказанно радовалась тому обстоятельству, что до сих пор не свалилась на проезжую часть. Я бросила ее вместе с коробкой на заднее сиденье, села в машину и захлопнула дверцу.