«Мы одной крови». Десант из будущего - Юрий Валин

…Сержант Шведова, обдирая руки, ползла вдоль такой важной трансформаторной будки, за которую люди свои жизни поотдавали. Нужно было быстрей ползти – швырнет немец гранату…

…Точно, бахнуло, землей и каменной крошкой осыпало. Но Марина уже за углом была. Затвор дернула, – патрон, наверное, перекосило. Нет, затвор легко щелкнул. Диск?.. Пустой. Ой, дура ростовская…

Стояла мастерская. Свои там еще были. Скупую очередь Чашкин дал. Не перевязала радиста. Кровью теперь изойдет. Но туда не проскочить. Шуршали за стеной крысы-немцы. Выйдут прямо сюда, и деться некуда…

Пистолет из кармана вместе с комком ваты выдрался. Марина протерла черное тельце – красивый, буквы иностранные на «щечке». Трофейный, немецкий или итальянский, наверное. Девчонки такие у разведчиков выпрашивали, чтобы в плен не попадать. Может, пора уже? Сколько в нем патронов?

Марина поправила волосы – пальцы опять тряслись и глаза мокрые. Так и помрешь в соплях…

Шуршали совсем рядом – за стеной, на камнях полурассыпавшегося забора гады оступаются. Сейчас…

Как не ждала, но когда голова в каске высунулась, выстрелить не успела. Немец разглядеть девушку тоже не успел – сразу дернул головой – под глазом еще один глаз открылся, лишь потом выстрел карабина донесся. Фриц медленно сполз за забор – черная крупная слеза на подбородок неспешно катилась…

Там выругались непонятно, зашуршали тяжело. Отползают и мертвяка волокут…

…За «эрликоном», замершим с низко опущенным стволом, за камнями, по темной воде, среди отблесков обманчивых, длинная тень скользила. Бронекатер. Пушечная башня к берегу развернута, весь темный, плоский, сильный. Донесся стук двигателя – вплотную к берегу прижимается. Зарычал, расцветая краткими оранжевыми цветами, пулемет с кормы. Словно по сигналу начали стрелять на берегу, правее мастерской. Очереди ППШ, граната бухнула. Кто-то непонятное, но с матом прокричал…

* * *

Второй перевязочный пакет у мертвого Виктора нашелся. Помогал старший сержант товарищам до последнего.

– Да ты ж штаны так не полосуй, – стонал Чашкин. – Я ж замерзну к чертовой бабушке.

– Бинт согреет, – бормотала Марина, перетягивая голень.

– Ой, осколок вдавишь! Кость там…

– Цела кость. И ничего не отрежут. А отрежут, будешь у себя на Таганке сиднем сидеть, розы разводить.

– Так говорю же, мещанство…

Со двора вошел Варварин – майор ходил к «эрликону», что осваивали десантники, занявшие берег.

– Что-то сильно веселая к нам кавалерия подоспела, – хмуро сказал командир. – Похоже, им для поднятия боевого духа и профилактики простуды двойную порцию выдали. Ничего, сейчас сюда подойдут, помогут к пристани добраться.

Почему «кавалерия», Марина не поняла. Жгут наложила, бумажку со временем нацарапала, под бинт подсунула – майор карандаш дал, время сказал. Вообще, зацепило таганского радиста легко, но слабел Чашкин быстро – крови много потерял.

– С рацией-то что? Цела? – спросил Варварин.

– Так что ей… Мы рвануть хотели, да не успели. – Радист смутно улыбался. – Товарищ майор, вот скажите: розы – это мещанство, так?

– Не уверен, – несколько озадаченно пробормотал майор. – Вроде герань в символы мещанства и обывательства назначена. Розы – это скорее уж рыцарство, давно отжившее.

– Понял? Лежи и молчи, – сказала Марина радисту.

Майор протянул ей пилотку:

– Не май месяц, сержант Шведова. Кстати, почему мой пистолет на камнях и почему он на боевом взводе?

– Виновата. Я, как обратно ставить, не знаю.

– Еще два наряда к тем самым. И скажешь, чтобы занятия по владению оружием с тобой провели. С ума сойти, как вас учат.

– Война, товарищ майор. Карабин можно взять?

– На катере отдам. Еще утопишь.

Грузились спокойно. У порта еще отбивались не успевшие отойти немцы, в бухте горела полузатопленная БДБ, но все это меркло в слитном грохоте – с рассветом началась артподготовка: Приморская армия переходила в наступление с северного плацдарма. Туда одна за другой шли шестерки штурмовиков, шли истребители, там кипел воздушный бой, туда работала вся артиллерийская группа с таманской косы.

Буксир подвел огромный паром, набранный на двухсотлитровых немецких бочках. Два легких танка, ящики с боеприпасами…

– Товарищ майор, мне, наверное, батальон искать нужно, – неуверенно сказала Марина.

– Сержант, вы откомандированы в распоряжение Управления СМЕРШ армии, – хмуро сказал майор. – На борт шагом марш. И до госпиталя от Чашкина ни на шаг…

К полудню танки 63-й бригады смяли оборону противника у Булганака. Немцы и румыны начали спешный отход к Феодосии…

Сержант Чашкин (Леша, Алексей его звали) успел побывать в госпитале, вернуться в СМЕРШ армии и погибнуть в апреле под Севастополем. Не на задании – машина на мину наскочила. Из всех «эльтигенских» Марина встречала лишь Лукича – мизинца у «папаши» на левой как не бывало, а так орел. Усы отпустил, помолодел. Остальные, кто где… Сергей Вячеславович вот в Касимове. Здесь, наверное, уже в сентябре земля стылая…

А тогда санинструктор Шведова и сама в госпиталь угодила. «Общее истощение», да еще бронхит мерзкий. В день выписки узнала – требование на нее есть. Из штаба армии. Не забыл. Он вообще никогда ничего не забывал. Как же так с самолетом получилось? Он чуткий был, с интуицией…

Опять глаза проклятые…

Черт, ну почему все так сложно вышло? Даже минуты пореветь нет. Эти… чуждые из какой-то будущей параллельности. Кто их звал? Не наша она, их чужая и искаженная будущность…

«Диверсантка» стрельнула выхлопом и покатилась вниз. Впереди лежал водяной простор, по глади крошечный катер буксировал какое-то старинное грузовое корыто. Ничего, сейчас лето. И не 43-й.

Глава одиннадцатая

22 июня

Утро

37-й гвардейский стрелковый корпус наступает на Олонец. 98-я и 99-я гвардейские стрелковые дивизии при поддержке 100-й гвардейской стрелковой дивизии и танков подвижной группы ведут упорные бои в районе Назарьевской и Пустоши.

Берег Ладожского озера у деревни Юшкова.

(Район сосредоточения и посадки

на транспорты 70-й отдельной морской

стрелковой бригады).

13.30

Попутный прогуливался в накинутой на плечи телогрейке. Вот как человек умудряется держать себя столь многозначительно, что фуфайка в масляных пятнах выглядит маскировкой, скрывающей погоны не иначе чем полковничьи? И фуражка полинявшая этого впечатления совершенно не портит. Спешащие офицеры козыряют, ушлый рядовой состав вообще стороной норовит проскочить. И ведь ничего такого грозного майор не орет, кивает одобрительно, а вот поди ж ты…

Погрузка заканчивалась. Грузились десантники с поставленных у берега барж. Орудия, автомашины, лошадей уже загнали на транспорты – цепочка разноразмерных судов темнела поодаль. Постепенно и катера отходили от импровизированной пристани. Прибрежная роща, порядком вытоптанная, поредевшая и захламленная всякой военной тарой и иным мусором, на глазах пустела. Прорысили опаздывающие связисты, обвешанные катушками с телефонным проводом. Попутный погрозил пальцем – телефонисты поднажали, протопали по сходням.

Марина издала какой-то звук вроде возмущенного фырканья. Женьке и самому было неудобно за начальника – люди работают, суетятся, а он дундуком напыщенным гуляет, пузо по-наполеоновски выпячивает. Нет, понятно, что так надо. С командованием десанта майор живенько мосты-контакты навел. Собственно, опергруппу здесь ждали. Особист бригады аж волновался. Это ж даже не из фронтового управления прибыли, а вообще из Москвы…

Опергруппа со своим скромным скарбом сидела у штабеля пустых снарядных ящиков. «Диверсантку» оставили отдыхать у комендантской землянки. Прикрытую масксетью, все как положено. Сдана под охрану, сберегут. Надо думать, побитость полуторки, так же, как ватник майора, воспринимается – многозначительной мимикрией. У нас же всегда так: транспорт невзрачный, лица банальные, зато новые масккостюмы так глаз и режут.

Между тем было прохладно – с озера «нанесло свежести», как выразился Торчок. Надо бы всем телогрейки заиметь…

Уходили дальше от берега транспорты. Старые, крупные «Стенсо», «Ханси», баржи… Канонерки «Бира», «Конструктор», «Селемджа»…

– Я-то кумекал – на самом пароходе пойдем, – пробормотал ефрейтор, провожая взглядом выглядящее вполне солидным и надежным судно.

– Если что, катером живо на борт перекинут, – хмуро заверил Коваленко.

– Извините, товарищ старший лейтенант, а там качка или как? – смущенно спросил радист. – Я насчет этого не очень.

– Это, Леша, от особенностей конкретного вестибулярного аппарата зависит, – принялся объяснять Коваленко. – Имеется такой чуткий и нужный орган, расположенный в каналах и мешочках внутреннего уха…