Стяжание Духа Святаго в Путях Древней Руси - И. Концевич

В XIV веке преп. Сергий умиряет княжеские распри. Осенью 1385 года он прошел пешком 200 верст к "трудному" и вероломному кн. Олегу Рязанскому и склонил его к примирению. Летопись говорит: "Преп. Сергий, старец чудный, тихими и кроткими словами... беседовал с ним о пользе душевной и о мире, и о любви. Князь же Олег переменил свирепство свое на кротость и утишись, и укротись, и умились вельми душею, устыдился столь свята мужа, и заключил с великим Князем Дмитрием Ивановичем вечный мир и любовь в род и род".

Северо-восточные подвижники, как мы видели выше, также поучали и обличали князей.

Итак, когда на Руси не было единой государственной власти, когда эта власть была раздроблена и слаба, объединяющей, собирающей и созидающей силой в государстве была Церковь. Она, во главе с целым рядом своих святых первосвятителей, была на высоте призвания. Ей принадлежал высший авторитет, которому подчинялась и мирская власть. Но постепенно происходит коренная перемена; влияние Церкви убывает вместе с снижением нравственного уровня ее представителей, и она теряет свое господствующее и ведущее положение, и уступает его светской власти, которая в процессе собирания Руси, сосредоточившись в лице вел. князя Московского, становится все более сильной и самодовлеющей, иосифлянская же иерархия ослабевает в своем подвиге печаловаться за опальных и обличения неправды. В эти времена упадка общего духовного уровня, когда быт стал уклоняться от правды Божией, тогда, подобно тому, как в древнем Израиле восставали пророки, обличавшие его в уклонении от благочестия, нарушавшего завет с Богом, так и у нас на Руси, восстает особый вид святости — юродство Христа ради, воплощающее в себе всю полноту правды Божией и несшее древнее служение пророков, осуществляющееся полным отрицанием "мира" и обличением зла в мире. Юродство — это постоянное добровольное мученичество, непрерывная борьба против своего естества, мира и дьявола и требует крайнюю напряженность всех духовных сил и возможно лишь при высокой непрестанной молитве. Этот подвиг, пришедший к нам с Востока, где особо прославлены были имена Симеона в шестом веке и Андрея в конце десятого, считался там одним из самых необычных, тогда как у нас он принимает особый характер социального служения и достигает особого расцвета на Руси в XVI в. Число канонизированных святых проф. Федотов распределил по векам следующим образом: XIV век — 4 юродивых, XV век их 11, в XVI веке — 14, в XVII — 7.

В XV в. жил блаженный Максим (+ 1433 г.). Он ходил по улицам Москвы зимой и летом почти без одежды и поучал людей пословицами: "За терпенье Бог даст спасенье". "Всяк крестится, да не всяк молится". Купцам он говорил: "Божница домашняя, а совесть продажная". - "По бороде Авраам, а по делам Хам".

Преп. Арсений (+ 1570 г.), Христа ради юродивый, был по ремеслу кожевник и родом из Ржева. Создал монастырь на торговой стороне в Новгороде и под конец пребывал в затворе, носил вериги. 11 июля Иоанн Грозный при разгроме Новгорода посетил его. Преподобный строго обличал царя и тщетно умолял прекратить резню. В ту же ночь, стоя на молитве на коленях, предал он дух Богу. Так его и нашли утром.

В Пскове (+ 1576 г.) подвизался юродивый блаженный Николай Салос'. Когда Иоанн Грозный, разгромив Новгород, двигался к Пскову, местный архиепископ, воевода Токмаков и блаженный Николай держали совет, как спасти город. Бог внушил им расставить перед домами столы с хлебом и солью и встречать гражданам царя коленопреклоненно. Николай Салос преподнес царю сырой кусок мяса: — "Я христианин, и мяса постом не ем". — "Ты пьешь кровь, — ответил юродивый. — Не трогай нас, проходящий, ступай, не на чем тебе будет бежать". В ту же ночь пал царский конь. Грозный в ужасе ушел из Пскова. Были совершены грабежи, но убийств не было.

Надо отметить еще одно печального характера явление этого времени (ХVI-ХVII вв.) — это изменившееся отношение к отшельникам. Теперь мир не идет за ними, а восстает против них. Все более и более разрастаются монастырские владения, и крестьяне, страшась своего порабощения, считают отшельников личными врагами и часто убивают их. Два преп. Адриана: Андрусовский (1549 г.) и Пошехонский (1550 г.) убиты с целью грабежа. Преп. Агапит Маркушевский(1578 г.) убит крестьянами и тело брошено в реку. Он перед этим ходил в Москву просить благословения у митрополита и земли у царя на мельницу. У этой мельницы и был убит. Далее Симон Воломский (1613 г.) мученически убит крестьянами. Такая же участь постигла Иова Ущельского (1628 г.). Преп. Нил Столбенский (1554 г.) спасся живым из подожженного вокруг него леса. Случайно спасся преп. Арсений Комельский, ученик которого был принят за него и убит. Преп. Диодор Юрьегорский (1624 г.) был изгнан и избит и, наконец, преп. Леонид Устьнедумский, также изгнанный, должен был перенести свою обитель с горы в болото.

Преподобный Корнилий Комельский (+ 1537)

Сын Феодора Крюкова, боярского рода из Ростова. Преп. Корнилий, пройдя тяжелые аскетические подвиги в Белозерской обители (носил вериги), путешествует в Ростов за младшим братом, чтобы посвятить его в иночество. После этого преподобный принимается странствовать. Он приходит в Новгородские пределы, где архиеп. Геннадий оказывает ему высокое уважение. От славы человеческой он бежит сначала в Тверскую Савватьеву пустынь, а оттуда в Комельский лес. Однажды ему пришлось быть в Москве, где митр. Симон рукоположил его во иереи. После этого в лесу отшельником живет он 19 лет, угрожаемый со всех сторон, со стороны злых людей и разбойников, и только в 60-летнем возрасте строит церковь во имя Введения во храм Пресвятой Богородицы и основывает обитель. Почти в каждом житии мы видим повторение того же самого: когда один из избранных Богом иноков, пройдя в монастыре внешнюю аскезу, созревает для безмолвия, благословляемый игуменом, или старцем, уходит он в лесные дебри, и, подобно пловцу, бросающемуся в безбрежное море, повергает себя в пучину опасностей и скорбей, связанных с одинокой жизнью в пустыне, что возможно только при полноте веры и всецелому преданию себя Промыслу Божию. И там, после того, как он довершил школу внутреннего совершенства, вновь входит в общение с людьми. Но при первой возможности, снова стремится и жаждет продолжать свое безмолвие. Тот же порядок наблюдаем мы в житии преп. Корнилия: устроив свою первую обитель, он уходит на Сурское озеро с учеником своим Геннадием. Для удаления этого была и внешняя причина — провинность со стороны братии. Но уединенная жизнь преподобного продолжалась сравнительно недолго: государь Василий Иоаннович по просьбе братии принуждает его вернуться в первоначальную Корнильевскую обитель, и при этом награждает его земельными угодьями. Но Корнилий, как истинный белозерец, — "не восхоте просити ничтоже, но токмо моли его дати близ монастыря земли мало с лесом, да от поту лица своего ел, глаголю, хлеб свой".

Биограф говорит, что преподобный "помышляше трудами питати себе и сущих с ним". Притом еще и "приходящих приемля и мимоходящих кормля". Преподобный Корнилий раздавал милостыню по праздникам, не глядя на лица, "не зряшу на лица, но токмо руку простершему даяше". Некоторые злоупотребляли и возвращались за милостынею по пяти раз. Иноки обратили на эти поступки нищих внимание преподобного, говоря, что нищие "неединою, но и вторицею взимаху, ин же и до пяти крат взят". Он же глаголаше: "Не дейти их: того бо ради пришли". — Вечером преподобный узрел в видении Антония Великого, который "начал класть в подол его одежды просфоры и колачи, дондеже нача та пресыпатися от переисполнения. Он же (Корнилий), поведал нам со слезами и заповедал нам не токмо при своем животе творить милостыню нескудно нищим, но и по своем преставлении".

Вернувшись в обитель вторично, после своего ухода на Сурское озеро, преподобный "лес секий и нивы насевая, да не токмо сами свой хлеб ядят, но и да и неимущим им питают". Житие приводит поучение святого, где говорится о хранении чистоты, об "умной молитве", самонаблюдении и борьбе со страстями, но особенно настаивает он на двух верховных евангельских заповедях любви к Богу и ближним. "Евангельское учение, — говорит Кадлубовский, — полагалось в основу его нравственного миросозерцания".

Любви ради преп. Корнилий несет подвиг старчества: "дарованием Божиим приходящих к нему с верою вся разрешаше и вся сказоваше и всех благословяше и утешаше, обаче сия добре ему имеяху".

"Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых" (I Кор. 9:22), свидетельствует о нем житие, указуя сими словами Ап. Павла на старческое служение преподобного. Об этом стихе, часто прилагаемом к преподобным — старцам, уже говорилось ранее. Проф. Смирнов повествует о деятельности преподобного во время голода: "В вологодской земле случился голод. Хлеб сильно вздорожал и купить его даже негде было. В монастырь Корнилия стали приходить "от многих стран странники и нищие", а из окрестностей, мучимые голодом. Преподобный никому не отказывал, подавал щедрую милостыню ежедневно. Многие приносили своих младенцев и оставляли под стенами монастыря. Подвижник принимает их всех, отсылает в особый дом, и там их питали и покоили. В это тяжелое время запасы обители не оскудевали. Устав Корнилия предполагает благотворительность монастыря, как его обязательное дело. Запрещая самовольную милостыню каждому частному иноку, чтобы под этим предлогом не нарушалась строгость общежития, преп. Корнилий предписывает все сработанное трудящимися сносить в казну: "ниже в милостыню дают", "милостыня бо в монастыре и нищелюбство обща суть".