Училка и медведь - Маша Малиновская

и веду её вниз по ступеням. Вроде бы и клиника приличная, а наледь не всю счистили. И небольшого куска хватит, чтобы растянуться. А у них тут, между прочим, беременные шастают!

Машина, запущенная заранее через автозапуск, уже прогрелась. Я открываю пассажирскую дверь и помогаю Карине сесть в салон.

Пока она умащивается и пристёгивается, обхожу машину и сажусь на своё место.

— Домой? — спрашиваю на всякий случай, вдруг она хочет куда-нибудь заехать.

Карина несколько долгих секунд молчит. Вижу, что думает, что принимает какое-то решение. У неё всегда в такие минуты брови чуть сдвинуты.

— Тебе нужно пойти, — говорит негромко, но твёрдо.

— Куда? — не сразу доходит до меня.

— На УЗИ с Ириной.

— Белочка…

— Это тоже твой ребёнок, Богдан, — она поправляет шарф на шее и прячет в него подбородок. — Нельзя любить одних детей сильнее, а других меньше. Это неправильно.

Впервые вижу человека с таким большим сердцем. Без преувеличения. Её хватает и на меня, и на горошинок в животе, и даже на ребёнка моей бывшей.

Невероятная женщина широчайшей души. По-настоящему добрая и искренняя. Открытая.

Ещё и внешне сногсшибательная.

Мне просто охренеть как повезло встретить её. Ни за что не отпущу. Никогда.

Я вздыхают и сжимаю руль. И что делать мне, блин? А что тут будет делать она одна? Точнее, что будет чувствовать?

— Иди, Богдан, иди. Всё нормально. Я подожду. Пока Ваське напишу, она сегодня не на работе — заболела.

Вздохнув, я тянусь к Карине и целую её, а потом выхожу из машины. Если мальчик и правда мой, а, думаю так и есть, Ирка же не совсем конченная, понимает, что это рано или поздно проверить можно, то оставлять его один на один с неадекватной мамашей я права не имею. Я должен знать, как он и что с ним.

Пацан не виноват, что пока он в животе сидел, мать поблядовала и родители разосрались.

Возвращаюсь в клинику и подхожу к тому же кабинету УЗИ как раз когда Ирина входит внутрь. Придерживаю дверь и тоже вхожу.

— Вы что-то забыли? — докторша поднимает на меня глаза. — Вашу выписку я отдала девушке, а врачу отправила на почту.

— Нет-нет, всё в порядке, доктор, — отвечает ей Ирка. — Это наш папочка.

Улыбается мило, змея, и живот снова поглаживает, прикрывая свою ядовитость материнством.

— Долгая история, — пожимаю я плечами на обескураженный взгляд врача.

— Ясно, — отвечает она нейтрально и отворачивается к монитору, диктуя Ирине инструкцию куда и как ложиться на кушетку.

Всё повторяется, как каких-то двадцать минут назад. Тот же шум аппарата, тихий шорох скольжения датчика, молчание в кабинете.

Только эмоции совсем другие. И если кто-то попросит описать их словами, то фиг знает, смогу ли.

Одно дело было находиться тут с Белочкой, другое — с Ириной.

Врач негромко комментирует то, что видно на экране. Я смотрю только туда, только на ребёнка. Такой же маленький и совершенно безвинный, как и горошинки. Только один.

Палец сосёт, прохвост, и ножками своими будто на педали жмёт.

Нет, что бы там не случилось, не брошу я пацана. С Иркой пободаемся, понимаю, она уже манипулировать через ребёнка пытается, то ли ещё будет. Но пусть хоть сколько ядом исходит, мальчишку я отталкивать не собираюсь.

— Отставание больше не фиксирую, всё нагнал плод, — констатирует врач. — Есть два кольца пуповины на шее, но нарушения кровотока нет. До родов ещё далеко, может размотается ещё. Тут наблюдение.

Врач распечатывает фотку УЗИ, как и с горошинками, только в двух экземплярах. Одну отдаёт Ирине, вторую мне. Видимо, поняла, что не всё у нас просто.

Я складываю серую картинку с очертанием маленькой головёшки в треугольнике пополам и кладу в карман. Не хочу, чтобы Карина нашла. Не секрета ради, но чтобы её лишний раз не травмировать.

— Одевайся, я оплачу обследование, — говорю бывшей, пока она натягивает колготки.

Хочется уйти быстрее. Я как-то дерьмово во всей этой ситуации чувствую себя.

Расплачиваюсь на ресепшн снова, и едва уже хочу свалить, как в фойе выходит Ирина. Быстро же она.

— Спасибо, Богдан, — подходит ближе. — Теперь у тебя есть фото нашего малыша. Он, кстати, шевелится как раз сейчас — я чувствую. Наверное, твой голос взволновал его. Хочешь почувствовать тоже?

Она тянется к моей ладони, но я убираю руки в карманы брюк.

— Нет, Ира. Не хочу тебя касаться. А ребёнка я почувствую, когда родится и смогу взять на руки. Прощай.

Я разворачиваюсь, чтобы уйти, но это же Ира. Не так всё с ней легко и просто.

— Ох, — она покачивается и хватается за мою куртку. — Голова закружилась. Бывает после лежачего положения.

На автомате подхватываю её под локти и усаживаю на кресло. Знаю, что играет роль, но не могу же я её, беременную и типа в предобморочном, бросить на пол и уйти. Тут люди вокруг. Да и… а вдруг ей и правда нехорошо стало? У Карины тоже бывают головокружения.

— Позовите врача, — громко говорю, обращаясь на ресепшн.

— Да не нужно, Богдаша, — ослабевшим голосом блеет Ирина. — Это всё стресс и одиночество. Бывает. Сейчас легче станет. Просто… — она вдруг с силой, не свойственной тем, кто вот-вот грохнется в обморок, вцепляется пальцами мне в рукава. — Как представлю, как ты с этой… рыжей… внутри всё рвётся от боли, понимаешь? С ума схожу, хоть в петлю. Не могу без тебя я, Богдан, не могу… И ребёнка этого оставила только потому что надеялась, что ты вернёшься…

Последние слова как пощёчина, как отрезвляющее ведро ледяной воды.

То есть сам по себе мальчишка и не нужен был ей?

Стерва.

Карина вон тоже на аборт собиралась, но я видел её лицо, какой она пришла в клинику — чёрная вся от страха и переживаний. И сама же и передумала.

А эта… Заявлять такое.

— А вот и врач, Ира, — я отцепляю её пальцы, крючками впившиеся мне в руку, и отхожу, уступая место врачу.

— Счёт мне на почту, пожалуйста, — говорю уже девушке на ресепшн, с беспристрастным видом наблюдавшей за развернувшейся сценой, и спешно ухожу.

34

— Да не успела сделать маникюр, — Маша стыдливо поджимает пальцы и хватается за чайник, чтобы