Кощеевна - Люпус

обижают: тот, заревев так, что я аж подпрыгнула, двинулся на моих обидчиков. Взмах хвостом, пинок ногой, последнего схватил лапой и отправил в своих же товарищей. Уф, защитник мой! Может же! После такого ханы бросились обратно и хорошо, что еще так все закончилось.

– Ты мой хороший. – Доброе слово всем приятно, а этот вообще разомлел когда я его по мордам погладила. – Не спать, Горыныч, надо наших найти.

Почесав среднюю голову под подбородком, «закинула» Кощею что мы прибыли, выбирая направление – или прямо или вбок. Или в лоб или с фланга.

А потом ночное небо озарила вспышка.

Приплыли.

____________________________

Примечание от автора (а спонсор перевода – яндекс):

Бид эргэж ирнэ – Мы еще вернемся.

Би түүнийг татвар эм болгон авна. – Я бы взял ее в наложницы.

Би үүнийг санал болгодоггүй. Өөртөө илүү үнэтэй. – Не советую. Себе дороже.

Допустим глава 14

Если вы никогда не делали марш-бросок по заваленному телами полю, через дерущихся, но застывших как в замедленной съемке, то и не надо так делать, нервы дороже.

После странной вспышки, когда мир замедлился кроме меня, оставив Горыныча, начала поиски того, кто это сделал, а сделать такое мог один человек, которому очень хотела намылить шею несмотря на то, что он мой отец.

– Кощей! Где ты есть, и где тебя нет! Кооощееей!

Найти одного единственного человека среди несколько сотен очень сложно, благо они не двигались. Ханы, ханы, то ли наши, то ли не наши, незнакомые все лица. В свою очередь особо не старалась смотреть на трупы и тяжело раненных, мне такое и в фильмах хватало, у меня сердце слабое…

– Кощей, мать твою, не знаю которую!

Я также не видела Хорта и Хагана, да даже того воеводы! А ведь этим двоим тоже угрожает опасность, если… никаких «если», Вася, думать об этом не будем, нечего раньше времени панику наводить на саму себя. На несколько секунд замерла возле застывшей в воздухе лошади, которая сбрасывала с себя седока, и который также завис на полпути к земле. Странное зрелище. Оторвав от них взгляд, ощутила нечто похожее на озарение, когда ты неожиданно понимаешь куда надо идти. Как интуиция. И доверившись этому чувству, пошла на «след», огибая заставших. Чувство усиливалось, начало покалывать подушечки пальцев рук, отчего хотелось их почесать, но даже после этого ничего не поменялось. Когда же я увидела застывшего на коленях мужчину с короной на голове – пронзило током, тут же отпустив.

На короне тускло сиял единственный синий камень.

Как я успела понять, эти камни являлись так же показателями силы Кощея, и чем хуже они сияли или меньше их становилось, тем меньше магических сил было у него самого. Сейчас же из пяти почерневших камней остался один, и то медленно угасал.

Вот только не говорите, что мне придется опять его с того света доставать!

Преодолев препятствие в виде окруживших Кощея ханов с саблями и оценив ханских шаманов в боевой раскраске – а лица перекошенные, злые, – добралась до отца, опустившись на грязную землю и встряхнув того за плечи.

– Если ты помрешь, я на тебя обижусь!

– Кхе-кхе… ради такого стоит пожить еще немного.

Голова «сказочного злодея» медленно поднялась, я увидела знакомые насмешливые синие глаза, где левый был слепым, и в то же время, как мне казалось, все же зрячим. Несмотря ни на что глаза были все еще живыми; лицо, хоть и со следами крови и ссадин, в целом не пострадало; чешуйчатая одежда помялась, где-то прогнулась, но явных физических дефектов и разрывов не было. Кровью не истекал, не орал, не стонал и кости наружу не торчали. Но выглядел все равно на последней стадии издыхания.

– Что, опять потратил все свои колдовские силы? – Хоть и старалась казаться твердой и суровой, мой голос предательски подрагивал, когда Кощей в кашле выплюнул сгусток черной крови. А потом начал заваливаться набок и пришлось ловить.

– Извини, Василиса, – впервые за столько времени меня назвали полным именем, – не рассчитал чуток. Уж очень нехорошие эти ханские шаманы, не знаю откуда они взялись. Странная магия, не здешняя. Кхе-кхе… – Новый приступ, а камень в короне надтреснул. Вот давайте не будет усугублять ситуацию?!

– Мне как тебе помочь? Вряд ли здесь где-то найдется источник с волшебной водой… Кощей, не спать! Второго раза я уже не выдержу!

Краем мозга, который еще не начал паниковать, подумалось, что заклинание должно прекратить свое действие вместо с обмороком Кощея, но оно все еще держалось. А что, если, даже с его смертью оно не развеется и все так и останутся?! Посмотрев на мертвенно-бледное лицо отца, прижала к себе его похолодевшее тело: камень почти угас, оставив лишь тусклое напоминание о себе. Пророчество слепой гадалки начало сбываться. Липкий страх холодной рукой сжал мое сердце, а мысли, как стая испуганных птиц, заметались в моей голове, пока не начало формироваться единственное «а вот и все»

Все?..

Да хрен им и без сахара!

Во мне поднялся гнев, самый настоящий, яростный, от которого кровь забурлила в венах и заставляющий не склоняться перед неизбежным. Гнев на Кощея с его саможертвенностью; гнев на Хагана и Хорта, что оставили меня во дворце; гнев на ханов – вот надо было им заявиться так не вовремя! На подмогу, которую леший знает где носит, и носит ли. И главное гнев на саму себя. И этот гнев, исходящий от меня видимым синим потоком, потек в тело Кощея, наполняя его моей энергией. Настолько полноводной и мощной, что камни на короне вспыхнули одним за другим, сияя даже лучше, чем прежде. Но поток не остановился даже тогда, когда Кощей, вздрогнув всем телом, открыл глаза, а его бледность исчезла. Меня захватил собственный водоворот: я без остатка тонула в нем, погружаясь все глубже и отдавая себя целиком этому чувство. Сливалась, забывая себя. И лишь голос Кощей донесся как сквозь толщу воды:

– Не-не, Вася, ты заканчивай с этим. Вон сколько силы отдала, как бы сама в ней ни растворилась. – И чуть тише, с небывалой нежностью. – Опять ты всех нас спасаешь, Василиса Кощеевна.

И я отрубилась. В который раз.

Мне было плохо, даже осознавая тот факт, что я еще спала. Но именно после этого, с негромким стоном, открыла глаза, глядя на потолок палатки, ибо походной «вигвам» я запомнила надолго. У меня болела голова, тело, был дикий сушняк и очень хотелось есть – даже не знаю, что из этого было