Полное собрание сочинений. Том 3. Ржаная песня - Василий Песков

– Вот так было… Дорога трудная, но прямая. Клевана пулями, зубы цинга поела, поседела. А вот смеяться не разучилась. Иначе и жить нельзя.

* * *

Это конец разговора с Ангелиной Дмитриевной. «Не разучилась смеяться…» Сейчас вы узнаете, что эти слова не так просто сказаны.

Во всех учебниках сказано так: «Боевое крещение Красная Армия получила под Псковом и Нарвой». Слова: «Под Псковом и Нарвой» стали почти отвлеченными. Малахов курган – это Малахов курган. Каждый может представить. А вот место под Псковом никто не представит. Это оттого, видно, что плохо чтим святые для нас места. Из школьных книжек я не помню картинки «место под Псковом». По досадному безразличию на месте этом нет до сих пор памятника.

В феврале, когда справляется день рождения армии, заходят в редакцию генералы, приносят статьи, рассказывают. Захотелось взглянуть на это место под Псковом.

Место, где грянул бой.

Псков – старый воин. На серой кремлевской стене, если потрогать рукой, можно нащупать щербины от стрел, от ядер и от термитных снарядов последней войны. От древней стены до реки Черехи два десятка минут езды на машине. Поглядите на снимок места, где грянул бой. Полоска мелкого ивняка, крутой левый берег, мост, сосны на берегу, снежный холст на реке. Это и есть место, где четыре с половиной десятка лет назад состоялось первое сражение новорожденной армии. Теперь у армии атом, ракеты и подводные корабли. А в те первые свои дни армия оставляла на снегах следы от лаптей. Не всяким бойцам хватало винтовок. И все-таки в первый свой день, 23 февраля 1918 года, армия остановила врагов под Псковом. Этот день хорошо помнит Ангелина Дмитриевна Золоцевская. Это она рассказывает ребятишкам и двум солдатам, как это было:

– Мы лежали в снегу, вон там, где ивняк. Немцы – там, на пригорке. К вечеру снег покраснел…

Алевтина Дмитриевна Золоцевская.

Солдат спрашивает:

– А сколько вам было тогда?

– Пятнадцать лет…

Для нее армия началась 21 февраля. Утром гимназистка Лина Махновская с книжками шла от подруги. По городу сновали солдаты. Горели костры, солдаты стреляли в собак, просили по домам хлеба. У тумбы, где висела афиша с названием представления «Коберия», рыжий солдат взял ее под руку.

– Грамотная?.. Читай.

В самом низу под афишей белела бумажка: «Социалистическое отечество в опасности…» Внизу приписка карандашом корявыми буквами: «Запись в Красную Армию производится в кадетском корпусе». Солдаты попросили еще раз прочитать. Потом подошли другие. Гимназистка читала и читала. Ноги в стареньких туфлях отбивали холодную дробь. Солдаты курили, переговаривались: кайзер… Петроград… Красная Армия… Ленин… Отечество…

Кое-кто из солдат сразу же спрашивал, где этот кадетский корпус.

Лина не помнила, как и почему под вечер вместе с солдатами пошла к кадетскому корпусу.

Во дворе реального училища два офицера царской армии жгли карты. Черный пепел летел над городом, оседал на снегу, на белых куполах кремля. Иногда сгоравшая карта не разрушалась и летела по ветру хрупкою черною птицей. Один такой лист упал на дорогу. По ломкому серому пеплу проступали кружки городов и ниточки рек: Петроград… Псков…

– Кайзер на Петроград прет, – обсуждали листовку солдаты.

Вместе с солдатами гимназистка шагнула на ступеньки кадетского корпуса. В большой комнате за столом сидел небритый, зеленый от бессонницы человек.

– Да, я командующий. Позерн Борис Павлович… Что, в Красную Армию?! – командующий поглядел на самодельную шляпку, на городские туфельки и неожиданно согласился. – Хорошо, полку нужен грамотный человек.

На стол перед Линой сразу же положили кипу желтой бумаги, разыскали чернильницу.

Хлопала дверь, подходили рабочие и солдаты, называли фамилии. В Пскове спешно получал пополнение один из самых первых полков Красной Армии. В этот день солдатам выдавали патроны, папахи, шинели, таранку, хлеб, табак и жалованье за полгода вперед. Гимназистка писала, писала. Краешком глаза видела, как чернявый солдат гляделся в осколок зеркала, как мочил квасом и приглаживал чуб. Слышала, как сказал комиссар:

– Кто обидит, будет с ротой дело иметь…

Вечером на той же табачной бумаге написала для матери: «Иду в Красную Армию, не убивайся, родная. Надо защищать революцию. Скоро увидимся». В тот же вечер, посылая записку с подругой, Лина не знала, что не увидится с матерью целых четыре года. Не знала, что Махновская Александра Георгиевна через два месяца после дочери сама пошла в Красную Армию санитаркой и тоже написала родным: «Ухожу защищать революцию».

Ночью на станции полыхал пожар. Красные отблески блуждали по куполам древних церквей. Красноармейцы вповалку спали в казармах. Лина лежала на подоконнике, глядела на языки пламени, не могла уснуть. Она первая услышала сигналы тревоги. Это было в канун 23 февраля 1918 года.

Первая цепь лежала недалеко от дороги в заснеженных дюнах. Дорога вилась между соснами. По ней, если никто поперек не станет, немцы в остроконечных касках пойдут до самого Петрограда. Они были уже где-то недалеко. Первая цепь ждала. В первой цепи в снегу с винтовкой лежала Лина. Она почти со слезами упросила строгого командира полка Черепанова дать ей винтовку. Студент с фамилией Римский-Корсаков (родственник композитора) успел окрестить ее псковитянкой. Псковитянка не умела стрелять, и очкастый солдат показывал ей, как надо обращаться с винтовкой…

Немцы шли с песней и папиросами. Ангелина Дмитриевна до сих пор помнит эту немецкую песню. «Мой милый Аугустин…» – пели солдаты на передней машине. Выстрелы, взрывы гранат. Машина полетела с дороги. Немцы, от границы не встречавшие сопротивления, остановились. Полчаса тишины. Потом грянул бой.

У молодого полка ни опыта, ни мастерства. Оборону возле реки заняли не очень удачно. Лежали на белом снегу. Глянуть с берега – как тараканы. Молодой командир Черепанов нервничал из-за этой позиции. Многие из рабочих первый раз держали винтовку. У полка не было ни одной пушки. Но люди стояли у дороги на Петроград. Люди решили умереть на этой дороге, но не пустить врагов к Петрограду. Ангелина Дмитриевна помнит, как белый снег постепенно стал красным, как бой растянулся на три километра вдоль по реке. Немецкие гранаты с длинными ручками летели дальше наших «бутылок». Чтобы долетали «бутылки», передняя цепь ротного Будакова ползком почти вплотную подвинулась к немцам. Рванулись в штыки. Одна схватка, другая. Немцы не выдержали, зелеными тенями побежали по снегу в сосны… Появился бронепоезд с пушками, мотоциклы, машины. В какой-то момент дрогнула крайняя рота. Все, кто жив остался после этого боя, помнят, как поднялся во весь рост агитатор Калинин:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});