Бог Гнева - Рина Кент

беспокоил.

Но с тех пор, как я вжился в роль его наследника, уничтожение демонов — дело исключительно для Анники. На самом деле, я присоединился к нему в этом начинании.

Мы — ангелы-хранители мамы и Анники.

Хотя, на самом деле, мы падшие ангелы, которые борются за трон Люцифера в аду.

Я позволил своему взгляду затеряться на горизонте, пока говорил в деловой манере.

— Ничего.

— Я слышал, что вы принимаете нового охранника, который раньше был со Змеями, это правда?

Под «слышал» он подразумевает своих охранников, которых он послал со мной, чтобы они защищали меня и докладывали ему.

Спросить меня, правда ли это, — простая вежливость.

— Да. Его зовут Илья Левицкий. Я навел о нем справки, и он хороший парень.

— Нам не нужны хорошие парни в нашей работе, Джереми. Кроме того, откуда ты знаешь, что он не шпион?

— Я протестировал его. Давал противоречивую информацию и ждал, когда он попадется в ловушку, но он не попался. Он хороший парень, папа. В смысле, верный. У него был шанс предать Змей, чтобы присоединиться к нам, но он этого не сделал. Он принял наказание, получил порку и ушел.

— Это все может быть маскарадом, чтобы обмануть тебя.

— Я рассматриваю этот вариант, но он не жизнеспособен. Он... хочет следовать за лидером, которого уважает.

Одна из вещей, которые удивили меня в речи Ильи, когда он начал работать на меня пару недель назад. Я знал, что люди боялись меня, но это был первый раз, когда кто — то сказал, что уважает меня.

— Или он планирует ударить тебя в спину.

Самая подлинная, но иногда чрезмерная черта отца — это абсолютное недоверие.

Я тоже унаследовал эту черту, но не в такой степени, как он. Вместо того чтобы с самого начала полностью отсеивать других, я даю им шанс. Как только теряют его, они уходят.

Киллиан говорит, что это рискованно, но ничего хорошего в жизни не бывает, если впадать в спячку и отгораживаться от внешнего мира.

— Папа. — Я говорю твердо. — У тебя был шанс выбрать Колю своей правой рукой. Я прошу о том же.

— Коля был подброшен твоим дедом, чтобы шпионить за мной, когда мы были детьми. Я его обратил.

— И Илью я тоже обращу. Не ты ли говорил мне, что верных мужчин трудно найти, и если я наткнусь на такого, то должен его оставить?

— Это правда. Хорошо сыграно, сынок. — В его тоне проскальзывает нотка гордости.

— Все благодаря тебе.

Небольшая пауза молчания повисла между нами, прежде чем он сказал:

— Будь осторожен.

— Буду.

— Твоя мать беспокоится о тебе и переживает. Позвони ей как-нибудь.

— Обязательно.

Я нажимаю кнопку завершения разговора и смотрю на мягкое сияние солнца вдали.

Это смесь желтого и оранжевого, но кажется серым.

Даже черным.

Несмотря на все мои усилия, удушье не исчезает. Если что и происходит, так это уплотнение и увеличение плотности.

Я должен выпустить пар другим способом.

На этот раз с тем, кто стоит за этим гребаным беспорядком.

Я отправляю Сесилии местоположение, а затем следую за ней.

Джереми: Будь здесь сегодня вечером. В семь вечера. Не опаздывай.

Она может снова стать трусихой, стереть это сообщение, притвориться, что не признавалась в своих наклонностях вслух, и убить животное внутри себя.

Но что-то подсказывает мне, что она уже давно приближается к точке кипения и, возможно, достигла ее прошлой ночью.

Я чувствовал запертые эмоции внутри нее и видел, как ее глаза светились темной похотью, когда я использовал ее рот.

Возможно, Сесилия наконец-то готова воплотить свою фантазию.

И когда она это сделает, я покажу ей, кто на самом деле монстр в этом уравнении.

Глава 13

Сесилия

Что, черт возьми, я натворила?

Я задаю себе этот вопрос с тех пор, как проснулась сегодня утром с сильнейшей головной болью, болью между ног и огромным следом от укуса на шее.

Без шуток. Он такой большой и зло-красный, что никакой макияж не смог его стереть, поэтому мне пришлось надеть шарф, чтобы скрыть его.

Во время урока я была как на автопилоте, не могла сосредоточиться дольше десяти минут.

Голова плывет, так что я бросаю одну из своих любимых лекций, о человеческом поведении, на полпути. Слова профессора то повышаются, то понижаются в интонации, но ни одно из них не проходит мимо моих ушей.

Сжавшись в кресле, я достаю свой телефон и смотрю на уведомление, расположенное вверху.

Мой указательный палец потирает переносицу один раз, второй, а затем я поднимаю очки в черной оправе, читая и перечитывая текст.

Джереми: Будь здесь сегодня вечером. В семь. Не опаздывай.

Это Джереми. Мне не нужно гадать, так как здесь написано его имя. У меня не было его номера, но, видимо, он был сохранен в моем телефоне прошлой ночью.

Я была пьяна, но это не значит, что я ничего не помню. Как только я проснулась, воспоминания вспыхнули в моем сознании и взорвали все принципы, которые, как я думала, у меня были.

Например, не связываться с кем-то вроде Джереми.

Сексуально или нет.

Но прошлой ночью я была совершенно не в себе — я отказываюсь верить, что трезвая наслаждалась бы тем, что меня ели и держала его штуку у себя во рту.

Трезвая я бы боролась... да?

Трезвая я бы никогда не отправила то сообщение, которое послужило приглашением для него. Не то чтобы ему это было нужно — если бы он захотел прыгнуть в мое окно, он бы сделал это.

Он — природная сила.

Невозможная дилемма.

И он взял от меня больше, чем я была готова дать. Безоговорочно. Не дожидаясь, соглашусь ли я на это.

Потому что именно так поступает Джереми Волков. Он человек без границ, этики и пределов. И если прошлая ночь — это хоть какой-то показатель, то я видела только вершину его интенсивности.

Я не сомневаюсь, что если ослаблю бдительность, он затащит меня в свою темную пещеру и поглотит целиком.

Но разве это так уж неправильно?

Крошечный, безумный, глупый голос звучит у меня в затылке, обдумывая и развлекая вариант, который я не должна рассматривать.

Помимо ненависти к себе, я испытываю первобытную тоску по ощущениям, которые испытала, когда он ел меня и использовал мой рот.

Я не могу перестать думать о сыром взгляде в его