Пуля для Зои Федоровой, или КГБ снимает кино - Федор Раззаков

Массовая „немецкая операция“ НКВД 1937–1938 годов была направлена в первую очередь против советских граждан, в основном этнических немцев. Главная задача этой операции заключалась в том, чтобы ликвидировать „очаги“ и „базы“ шпионско-диверсионной и повстанческой деятельности германской разведки в СССР. Немецкая операция началась с арестов бывших германских военнопленных, политэмигрантов, перебежчиков из Германии, „контрреволюционного актива“ немецких национальных районов. Также репрессиям подвергались бывшие германские подданные, работающие или работавшие ранее в оборонной промышленности и на транспорте. Это были специалисты, приехавшие из Германии в конце 1920-х – начале 1930-х годов. Многие из них приняли советское гражданство. Маховик арестов коснулся всех, кто имел прямые или косвенные контакты с немецкими дипломатами в СССР

В качестве „подозрительных по шпионажу“ НКВД рассматривал бывших служащих немецких фирм. Цель заключалась в том, чтобы пресечь подрывную деятельность иностранных разведок в отраслях оборонной промышленности. Подлежала ликвидации диверсионно-шпионская агентура, состоящая из лиц, которые работали еще в царской России в германских акционерных обществах, банках, промышленных и коммерческих предприятиях („Кунст и Альберо“, „Зингер и К°“, „ИГ Фарбениндустри“, а также ликвидированные иностранные концессии, действовавшие в 1920-е годы („Юнкерс“, „Друзаг“, „Крупп“), бывшие служащие справочных контор по наведению справок о кредитоспособности, являвшихся в дореволюционное время, как отмечается в приказе, важнейшим прикрытием разведывательной деятельности германского и австро-венгерского генеральных штабов („Штиммель унд Пфениг“ и др.). С началом массовых операций эта категория сразу же выдвинулась в центр внимания НКВД как имевшая очевидную (зафиксированную в анкете) связь с Германией…».

Резидентуру абвера в Москве возглавлял во второй половине тридцатых генерал Эрих Кёстринг, слывший до 1941 года в разведывательных кругах Германии «самым осведомленным специалистом по Советскому Союзу». Он родился и некоторое время жил в Москве, поэтому свободно владел русским языком и был знаком с образом жизни в России. Во время Первой мировой войны сражался против царской армии, затем в двадцатых годах работал в специальном центре, занимавшемся изучением Красной армии. С 1931 по 1933 год он выступал в роли наблюдателя от рейхсвера в СССР. В октябре 1935 года он снова оказался в Москве в должности военного и авиационного атташе Германии и пробыл здесь до 1941 года. Кёстринг имел в Советском Союзе широкий круг знакомых, которых стремился использовать для получения интересующей его информации. Этим, кстати, занимались все германские консульства в СССР. Вот что, к примеру, рассказывал арестованный в 1945 году бывший секретарь ленинградского Генконсульства Герман Штреккер:

«Активную разведывательную работу в Ленинграде против СССР вел генеральный консул Рудольф Зоммер, который в свое время шпионажем занимался также в Харькове, Тифлисе, Владивостоке и Киеве.

Насколько я знаю, Зоммер в бытность свою в Ленинграде агентуру приобретал в первую очередь из числа вновь прибывших германских специалистов, а также лиц немецкой национальности, давно проживавших в Ленинграде…

Зоммер в разведывательных целях часто объезжал Ленинград и его окрестности, систематически посещал порт, где производил личные наблюдения. Как-то в 1938 году генеральный консул киевского консульства Гросскопф заявил мне, что морской атташе германского посольства капитан фон Баум-бах свою карьеру сделал благодаря успешно проводимой разведывательной работе Зоммера…»

После аншлюса Германией Австрии в марте 1938 года отношения между Москвой и Берлином обострились еще сильнее. В итоге к середине ноября 1937 года из семи германских консульств осталось только два (в Киеве и Новосибирске), а к маю 1938 года закрылись и эти последние. Кроме этого, ГУГБ начал «трясти» всех советских граждан, кто контактировал с немцами. Именно под эту «раздачу» и угодил Алексей Федоров, который пользовался услугами немецкого врача по фамилии Бек.

Узнав об аресте родителя, Зоя Федорова, естественно, не сидела сложа руки. Она пыталась выйти на руководство НКВД (его тогда возглавлял Николай Ежов) и вызволить отца из застенков. Но успехом эта миссия не увенчалась. Спрашивается, почему, если мы предполагаем, что актриса была агентом спецслужб? Но последнее обстоятельство не играло особой роли в делах такого рода, да еще в те годы. Достаточно сказать, что в лагерях тогда сидели даже вторые половины членов Политбюро и маршалов (речь идет о женах М. Калинина, К. Ворошилова, С. Буденного, а чуть позже и В. Молотова). Чего уж говорить о родственниках сотрудников НКВД. Как пишет все та же Н. Плотникова:

«В период с 1934 года резко возрастал поток дел, которые были свидетельством роста шпиономании в стране. В шпионской деятельности в мае 1935 года была обвинена группа сотрудников Ленпромстроя, которые ставили своей задачей оказывать помощь Германии в случае войны с СССР Дело разрабатывалось Экономическим отделом ГУГБ НКВД СССР. Главным образом члены группы критиковали существовавший в СССР политический строй, политику, проводимую в деревне, нищенское существование рабочего класса. В их действиях не было состава преступления, однако в обвинительном заключении отмечалось, что они подготавливались к передаче немецким спецслужбам различных шпионских сведений об оборонных предприятиях, состоянии морских сил в случае начала войны с Германией.

С 1934 года КРО начинают проводить мероприятия по учету немцев, занятых в различных сферах народного хозяйства и общественной жизни. Все началось с оборонных предприятий. Эта работа проводилась в процессе спецпроверки всего личного состава оборонных заводов и фабрик. На основе решения ЦК ВКП(б), комиссия которого провела проверку найма и увольнения рабочих на важнейших военных заводах, нарком внутренних дел 14 июля 1934 года издал приказ № 004 „О мероприятиях по охране 68 важнейших предприятий военной промышленности и установлении нового порядка найма и увольнения рабочей силы“. Помимо проведения агентурно-оперативной работы на предприятии, первоочередной задачей являлось недопущение приема на работу иностранцев как потенциальной базы иностранных разведок…»

Можно предположить еще одну версию, почему усилия Федоровой по вызволению отца не увенчались тогда успехом. Дело в том, что в 1938 году мало кто в стране (а в Политбюро вообще никто) сомневался, что впереди зримо маячит война с гитлеровской Германией. Значит, в спецслужбах должны были заранее к этому готовится. Каким образом? Создавая возможное алиби своим агентам через арест их родственников или близких знакомых, обвиненных именно в связях с немцами. С таким алиби можно было легко втереться в доверие не только к германским властям, но и к дипломатам, работавшим в Москве. Ведь у Федоровой, судя по всему, были давние отношения с разного рода немцами, которые либо жили в СССР, либо приезжали туда в качестве дипломатов и бизнесменов. Вспомним историю 1927 года и то, с кем ее тогда поймали – с Кириллом Прове, который, как мы помним, тоже был немцем по отцовской линии. И свою первую главную роль в кино Федорова сыграла в 1933 году на «Межрабпомфильме» (советско-германской киностудии) в фильме «Гармонь». Кстати, и доктора Бека в семью Федоровых привела именно Зоя, познакомившись с ним в середине тридцатых. Но и это еще не все. Осенью 1939 года Федорова ушла от Рапопорта и вернулась навсегда в Москву, прожив в Ленинграде более пяти лет. И это возвращение совпало с подписанием в августе того же года мирного договора между СССР и Германией. Вполне вероятно, что агента «Зефир» хотели использовать все на той же ниве, что и раньше, – по линии контактов с немцами. Ее даже поселят по соседству с посольством Германии, которое располагалось по адресу: улица Станиславского (бывший Леонтьевский переулок), дом 10. Впрочем, о переезде Федоровой стоит рассказать более подробно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});