Добро пожаловать в Ад - Андрей Воронин

Все-таки Сенцов позвонил брату, с которым не общался уже добрых два года. Тихий, какой-то замогильный женский голос ответил:

— Он в церкви, может передать что.

— Я к Сенцову попал? — ошарашенно уточнил младший брат. — К Сенцову Алексею?

— Да, миленький, — с провинциальным акцентом ответили ему.

«Конец света. Леха в церкви», — чудесное явление целого сонма святых не так поразило бы сутенера, как происшедшая с братом метаморфоза. — «Может у них теперь новое место сбора — на паперти?»

— А где это?

— Он в Елоховский ходит. Пешочком, миленький.

— А он вообще хорошо себя чувствует? На ваш взгляд.

— Сейчас слабоват немного. Третью неделю постится…

Вдвоем с Катей они махнули в Елоховский. Переступая порог храма, Валера стянул широкополую шляпу.

«Где этот хмырь? Вон, шевелит губами возле иконы.»

Здесь, в соборе, время стояло неподвижно, как в тихой заводи. Потрескивали свечи, блики от огоньков искрились на золотых окладах. В косом столбе света, льющегося через окно, вился сизый дымок ладана.

Гипноз умиротворенной тишины нарушила старушка в белом платочке. Она зашипела сзади на Катю, чтобы та сняла темные очки.

— Извините, мы туристы, — отшил бабку Сеяцов-младший.

Подойдя к брату он осторожно тронул его за плечо:

— Леха, послушай.

Человек с жидкой русой бородкой и выцветшими белесыми глазами дошептал до конца молитву и обернулся с улыбкой.

— Брат, — он обнял Валеру и мягко прижал к груди. — Как я рад тебя видеть. Душа все вопрошает: как он там, в этом омуте?

— Паршиво — не то слово.

— Ведь московская жизнь — это страшный омут.

Увлечешься, забудешься и затянет с головой. Трудно обрести спокойствие.

Валера чувствовал, что глаза его неприлично вылуплены, но ничего не мог поделать. Леха, тот самый Леха который отморозил себе ноги, провалявшись январской ночью на улице, который сдавал кровь, чтобы заполучить деньжат на похмелку, который ссал в собственном подъезде, забывая при этом расстегнуть штаны, теперь говорил с братом проникновенно-благостным тоном.

— Истинная правда, — поддакнул младший. — Не продохнешь: одни проблемы. Вот сейчас, например: элементарно не могу попасть к себе домой. Боюсь. Нашлись какие-то мерзавцы, которые угрожают мне и вот этой девочке, Катюше.

Девочка Катюша тем временем бродила по храму, с любопытством разглядывая иконы, лампады на цепочках, крылатых херувимов, нарисованных вверху.

— Нужны деньги, чтобы уехать. И не могу их забрать, — чистосердечно признался Валера. — Может ты бы съездил?

— С радостью, брат.

Сенцов-младший уже достал ключи, но в последний момент засомневался. А если новый облик Лехи только хитрый ход, чтобы поиметь с храма Божьего вспомоществование или спереть какую-нибудь утварь?

— Смотри, если пропадешь с деньгами…

— Не беспокойся, брат, — улыбнулся Алексей. — Знаю, что много тягот доставил ближним, но Господь призрел меня, как блудного сына.

— У тебя крест с собой? Ну есть на тебе крест или нет?

— А как же.

— Покажи.

Алексей запустил пальцы за пазуху и достал простенький крестик.

— Поцелуй, что деньги принесешь.

Брат послушно исполнил требуемое и бережно вернул крестик на место.

«Была не была. Других вариантов все равно не видно», — Сенцов-младший отдал ключи…

После полуторачасового ожидания на ногах он чувствовал слабость — от запаха плавящегося воска и монотонного бормотания священника голова тяжелела, клонилась набок. Лики с икон с большими глазами и скорбно сжатыми устами колыхались как отражения на воде.

Стряхивая наваждение, Валера смотрел на часы.

Ему рисовался старший брат — тот торопливо пере считывал нежданный улов. На елейном лице проступала прежняя гнилая улыбочка, в которой удивительным образом сочетались слабоумие и хитрость мелкого зверька.

Сенцов-старший вернулся, когда они с Катей собрались уже уходить. К изумлению Валеры достал несколько стодолларовых бумажек. Неужели из тайника? В глазах у сутенера на мгновение померк белый свет. Не дожидаясь вопросов, Алексей рассказал, что случилось.

Подойдя ко входной двери, он услышал внутри шум, треск и голоса людей. Дверь прикрыли, но оставили незапертой — ему даже не понадобился ключ. В квартире царили разгром и беспорядок. Несколько дюжих парней методично ломали и били все, что попадалось под руку.

— Стал их увещевать, стыдить. Смотрю один сует мне доллары. А я ведь дал обет везде и всюду ходить вот с этим, — Алексей показал пристегнутый к поясу большой кожаный кошель с надписью: «На обновление храмов». — Бери, говорит, отец. Я ему: хозяин больше обещал. Не хочу повторять как он тебя назвал. Но денег добавил.

Сенцов-младший побледнел и опустился на колени.

— Что с тобой? — брат подхватил его подмышки. — Девочка, помоги.

Вдвоем они вывели его на свежий воздух.

— Что-нибудь еще они говорили? — спросила Катя.

— Ругались мерзко на Валеру и какую-то, проста Господи, особу легкого поведения.

— Это я.

Алексей, которого Катя успела мысленно прозвать Божьим человеком, только скорбно кивнул.

— Валера прав. Вам с ним опасно оставаться на виду — всякое может случиться.

Он протянул девчонке деньги, которые младший брат так и не взял.

— Сложный, конечно, вопрос. Их ведь как бы пожертвовали на благие цели. Вы точно знаете, что это из его сбережений? Тогда пусть сам решает, как с ними быть.

Вдруг переживший катастрофу человек в цветастом шарфе, скрученном веревкой вокруг шеи, взвыл и вцепился в волосы брата. Оба повалились на землю и стали кататься по мокрому асфальту возле паперти. Две нищенки степенно поднялись и перебрались на новое место — подальше от греха.

Алексей Божий человек почти не сопротивлялся.

Оказавшись наверху, сутенер придавил его коленом:

— Ах ты, крыса церковная! Последние деньги урвать?! Тварь, пропойца!

Он замахнулся, чтобы ударить в лицо сверху вниз, но Катя сзади уцепилась за руку:

— Ошизел? Отдает же деньги!

Валера отшвырнул девчонку — она еле удержалась на ногах.

— Ты хоть понимаешь, на сколько меня грабанули?

Будь все проклято — как они вычислили место?

Закусив кулак, он скрючился на асфальте. В ответ на шум и крики вырос откуда-то из под земли дежурный милиционер. Направляясь к нарушителю порядка, он поднял смятую широкополую шляпу.

Алексей Божий человек бросился ему наперерез:

— Этой мой брат, у него приступ. Сейчас мы вызовем «скорую».

— Только уберите его подальше, — хмуро махнул дубинкой мент. — А то можно подумать, что тут кишки кому-то выпустили.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

МУЖСКОЙ РАЗГОВОР

На следующий день после гибели Малофеева пленарное заседание Думы с самого начала отошло от повестки дня. Слово взял Семен Красильников — лидер Либерально-социалистической партии, тот самый, чей охотничий портрет красовался в кабинете покойного депутата.

— Предлагаю всем встать и почтить память нашего сотоварища минутой молчания, — объявил Красильников, взойдя на трибуну.

Поднялись все — кто быстро, с готовностью, кто не торопясь, со скептическим видом. Некоторые явно не считали Малофеева сотоварищем и не испытывали большой скорби. Но афишировать свое мнение они сейчас не собирались.

Внимательно проследив за всеми собравшимися в зале, Красильников опустил руки по швам и умолк. Ровно через минуту он снова наклонился к микрофону:

— С разрешения председательствующего я хотел бы сказать по этому поводу несколько слов. Заслуги человека выступают особенно рельефно, выпукло, когда он уходит из этой жизни. Трагическая гибель Олега Евгеньевича Малофеева помогла всем нам осознать в полной мере весь масштаб его фигуры. Кому-то казалось, что он слишком резок, невыдержан, горяч, но теперь мы обрели горькое право однозначно констатировать: все это диктовалось болью за судьбы Отечества. И если кто-то позволяет себе во время моей речи демонстративно просматривать бумаги, этот человек бросает вызов не нам, он бросает вызов тому делу, за которое отдал жизнь Олег Евгеньевич.

Партийный босс в двубортном пиджаке с золотыми пуговицами указал рукой в сторону проправительственной фракции, где отдельные депутаты, в их числе и Фильченко, позволяли себе отвлекаться.

— Он был одним из немногих среди равнодушного большинства, кто открыто вступил в схватку с всесильной мафией. Всем нам памятны его блестящие, глубоко аргументированные выступления по так называемому спиртовому дело. Кто знает, какой ущерб понесло бы государство, если бы он не зазвонил во все колокола. Да, он одержал победу, но мафия такого не прощает. Вчера она нанесла ответный удар.

Красильников сделал паузу, чтобы глотнуть минеральной воды из стакана.

— Наша фракция предлагает следующее. Установить возле думского кабинета этого выдающегося гражданина России мемориальную доску. Назначить специальную комиссию по расследованию преступления. Полностью реорганизовать охрану здания. Проще говоря, разогнать всех к чертовой матери! Среди бела дня депутата выводят через центральный вход под дулом пистолета. Где, я вас спрашиваю, такое возможно? Ни в одном парламенте мира!