Большая книга ужасов – 35 - Мария Некрасова

На спортплощадку около школы высыпали первоклашки – перемена.

– Пойдемте уже! – позвал Никита. – Русичка не Михалыч: если прогуляем, отыграется на экзамене.

Он лукавил: молодая демократичная русичка сама ждала каникул как манны небесной и не стала бы мстить школьникам за прогул. Просто ему впервые за много лет захотелось в школу.

Глава IV

И что теперь?

– Ну ты даешь! – Васька хихикал и потирал руки. – «Повелитель, он не виноват!» Где ты этого нахватался?

– Кино смотрел. А ты, кстати, мог бы и поаккуратнее изобразить Гамигина. Если бы он видел...

– Тщ-щ! Не ори. – Васька даже оглянулся: демон-то демон, а начальства побаивается, как все. – Показал, как сумел, думаешь, смертные так много в этом понимают?

Ярик только махнул рукой. Конечно, Васька прав, и парень поверил, что за его душонкой приходил сам Гамигин. Откуда ему знать, парню-то? Ярика больше волновало, что дальше? Чулок с парня уже сняли, значит, мир он видит цветным, и боль чувствует, и друзья его видят... И какой дурак после этого поверит, что умер, и побежит на крышу душу спасать?

Васька этот чулок вертел в руках и примерял то на руку, то на голову. Его идея с чулком, Васькина. Все-таки в бытовых спецэффектах он сечет. Чулок, конечно, не снимает чувствительность к боли и видимость, но спорим, когда парень видел вокруг серый мир, он уже ни о чем другом не думал? Да и не было там никакой боли, с крыши-то он не упал. Случайная ссадина или комар могли продемонстрировать ему кровь и боль – признаки жизни, но парню было просто не до них. Вот и получается, что субъективное ощущение жизни или смерти может зависеть от чулка...

– Боюсь, мы его потеряем, – засомневался Ярик. – При друзьях-то чулок на голову не наденешь.

– Да ты брось! – Васька захихикал и опять примерил чулок на голову. – Через час, максимум – вечером прибежит как миленький, я устрою!

«А ведь мы спорили, – думал Ярик, – а теперь он мне помогает...»

– Не волнуйся, лишнего не помогу. – Васька будто прочел его мысли. – Надо же парня хоть на дорожку вывести! А то что за спор, если он даже к испытаниям не подойдет!

– Спасибо. – Васька был прав. Заставить парня просто начать испытания – уже полдела. – Дальше я сам ему помогу.

– Твое право. Я смогу посадить в лужу вас обоих! – Он захихикал, натянул чулок по пояс и мячиком покатился с крыши вниз.

«А кто-то обещал не мешать», – подумал Ярик без всякой досады. Спор на то и спор, что каждый, как может, старается выиграть. Он оттолкнулся и покатился с крыши вслед за Васькой.

* * *

Русичка бубнила что-то об экзаменах, писала упражнения на доске, но никто ее особо не слушал. Полкласса вообще не пришло, то ли продолжали по инерции просыпать физру, то ли решили, что к экзамену консультация еще будет, а раз так, то и нечего делать в школе в последний день. В классе были только Никита с Лехой и Дэном и девчонки, и то не все. Дэн рисовал в тетради рожицы, Леха тоже рисовал рожицы в тетради Дэна, а Никита смотрел в окно и радовался, что жив.

Деревья вовсю зеленели, летал тополиный пух, еще пара недель – и можно будет открыть купальный сезон, черт с ним, с лагерем, в Москве тоже найдется река, так не все ли равно?! В окно заглядывали новостройки, пролетали серые голуби, и Никита не сразу заметил, что на подоконнике появилась уже знакомая личность.

Гамигин в облике лошади стоял по ту сторону рамы и смотрел на Никиту.

– Ты?! – Леха обернулся, но Никита быстро уставился в тетрадь, делая вид, что Лехе послышалось. Значит, не приснились демоны? Значит, все было на самом деле? Значит, он правда... Нет же, он сидит в школе, на уроке, друзья и русичка его видят...

Гамигин за окном смотрел на Никиту и молча качал головой. И как это понимать?

На всякий случай Никита пнул в спину Дэна и уставился в окно. Дэн обернулся: «Что?» – проследил за Никитиным взглядом и – никого не увидел. Увидел бы – завопил, а так просто пнул Никиту в ответ и спросил:

– Чего тебе?

Пришлось срочно придумывать какой-то глупый вопрос про экзамены. А демон исчез. Вот и думай: был или показалось?

Дальше было хуже: в перемену, на следующем уроке, на обеде то тут, то там Никита видел Гамигина. Демон являлся то человеком, то лошадью, качал головой и корчил рожи то из-под учительского стола, то из-за угла в коридоре, то с дерева на улице.

«Так и сходят с ума», – думал Никита, сбегая с последней алгебры. Ребятам он соврал что-то про ремонт дома, типа, отец просил прийти пораньше, с алгебраичкой поздоровался в коридоре и бессовестно побежал вон из школы. Свернул во двор, плюхнулся на скамейку под обломанный куст сирени и спросил пустоту:

– Ну? – Если видение демона появится сейчас, пусть скажет, какого рожна ему надо, а заодно объяснит, почему Никита болтает с друзьями, чувствует боль и снова видит мир цветным, если он все-таки умер? Ведь не бывает же так, в самом деле?

Несколько секунд он сидел, уставившись на куст, и наконец услышал хихиканье. В ту же секунду мир снова стал серым, и Никита подумал, что точно сходит с ума. А из-под куста вышел Гамигин.

– Ты что-то хочешь спросить, прежде чем окажешься в аду?

– Какого черта? – рявкнул Никита, но вспомнил, что перед ним великий маркиз ада, а не просто лошадь, и выразился конкретнее: – Я живой!

– Кто тебе сказал? – Никита только покосился в сторону школы, и демон его понял: – Ах да, тебя видно! Но это не значит, что ты живой.

– Но как же...

– А как мне поступить? Ты умер, значит, я должен тотчас забрать душу сам или предоставить архангелам. А чтобы душа болталась по улицам и кого-то спасала и доказывала – так это тебе одолжение сделали, в жизни такого не бывает. Мне и пришлось временно сделать ее видимой и забрать тело. Хочешь покажу?

Никита кивнул, а уж потом подумал, но было поздно. Гамигин покосился на куст сирени, Никита автоматически проследил за его взглядом и закрыл глаза руками. Под кустом валялась куча окровавленных тряпок, из которой торчала нога в недвусмысленно знакомой кроссовке.

– Ты че, ваще?!

– Сам просил показать. Когда придет время, я положу ее, как было. Пока душа не определилась, рано людей пугать.

Никита подумал, что его уже напугали и что время придет в любом случае, пройдет он эти дурацкие испытания или нет. Тело уже готово. Кроссовка так и сверкала из-под куста, Никита старался не смотреть, но не мог. Демон же странно поглядывал то на Никиту, то на куст, пока не понял:

– Ты что, парень, еще не смирился, что ли? Ты это брось, у меня время не резиновое. О душе пора подумать, а он все о грязных тряпках жалеет.

«Наверное, демоны так и должны относиться к телам. «Грязные тряпки», им-то откуда знать, у них и таких нет». – Мысль была чужая и унылая. Как можно смириться с тем, что ты умер? Вот как? Никита раньше не очень-то думал о смерти, а если и задумывался, то полагал, что не будет его, и никаких мыслей об этом тоже не будет. Он просто выключится – «щелк» – и все. Какие мысли у мертвяка? А оказалось паршиво: вроде умер, а вроде жив, и надо еще как-то «жить дальше», вот уж совсем чепуха!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});