О природе вещей - Тит Лукреций Кар

потрясая

На голове полудикой убор свой из веток сосновых,

Часто губами кривыми по трости пустой пробегает

И заставляет свирель заливаться пастушеской песнью.

Ходит молва и о разных других чудесах в том же роде,

Чтобы пустынное место оставленным вовсе богами

Не почиталось; вот так чудеса создаются из сказок.

Есть и другая причина речей таких; та, что все люди

До чрезвычайности жадны ко всяким рассказам чудесным.

Впрочем, дивиться не следует также причинам, по коим

В те же места, где глаза не имеют возможности видеть

Явных вещей, голоса долетают и слух поражают.

Часто беседа ведется у нас чрез закрытые двери.

Не удивляйся, что звук чрез косые все скважинки двери

Может пройти невредимо, а образы вещи не могут

И разрываются, если идут не чрез ходы прямые,

Как у стекла, чрез которое образы все проникают.

Кроме того, разлетается голос во всех направленьях,

Так как один из другого рождаются звуки, и там, где

Звук единичный раздался, немало других возникает,

Так же как искры огня рассыпаются в новые искры.

Так что кругом все места наполняются голосом, даже

То, что сокрыто кругом глубоко, пробуждается звуком.

Между тем образы, раз отделившись, всегда проникают

К нам лишь прямыми путями; поэтому мы сквозь заборы

Видеть не можем, меж тем как насквозь к вам доносятся звуки.

Все же и голос, когда он проходит чрез перегородку,

Глуше становится, несколько смутно к ушам проникая,

Так что тут слышатся более звуки, чем внятные речи.

То, как мы чувствуем вкусы путем языка или нёба,

Делом является более сложным, трудней объяснимым.

Прежде всего ощущаем мы вкусы во рту, когда в пище

Выдавим соки жеваньем, подобно тому как порою

Можно рукою из губки насыщенной выдавить воду.

Соки, что мы выжимаем, проходят чрез скважинки нёба

И чрез неплотную ткань языка по запутанным ходам.

Там, где первичные тельца сочащейся жидкости гладки,

Прикосновенье их нежно, и сладостным чувством ласкают

Всюду они языка увлажненные, слизкие норы.

Наоборот, там, где тельца шершавы и сложены грубо,

Жидкости нашему чувству претят и его оскорбляют.

Сладость от соков засим восприемлется в области нёба,

Ибо уж после того, как они устремляются в глотку

И когда в членах текут они, сладости нет уже больше.

Тут безразлично становится, чем ни питалось бы тело;

Лишь бы все то, что ты скушал, сварившись, могло просочиться

В члены твои и поддерживать влажные соки в желудке.

Ныне скажу, отчего разнородная пища присуща

Разным созданьям и то, что противно и горько иному,

Может другому казаться, напротив того, очень вкусным.

Много несходства и разницы видим мы в этих предметах;

То, что питает одних, для других острым ядом бывает.

Так, прикоснувшись к слюне человека, змея погибает

И умерщвляет себя, свое тело кусая зубами.

Кроме того, чемерица весьма для людей ядовита,

А в перепелках и козах она только жир приращает.

Чтобы понять, от каких это все происходит условий,

Прежде всего тебе следует вспомнить, что сказано выше.

Смешаны многообразно первичные тельца в предметах.

Кроме того, еще все существа, кои пищу приемлют,

Столь меж собою различны наружностью и по семействам

Столь различаются все очертаньями внешними членов!

А потому и в зачатках не схожи они, а различны.

Если не сходны зачатки, то также должны изменяться

Вид, промежутки, пути или, как называем мы, поры

Всюду по членам их, а между прочим во рту и на нёбе.

Так что одни тельца малы, другие немного побольше;

Те – треугольны, а эти являют фигуру квадрата;

Многие круглы по форме, другие же многоугольны.

Самые поры должны различаться всегда меж собою

И изменять направленье согласно строению ткани,

Как того требует смысл и порядок движенья в предметах.

Вкусы, приятные для одного, неприятны другому.

Стало быть, там, где что-либо приятно для вкуса, зачатки

Гладки и входят в отверстие нёба, слегка прикасаясь;

А у того, кому вещь эта самая кажется горькой,

В рот попадает она, как неровное, цепкое тело.

Ныне нетрудно по этим примерам узнать остальное.

Если от желчных избытков поднимется вдруг лихорадка

Или же как-нибудь иначе сила болезни возникнет,

То этим самым в смущенье приводится целое тело,

И все первичные тельца меняют свое положенье.

А потому все, что раньше ко вкусам вполне подходило,

Тою порой не подходит, а кажется более вкусным

То, что во рту ощущение скверное вызвало б раньше.

Те и другие зачатки во влаге медовой смешались,

Как многократно тебе говорил я уже в предыдущем.

Ныне внимай. Я скажу, каким образом запах на ноздри

Действует. Прежде всего есть не мало вещей, из которых

Запахов разных потоки исходят и льются в пространство.

(Надо признать, что они рассеваются и истекают.)

Вследствие разницы в форме зачатков различным созданьям

Запах различный приятен. Летая по воздуху, пчелы

Издалека привлекаются сладостным запахом мёда,

Птицы же хищные – падалью. Так направляют собаку

Диких животных следы от расколотых мелких копытцев.

А белоснежные гуси, спасители крепости римской,

Чувствуют на расстоянье большом человеческий запах.

Так к надлежащему корму подводит различных животных

Запах различный, и он отвращает от ядов опасных.

Этим путем сохраняется диких животных порода.

Сам по себе этот запах, у нас раздражающий ноздри,

Может рассеяться на расстоянье большом или малом,

Но тем не менее он никогда не летит так далеко,

Как голоса или звуки (я не говорю уж о тельцах,

Что на зрачок наш воздействуют и поражают нам зренье).

Медленно носится запах летучий и гибнет, пред этим

В веяньи воздуха мало-помалу легко рассеваясь,

Прежде всего оттого, что из глуби вещей он исходит.

Нам указанье дает на его истеченье из глуби

То, что разбитые вещи, как знаем мы, пахнут